Книга Инструктор по экстриму - Андрей Дышев

Тоска! Гера понимал Миру, она его нет.

– Где же моя губная помада?

Она рылась в рюкзаке. Губная помада куда-то запропастилась. На тонкой шее поблескивала золотая цепочка. Гера смотрел на ее затылок, на белый пробор, испытывая странное желание запустить пятерню в ее волосы. Она счастливый человек, эта Мира с тонкими белыми ногами, с синяком под коленкой. Она пустая внутри, как воздушный шарик. А ее проблемы похожи на мыльные пузыри, которые порхают и лопаются (машина не заводится, губная помада пропала и т. п.). Получается этакая воздушная феерия.

Автобус остановился на светофоре. Это последний. Из-за деревьев выглядывал белый корпус гостиницы «Платан». Тут они должны подобрать еще одного какого-то туриста. Мужчину или женщину? Вправо от светофора уходил бульвар, который уже несколько дней был перекрыт для автомобильного движения. Кажется, здесь готовятся к съемкам фильма.

– Нашла! Жаль, зеркала нет.

Мира свинтила колпачок, выдвинула кончик ярко-красной помады, раскрыла рот и начала мазать губы. С каждым кругом след помады становился все шире. Гера хотел ей помочь, набрать полную ладонь томатной пасты и растереть по ее лицу. Дурачится, рисует клоуна. Уже пол-лица в помаде. Потому она и счастливая, что не боится казаться смешной. Не только не боится, но даже хочет быть смешной. Это верный показатель искренности и отсутствия комплексов.

– Ровно получилось? – спросила она.

– Ровно.

– Ты поцеловал бы меня за сто рублей?.. А за тысячу?..

Конечно, Славка не хотел вторую смену подряд работать на Истукане. Его конек – водить группу по маршруту. В конце похода вся группа обязательно пишет про Славку благодарственные письма – под его диктовку, разумеется. Эти письма Славка потом вываливает на стол Микитовичу. Набирает баллы. Славка карьерист, он мечтает занять должность старшего тренера. А Гера считает, что карьера, должности – все это чепуха. Человек не к этому должен стремиться. Его задача – постепенно превращаться в растение. Или в хорошее домашнее животное с экологически чистым навозом. Чтобы не пачкать землю, никого не убивать и не бояться смерти. Планета уже ошалела от убийств и грязи.

Автобус остановился. Дверь со скрипом сложилась в гармошку. В проход между сиденьями залетел круглый рюкзак. Шубин прервал мычание и кинулся помочь. Он ухватился за лямку рюкзака, потащил его по проходу.

– Спасибо!.. Ладно, брось его! Все, порядок! Погнали! – раздался высокий мужской голос.

В салоне сразу стало тесно. Проход заслонил собой круглый человек с широкими покатыми плечами, круглой головой, лишенной шеи, в длинной, навыпуск, майке на тонких бретельках и неимоверно широких шортах. Гера не верил своим глазам.

– Вовочка…

Это был тот самый увалень, который вчера подходил к нему на набережной. Тот самый фотограф, чей профиль запечатлелся в зеркале на снимках из «бардачка» «УАЗа».

7

– У меня ноги, вообще-то, красивые, – говорила Мира, сдвигая край сарафана выше колен. – Только пока не загорели как следует, и потому видны синяки. А когда загорят, будет казаться, что я в коричневых чулках…

Вовочка с темным пятном пота на груди сверкнул лукавыми глазами, осматривая салон. Автобус тронулся. Мира, продолжая рекламировать свои ноги, на мгновение встретилась с ним взглядом, равнодушно скользнула по его раздутому животу, немного задержалась на его дорогих «найковских» кроссовках и снова повернулась лицом к Гере.

– У тебя взгляд разбавленный. Ты о чем думаешь? Что ты так странно на меня смотришь?

Увы, лепить из нее агнца с небесно-светлой душой будет другой. Третий раз Гера встречал этого парня. Дважды вживую, один раз на снимках. Естественно, он здесь появился не случайно. Он пришел, потому что здесь была Мира, которую он фотографировал. Причем фотографировал так, как мог сделать только влюбленный. Но почему они оба делают вид, что незнакомы?

Улыбаясь, Вовочка продолжал стоять в проходе, как на подиуме. Подолгу рассматривал каждого, кивал бритой головой и говорил: «Драсьте… Драсьте…» Гера вопросительно взглянул на девушку: не узнаешь своего фотографа? Но Мира немой вопрос проигнорировала и, стирая салфеткой помаду с лица, стала рассказывать, как в школе ее учили курить мальчишки:

– Они заставляли затягиваться и, выпуская дым, быстро-быстро говорить: «А баба галамага, а баба дура». Я «бабу галамагу» выговаривала, а на «дуре» начинала кашлять. А ты не куришь?

Вовочка наконец посмотрел на Геру, сразу же узнал его и вскинул руку.

– А-а-а! Привет альпинистам! Так ты и здесь, и там?

Он присел на край соседнего сиденья так бережно, будто боялся раздавить его, и протянул ему мягкую ладонь. На Миру посмотрел мельком, оценивающе, как первый раз смотрят на жену или любовницу друга, сдержанно кивнул ей и представился: «Некрасов». От такого фарса Гера невольно начал морщиться и быстро отвернулся к окну. Автобус карабкался по серпантину в горы. Вокруг только скалы и сосны – крепкие, с кручеными ветвями и морщинистыми стволами.

– Путевку, – попросил он холодным тоном, сразу определяя дистанцию.

Вовочка был в прекрасном настроении. На Миру он демонстративно не смотрел. Они хотят скрыть от Геры, что знакомы? Или поссорились и не желают разговаривать друг с другом? Любовный треугольник с участием крокодила Гены? Вовочка мог приревновать, устроить скандал, а Мира хлопнула дверью и решила сбежать в горы. Очень может быть. Тогда легко объяснить и ночное появление Миры в отряде – искала девчонка приключения на свою голову… Что будет дальше, нетрудно спрогнозировать. Дурной спектакль для всей группы: сцены ревности, мелкие пакости, Мира назло Вовочке будет вешаться на шею Геры, а Вовочка, назло Мире, будет ухаживать за Верой Авдеевной… Мрак!

Вовочка протянул Гере путевку. Печать, размашистая подпись Микитовича. Все в порядке. В графе «ФИО» обозначено: «Владимир Некрасов».

– Все в порядке? – спросил Вовочка. – Значит, процесс релаксации уже пошел?.. Тогда не мешай, я буду кайфовать, пока у вашего раздолбанного автобуса колеса не отвалились…

Гера вернул путевку и закинул пробный камень:

– Ты, наверное, хочешь сесть рядом с Мирой?

Это был очень конкретный намек на то, что ему многое известно и держать его за дурака – пустая трата времени.

– С кем? – переспросил Вовочка.

Начинается! Гера попытался уступить место Вовочке, но Мира незаметно ущипнула его за ягодицу и вынудила опять сесть.

– Не вздумай подсаживать ко мне этого Наф-Нафа! – угрожающе шепнула она ему на ухо.

Что же это такое?! Почему к нему снова начинают липнуть чужие проблемы? Только-только он скинул с себя одну, как уже наваливается другая: два умника пытаются использовать его в качестве тарелки в семейной ссоре. Мира, дабы подразнить Вовочку, хочет выдать Геру за своего оч-ч-чень близкого друга, а Вовочка намеревается во что бы то ни стало эту дразнилку вырвать из ее рук.