Книга «Сирены» атакуют - Дмитрий Черкасов

Клаус Ваффензее рассмеялся заразительным детским смехом и обреченно развел руками:

– Неловко сказать, но сам я до сих пор вне вероисповедания... Я вырос в протестантской семье и увлекся другими религиями, пожалуй, из чувства протеста. Простите за невольный каламбур. Мои родители были слишком строги... Вообразите – секли меня, как секли крепостных в России. Протест состоялся, а вот к Божественному как таковому во мне напрочь отбили интерес.

– Я протестант, – заметил Кнопф.

Ваффензее зарделся.

– Простите, – сказал он с чувством. – Я не хотел вас задеть. Это сугубо семейное дело, частный случай...

– Пустяки, – тот решительно оттолкнулся от перил. – Вынужден вас покинуть, мне немного нездоровится. Благодарю за компанию и приятную беседу.

Он проводил Кнопфа взглядом, раздумывая, на ком же остановиться.

Если все пойдет не так, как задумывалось, придется переводить стрелки. Ланг или Кнопф? Оба – темные лошадки. Но кто здесь не темная лошадь? Он сам не лучше и очень даже доволен этим обстоятельством. Ему нет никакого резона дополнительно выбеливаться, можно переборщить.

Эсминец на грунте – крепкий орешек. Если с изъятием материала ничего не получится, придется взрывать, и вполне вероятно, что не только эсминец. Пострадать могут русские плавсредства, а в наихудшем случае – не только они.

Возможен международный скандал.

Что там скандал – катастрофа.

Никто не знает, в каком состоянии материал и что с ним происходило после событий, о которых известно Клаусу Ваффензее и его руководству. Если это состояние хотя бы просто не претерпело изменений, то опасность представляется исключительно высокой. Но если все-таки претерпело, и не те благоприятные изменения, что связаны с временным фактором, а с другими, более неприятными вещами, то масштабы этой опасности трудно вообразить.

...Может быть, вообще послать к черту Ланга и Кнопфа? Остановиться, к примеру, на фон Кирстове. Скользкий тип. И отчасти похожий на него самого: лезет ко всем, всюду сует свой нос. Инициатива наказуема, чем бы она ни диктовалась, а потому наказать можно и Кирстова.

Клаус Ваффензее привык работать в одиночку, но сейчас испытывал острую потребность в союзнике. В группе он был не один, однако хотелось аборигена. Один уже имелся, но мало, мало... Нельзя исключить, что он найдет такового на острове. Времени в обрез, и на серьезную вербовку его не хватит, но для разовой акции можно попробовать подыскать и кого-то из местных...

Хотя достаточно того, что есть, подумал он. Не стоит злоупотреблять, можно здорово влипнуть.

Но мысли о новых кадрах продолжали кружиться в его голове.

Многое зависит от ситуации в монастырском отеле. Маловероятно, что Клаусу удастся договориться с кем-нибудь из монахов, зато среди паломников и заявившихся ради забавы праздных ротозеев вполне можно попробовать поискать.

Он, конечно, рискует угодить в крутую переделку. Заведомо ясно, что никому из постояльцев отеля ни в коей мере нельзя доверять. Там запросто может поселиться кто угодно. У русских есть собственный интерес, ради которого они и затеяли всю эту возню с подъемом мертвого корабля, а потому они, скорее всего, направили на остров агентов спецслужб.

Спецслужбы – да, именно во множественном числе.

Расклад такой, что в деле могут участвовать разные структуры, не только привычная госбезопасность. И очень может статься, что они действуют вразнобой, имея самые смутные представления о конкуренте.

Хорошо бы их столкнуть. Но опять же нет времени. Такие операции требуют долгой и тщательной подготовки. А связь с руководством практически невозможна; попытка связаться с заказчиками означает почти неминуемое разоблачение.

Созерцая пустынный горизонт, Клаус Ваффензее глубоко вздохнул. Он сунул руку в карман широких штанов: миниатюрное оружие, на вид ничем не отличавшееся от сигаретной пачки, было на месте и терпеливо ждало, когда же его, наконец, пустят в ход. Оно истомилось.

Хотя Клаус предпочел бы обойтись без огневых контактов.

Но он, несмотря на кажущуюся молодость, не первый год был замужем и понимал, что мирное развитие событий в данном случае – нечто из области ненаучной фантастики, прекрасная утопия.

Держа в уме тройку вероятных кандидатов, он прикрыл глаза и начал думать об остальных.

Четыре человека, и все они устраивали его меньше, чем Ланг, Кнопф и – с оговоркой – фон Кирстов.

У Ваффензее не было никаких разумных оснований предпочесть этих троих остальным шестерым, но он доверял интуиции. Чутье очень редко подводило его. Он чувствовал, так сказать, сцепление, улавливал флюиды. Очень полезное качество в ситуации, когда и в прочих отношениях приходится двигаться на ощупь.

Часть третья

ЭСМИНЕЦ «ХЮГЕНАУ»

Глава восьмая

ПЛАВУЧАЯ ЛАБОРАТОРИЯ

Эсминец – аббревиатура от «эскадренный миноносец».

Это многоцелевой боевой быстроходный маневренный корабль, предназначенный для уничтожения подводных лодок, самолетов и кораблей противника. Эсминцы издавна широко используются для обороны соединений кораблей и морских конвоев, а также для несения разведывательной и дозорной службы. Они оказывают эффективную артиллерийскую поддержку при высадке десанта, а также служат для постановки минных заграждений.

Само название этих кораблей говорит о том, что они могут действовать в составе эскадр – как на море, так и в океане.

На первых порах эсминцы были дешевыми кораблями, однако в годы Второй мировой войны их оснащение значительно усложнилось, так как они оказались абсолютно неподготовленными к новым угрозам – тем же подводным лодкам и авиации, которые к тому времени стали намного совершеннее. Эсминцы пришлось оборудовать зенитными орудиями, радарами, бомбометами, глубинными бомбами и торпедами. Так они сделались большими многоцелевыми кораблями, которые уже сами по себе превратились в лакомую добычу. Они участвовали почти во всех значительных морских сражениях.

Эсминец «Хюгенау» был одним из многих, ничем не выделяясь из общего числа. Германское командование использовало его в самых разных морских операциях, пока при сопровождении одного из конвоев «Хюгенау» не попал в переплет и не получил серьезные повреждения.

Ему удалось благополучно добраться до порта Пиллау и стать на ремонт. Командир эсминца предвкушал новые славные бои, но перед этим рассчитывал отдохнуть, подлечиться и развлечься; внезапный перевод на другой корабль явился для него полной и неприятной неожиданностью. Перемещению подвергся не только командир, но и весь экипаж, членов которого раскидали кого куда. Солдаты не рассуждают, и командир списал пертурбации на счет малопонятных штабных игрищ. Он не видел никакой военной необходимости в такого рода переменах, но покорно отправился на новое место службы, где вскоре и сложил голову при атаке британской подлодки.