Книга Ярлыки - Гарольд Карлтон

— Хорошо сказано, Уэйленд, — проговорил крошечный человечек, появившийся словно ниоткуда. — Пора кому-нибудь защитить нашу дорогую Корал.

— Колин! Мы тебя ждем. — Уэйленд наклонился и пожал ему руку. — Ты, конечно, знаешь Майю, дочь Корал?

— Как поживаешь, дорогая моя? — Он взял ее за руку. — И как твоя мать? Я не осмелился позвонить… Думаю, она охвачена горем.

— Она прекрасно себя чувствует, как я слышал, — сказал Уэйленд. — Майя сейчас живет со мной, Колин, — гордо добавил он. — Мне приходится опекать замечательную девушку. У нас как раз две кровати.

Майя рассказывала о занятиях на курсах в университете, когда вдруг шум в баре прекратился, и они подняли глаза. Казалось, все смотрели в сторону входа в бар. Там ощущалось небольшое движение. Кто-то подвинулся, и все увидели Корал. Она была в иссиня-черном пальто, без головного убора, коротко подстриженная, ее красные губы ярко выделялись на белом напудренном лице. Она посмотрела кругом, ее присутствие наполнило помещение. Она поймала некоторые взгляды. Было ясно, что она здесь многих знает.

— Я только что вошла! — решительно сказала она. — И все-таки я могла бы точно сказать, о чем большинство из вас здесь говорили. — Реакция последовала быстро: по всему бару пронесся волной шепот. Корал ослепительно улыбнулась. — Я никого не виню. Я бы и сама, наверное, говорила то же самое. — Она сняла накидку, и все ахнули, увидев под ней сильно облегающее черное узкое платье. Корал была просто воплощением шика, и сегодня это узнали все. — Я не обязана здесь себя защищать — это не зал суда, но я хочу сказать, что я бы отдала все — повторяю, все — чтобы вернуть Мэйнард к жизни и привести ее сегодня сюда. Я бы всем пожертвовала, чтобы она рассказала нам один из ее замечательных анекдотов о моде, чтобы она продолжала оставаться все той же незыблемой живой легендой моды… — Казалось, Корал задыхается, она театральным жестом смахнула слезинку с глаз. Раздался взрыв аплодисментов. Она завоевала сочувствие всего зала.

Уэйленд прошептал Колину, но так, чтобы не услышала Майя:

— Отдала бы все, кроме кресла главного редактора. Корал шла по бару, а все мужчины предупредительно расступались перед ней, подобно Красному морю.

То там, то здесь кто-то целовал ее бледные напудренные щеки. Корал приближалась, и у Майи внутри все переворачивалось. Она склонила голову, когда Уэйленд встал, чтобы поприветствовать Корал.

— Уэйленд! Здравствуй, дорогой! Колин, слава Богу, что я нашла тебя. Нам нужен портрет Мэйнард для статьи о ее заслугах, еще можно успеть в мартовский выпуск журнала. Я хочу, чтобы ты изобразил ее мягким черным карандашом. Но мне это нужно прямо сейчас!

— Что, если к десяти завтра утром? Я буду работать всю ночь.

— Ты просто ангел! — Она наклонилась, чтобы поцеловать его, и передала сверток. — Вот несколько фотографий, с которых ты можешь рисовать. Майя! — Она вдруг заметила свою дочь, и у нее широко раскрылись глаза. — А что здесь делаешь ты?

— Она со мной, Корал, — сказал Уэйленд. Корал неодобрительно осмотрела бар.

— Девочке-подростку не следовало бы появляться в чисто мужском обществе.

Уэйленд встал и посмотрел Корал в лицо.

— Я не хожу в такие места, где Майя не могла бы появляться! — сказал он.

Корал презрительно улыбнулась.

— Надеюсь, ты не имеешь в виду бары в Виллидж, дорогой!

— Насколько я помню, тебя они очень заинтересовали! — прошипел Уэйленд.

Колин потянул их обоих за руки.

— Друзья, это не место для ссоры. Здесь слишком много посторонних.

Майя слушала, не говоря ни слова. Она только что начала ощущать себя взрослой и умудренной опытом. А теперь появилась ее мать и все разрушила, заставила ее опять почувствовать себя ребенком.

— Меня ждет шофер, — живо произнесла Корал. — Я захвачу всех вас.

— Мы пока не собираемся уходить, Корал, — сказал Уэйленд.

— Колину еще предстоит рисовать портрет, — объяснила Корал. — И мне все-таки кажется, что Майе надо быть дома.

Майя почувствовала, что к горлу подступает тошнота. Она наблюдала, как Уэйленд глянул на часы.

— Действительно, уже немного поздно, голубушка, — сказал он и посмотрел на нее. В его взгляде читалось бессилие.

Корал повернулась и прошествовала впереди всех. Они последовали за ней, как послушные школьники. Они молча уселись в машину, и Корал дала водителю адрес Уэйленда.

— Кто наносил тебе сегодня грим, Майя? — спросила Корал с переднего сиденья. — Поль-Эмиль?

— Да, как ты догадалась?

— Он всегда накладывает слишком много румян. Я хочу отказаться от его услуг, потому что всех манекенщиц он делает похожими на клоунов.

Когда они подъехали к дому Уэйленда, она сказала:

— Ленч со специалистами по сбыту в пятницу. В час. Не опаздывай, Уэйленд.

Он провел Майю в вестибюль и нажал на кнопку вызова лифта.

— Я знаю, что ты думаешь, Голубушка, — сказал он и приподнял ее подбородок. — Ты права, я ее боюсь. Для нас все чертовски сильно завязывается на журнале.

Майя устало прислонилась спиной к стене лифта.

— Я знаю, она обладает несокрушимой силой, Уэйленд. Но я хочу избегать тех мест, где она может появиться.

Когда они вошли, она побежала в свою комнату, зарылась лицом в подушку и в отчаянии заплакала.

* * *

Оформителям платили в тройном размере, чтобы они работали в выходные дни. Они перекрашивали приемную Мэйнард Коулз в черный цвет. Теперь Корал с трудом могла дождаться того момента, когда она на такси отправлялась в редакцию, выпив по пути чашечку черного кофе в своем любимом кафе на Мэдисон авеню. Ей очень нравилось руководить из ее нового кабинета, оформленного самым неожиданным образом: стены были выкрашены блестящей черной краской, что выглядело очень эффектно. Ее кроваво-красные губы на белом напудренном лице озадачивали посетителей, некоторые просто пугались. «УУД» посвятил ее «рабочей обстановке» целых две страницы. В гигантского размера напольной вазе стояли свежие белые цветы. Ее огромное рабочее кресло было покрыто шкурой зебры. В кабинете стоял интригующий запах свечей. Ставни на окнах позволяли ей смотреть здесь слайды. Вдоль всей комнаты шла хромированная рейка с черными вешалками, на которых висели прекрасно отглаженные модели, ждущие своего часа. Она завтракала: жевала тоненький ломтик жареного хлеба и запивала кофе. «Таймс» был открыт на странице, озаглавленной «Стиль», рядом лежал «УУД».

Масса новых рекламодателей наводили справки о стоимости страницы рекламы в «Дивайн». Корал, словно горящая электрическая лампочка, привлекала к себе мотыльков из мира моды. Она сидела в своем рабочем кресле и с удовольствием осматривала свои владения. Ее взгляд упал на корзины из ивовых прутьев, заполненные браслетами, заколками, перчатками и шарфами. Корал славилась тем, что могла создать целое произведение вокруг понравившегося ей запястья, к нему она добавляла шарфы, туфли, перчатки, чулки и — как будто чисто случайно — платье или костюм. Так она создавала совершенно новый образ. В другой раз она проявляла свое ревностное, фанатичное отношение к модели, отбрасывая все, что могло бы отвлечь от нее внимание на фотографии: модель демонстрировала обнаженная манекенщица, без шляпы, даже в ушах не было сережек, которые могли бы увести в сторону взгляд читателя.