Книга Шерлок Холмс и Дело о крысе - Дэвид Стюарт Дэвис

Мои надежды оправдались. Больше я в то утро не видел подручных баронессы. По счастью, остаток пути прошёл без происшествий и, честно говоря, практически не отразился в моей памяти. После всех ужасов и трудов минувшей ночи я был измучен и нравственно, и физически, поэтому ехал по улицам пробуждающегося города как автомат, с притуплёнными, заторможенными чувствами. Разнокалиберные, разномастные здания проплывали мимо будто в тумане, глаза отказывались фокусироваться.

Я понимал: преследователи ждут, что я вернусь на Бейкер-стрит, понимал и то, что сейчас во всем Лондоне для меня и моего одурманенного спутника нет адреса опаснее. Вернуться в дом 221-b — значит немедленно попасть в ловушку. У меня оставалась только одна альтернатива.

Открыв мне дверь, Элис Меллор так и ахнула, глаза её расширились от ужаса. От усталости я не сразу сообразил, что перед ней предстал не почтенный Джон Уотсон, давний её приятель, а перепачканный, оборванный и вконец опустившийся матрос, заросший дневной щетиной. По счастью, через несколько секунд она узнала меня в этом странном обличии, хотя с лица её не сошло изумлённое выражение, которое, как мне показалось, подсветила ласковая улыбка. А потом из неё водопадом полились вопросы.

— После, — ответил я резче, чем хотелось, и обернулся на стоявший снаружи экипаж. — Я приехал не один.

С помощью Элис я перенёс бесчувственного Шерлока Холмса с заднего сиденья экипажа в опрятную, уютную гостиную и уложил в большое откидное кресло-лонгшез. С помощью чашки крепкого чая попытался прочистить голову, чтобы связно рассказать о наших приключениях. Элис села напротив, и я начал рассказ. Он захватил её полностью, и по мере развития сюжета на лице её отражалось всё большее изумление. Когда я закончил, она несколько секунд помолчала, потом поднялась, подошла к окну и выглянула на улицу.

— Как всё это странно, Джон, — проговорила она наконец. Я понял, что напугал и смутил её своим рассказом. — Если уж они сумели одолеть мистера Холмса… — Она покачала головой. — Что бы это могло значить?

— Не знаю. Какой-то дьявольский замысел. Некоторые его фрагменты мне ясны, но общая картина не складывается. Только Шерлок Холмс и может поведать нам истину.

— Холмс? — переспросила Элис, поворачиваясь к моему другу, лежавшему без движения. — Да что он нам сейчас поведает? В нём жизнь едва теплится. Да, ты сказал, что эти люди промыли ему мозги. И он перешёл на их сторону…

— Вот только не добровольно. В этом я убеждён. Лишь нечто совершенно противоестественное может заставить Холмса так поступить.

— Противоестественное? Но что?

Я встал на колени рядом со своим другом и оттянул ему веки — на меня, а точнее, мимо меня глянули затуманенные, неподвижные серые глаза.

— Кажется, я знаю, в чём дело, и даже знаю, кто может нам помочь.

— Ты бы пояснил, что имеешь в виду, Джон.

Через два часа я двигался в сторону театра «Вудгрин эмпориум» в южной части Лондона. Я успел принять ванну и побриться, а Элис одолжила мне один из костюмов мужа — сидел он не идеально, и всё же выглядел я в нём презентабельнее, чем в матросской одежде, в которой явился к ней в Куртфилд-Гарденс. Поначалу мне не хотелось оставлять Элис с Холмсом наедине. А если он придёт в себя и надумает сбежать? Это будет настоящей катастрофой. Однако Элис заверила меня, что справится.

— У меня есть пузырёк с хлороформом, — сказала она. — Замечу, что мистер Холмс приходит в себя, — приложу ему смоченный тампон к лицу.

До Вудгрин я добрался подземкой. Рассудил, что, если за мной надумают следить, в людном месте делать это будет сложнее. При этом мне всё-таки представлялось, что противникам нашим вряд ли известно моё местонахождение, однако в свете того, что случилось за последние сутки, я относился с подозрением даже к собственной тени.

Театр «Эмпориум» находился совсем рядом с Вудгрин и выстроен был в стиле, обычном для провинциальных увеселительных заведений: экстравагантный фасад с тонкими палладианскими колоннами, увешанный афишами с рекламой номеров, которые дают на этой неделе. Мне показалась странной сама мысль, что всего несколько дней назад — в вечер встречи со Стэмфордом — мы с Шерлоком Холмсом сидели здесь в партере и наслаждались спектаклем, понятия не имея о том, какая страшная тень скоро омрачит наши жизни.

Я прошёл вдоль стены к артистическому входу. Шагнул внутрь, и путь мне тут же преградил серолицый, тощий как шест тип. Он пулей выскочил из крошечной будки слева от двери. Спутанные волосы торчали во все стороны, а водянистые голубые глазки сверкали от возмущения.

— Эй, приятель, чего надо?

— Мне нужно повидать Великого Сальвини.

— Да что вы говорите? А договорённость имеется?

— Собственно, нет…

— Тогда прошу прощения. Мистер Сальвини без договорённости не принимает. Он сейчас отдыхает в гримёрке. Днём у него спектакль, и он просил его не беспокоить. Вы небось газетчик?

— Нет.

— Ну, ежели вы наладились за автографом…

— Я из полиции, дело крайней важности, — рявкнул я, отпихивая напыщенного болвана и направляясь в тускло освещённый коридор, там, по моим понятиям, должны были находиться гримёрные.

К моему удивлению, страж за мной не последовал. Вместо этого он просипел гнусаво:

— Из полиции, да? Ну, сейчас разберёмся!

В дальнем конце коридора находилась зелёная дверь с надписью «Великий Сальвини», выведенной белым мелом. Я постучал.

— Кто там? — глухо спросили изнутри.

Я открыл дверь и вошёл.

Комнатка была тесной и неприбранной. Там стояли большое зеркало, туалетный стол, гардероб, вешалка для одежды, на которой болталось несколько крикливых нарядов, узкая кровать. Почти всё оставшееся пространство занимала корзина с реквизитом. Хозяин возлежал на кровати. Глаза его были прикрыты чёрной маской — при моём появлении он её сорвал.

— Как это понимать? Вы кто такой, сэр? — вскричал он. — Как вы смеете прерывать мои размышления?

— Я пришёл просить о великодушии, сэр. Меня зовут доктор Джон Уотсон, я друг Шерлока Холмса…

Продолжать мне не пришлось. При упоминании имени Холмса глаза Сальвини распахнулись от любопытства.

— Шерлок Холмс, сыщик. А вы… вы его биограф.

Я кивнул.

— Страшно интересно. С удовольствием познакомлюсь со столь необычайным человеком. Какой изумительный материал!

Он ухмыльнулся, отодвинул стул от туалетного столика и жестом предложил мне сесть. Был он гибок и подвижен, ростом куда меньше, чем казалось при взгляде из зала, с кукольными, женственными чертами лица и неестественно блестящими тёмными глазами. Опустившись обратно на кровать, он устроился на краешке и вытаращился на меня с нескрываемым любопытством.

— О великодушии?

— Как мне кажется, мой друг подвергся глубокому гипнотическому воздействию, изменившему его личность.