Книга Играя с огнем - Хайди Райс

Руби побледнела, поняв, что переступила черту.

— Совсем немного.

— Потрясающе, — восторженно выдохнула Мэдди. — Он даже со мной о них не говорит!

Она собиралась продолжить, но вдруг перевела взгляд за спину Руби и вскочила.

— Мия, что ты делаешь?!

— Я люблю клубнички, мамочка, — кротко сказала Мия, вся заляпанная красным соком.

— Я знаю, милая, но не надо было съедать все сейчас!

Руби усмехнулась, с облегчением помогая Мэдди убрать беспорядок. Ей хотелось узнать больше о Кэле, а это ни к чему хорошему не приведет. Ее любопытство доставило ей достаточно неприятностей.

Мэдди взяла Мию на руки, но та вдруг начала выкручиваться и протянула руки к двери:

— Дядя Кэл, мой дядя Кэл!

Мэдди опустила девочку на пол, и она припустила к Кэлу со всех своих пухлых ножек.

— Эй, именинница!

Кэл опустился на одно колено и неловко обнял ее. Непрерывно болтая, Мия уткнулась лицом ему в шею, он встал и встретился взглядом с Руби. Это был недобрый взгляд. Руби сглотнула. Как давно он пришел?

— Я сейчас вернусь, Мия, — сказал он, передавая девочку матери. — Мне нужно быстренько переговорить с Руби. — И добавил сквозь зубы: — Наедине.

Глава 14

Когда Кэл, тащивший Руби по каменным ступенькам на пляж, наконец остановился, она сказала:

— Можешь меня отпустить, я не убегу.

Кэл не сказал ни слова с тех пор, как вывел ее из комнаты, и она просто шла за ним. Что бы он ни услышал, ему вряд ли понравился сам факт того, что они с Мэдди обсуждали его. Впрочем, даже если Руби чувствовала себя виноватой, раздражение скоро перекрыло это чувство.

Кэл отпустил ее и отвернулся, широко расставив ноги. По тому, как напряжены его плечи, Руби поняла, что он взбешен. Ветер бил в лицо Руби, прибой наполнял ее уши мягким шорохом, а Кэл молчал.

— Так о чем ты так сильно хотел со мной поговорить? — осторожно спросила она.

Ее выводило из себя пассивное ожидание взрыва, который обязательно должен был последовать. Кэл громко выругался, и Руби отшатнулась, когда он резко повернулся и метнулся к ней.

— Никогда, никогда больше не смей говорить с моей сестрой обо мне! — прорычал он.

Руби скрестила руки на груди и нахмурилась. Да, он мог обидеться на нее, но перегибать палку не стоило. Запугивать себя она не даст.

— Не груби мне, Кэл, — спокойно сказала она.

— Не грубить тебе? — переспросил он, поднимая ее голову за подбородок двумя пальцами. — Мне сейчас очень хочется перегнуть тебя через колено и отшлепать, так что считай, что ты легко отделалась.

Безжалостно задавив всплеск совершенно неподобающего возбуждения, Руби мотнула головой, стряхивая его пальцы.

— Не думала, что ты практикуешь садомазохизм.

— Я не шучу! — рявкнул Кэл, не поддержав ее попытку разрядить обстановку. — Что ты ей рассказала?

Руби потрясла головой, пытаясь привести себя в чувство, унять бурю, бушующую в ней. В чем, черт возьми, Кэл подозревает ее?

— О чем?

— О том, что я сказал тебе прошлой ночью. О моем отце и его любовнице! — крикнул он, но Руби испугалась не его тона, а страха в его глазах, страха, наверное, более сильного, чем гнев.

Она инстинктивно подалась к нему.

— Она ничего не знает?

— Конечно нет!

— Но почему?

Он ничего не ответил и снова отвернулся, сунув руки в карманы. Он весь дрожал от напряжения.

— О чем я только думал, разливаясь соловьем? — пробормотал он себе под нос. — Совсем с ума сошел.

Руби подошла, положила руку ему на спину, не в силах сопротивляться желанию прикоснуться к нему, утешить его.

— Я ничего ей не сказала, Кэл. Но мне кажется, что ты должен ей все рассказать.

Он вздрогнул и коротко рассмеялся, поворачиваясь и сбрасывая ее руку.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Почему ты решил, что виноват в этом?

Почему он так жесток к себе?

— Мэдди было четырнадцать, когда она застукала его трахающим секретаршу, это практически уничтожило ее, и в этом виноват я! — закричал он. — Если бы я мог остановить его, если бы я смог рассказать все матери, если бы я хотя бы помог Мэдди понять, что он за человек на самом деле…

— Ты ни в чем не виноват! — ответила Руби, невольно повышая голос. — Как ты не понимаешь, Кэл? Есть вещи, которые не подвластны тебе, ты не можешь ничего с ними сделать, как ни старайся. Ты должен ей все рассказать!

— Я ничего ей не скажу, и ты не смей! Это только вскроет старые раны, которые едва-едва зарубцевались!

— Как они могли зарубцеваться, если ты отрезал себя от всех своих близких?

— Я не о себе, у меня нет никаких ран. Я о Мэдди.

Ну как может такой умный, такой образованный и дальновидный человек быть таким идиотом в делах, связанных с отношениями?! Он же весь изранен, и куда серьезнее, чем Мэдди!

— Мэдди куда сильнее, чем ты думаешь, — сказала Руби, решив зайти с другой стороны. — Тебе не обязательно защищать ее.

— Когда ты успела так хорошо узнать ее? За те десять минут, что вы разговаривали? — огрызнулся он. — Мне кажется, я все равно знаю свою сестру лучше, чем ты.

Руби не обратила внимания на яд в его голосе.

— Как ты можешь хорошо знать ее, если не желаешь даже толком поговорить с ней? Она взрослая сильная женщина, у которой свой дом, своя семья, своя жизнь, которая важна для нее. Если ты так уверен в себе, почему же так боишься стать частью этой жизни?

— Я не боюсь. Просто не хочу.

— Нет, хочешь!

Он снова выругался.

— Ты понимаешь, как нелепо это звучит в твоих устах? Если семейная жизнь, по-твоему, так прекрасна, почему же ты не создала свое гнездышко?

Руби открыла рот, закрыла и обхватила себя за плечи. Бриз вдруг показался ей очень холодным.

— Речь не обо мне, — тихо сказала она, — а о тебе и…

— Нет, — отрубил он, притягивая ее к себе. — Мы закончили с разговорами.

Он прижался губами к ее губам так требовательно и отчаянно, так горячо, что у Руби захватило дух. Разум твердил ей, чтобы она не поддавалась, не давала ему заткнуть ей рот, но сердце приказывало сдаться на его милость. И она ответила на его поцелуй, запуская пальцы ему в волосы, подливая масла в огонь страсти. Было очевидно, что он хочет наказать ее этим поцелуем, но когда оторвался от нее, он выглядел удивленным и возбужденным, но ярости в его глазах Руби не увидела.