Книга Стезя и место - Евгений Красницкий

На дороге по-прежнему происходило что-то явно нештатное – кто-то из отроков, срываясь на визг, орал:

– Лежать, суки!!! Всех перестреляем!!! Рылом в землю!!!

Были и еще всякие звуки, среди которых ухо выделило характерные шумы битья морды, причем били явно по-взрослому – с фольклорными выражениями, экспрессивно воспроизводимыми мужским голосом.

Мишка глянул на своего поверженного противника, тот понемногу приходил в себя, крепок, видать, был на удар. Моргнув пару раз глазами, острожанин замычал сквозь стиснутые зубы и ухватился за сведенную судорогой ногу.

Мишка снял с сучка самострел, наложил болт и навел оружие на пленника.

– Ну угомонился или пристрелить?

– Пшел ты… – прошипел в ответ острожанин.

– Ногу подними! – Пленник не отреагировал, и Мишка повысил голос: – Ногу, я сказал, подними! Лечить буду!

Поколебавшись немного, острожанин подчинился. Мишка взял болт в зубы, закинул самострел за спину и огляделся, выбирая место, куда, в случае чего, можно будет отскочить. Потом, поднатужившись, распрямил ногу пленника и отжал носок вниз, как это делают футболисты в подобных случаях. Острожанин снова замычал, но судорога, похоже, отпустила. Снова наведя самострел на пленника, Мишка отступил на несколько шагов и скомандовал:

– Поднимайся! Давай-давай, не так уж я тебя и отлупил. Ну! Встал, пошел!

Сцена на дороге являла собой классическую картину подавленного бунта или пресеченной попытки к бегству. Полоняники лежали на земле лицом вниз и заложив руки за голову, над ними высились в седлах отроки с наведенными самострелами, а рядом с возом, который конвоировали Мишка с Демьяном, стоял, потирая кулак, ратник Дорофей и с кривой ухмылкой смотрел на острожанина с разбитым чуть ли не в блин лицом, валявшегося возле заднего колеса. Поняв глаза на выходящих из кустов пленника и Мишку, Дорофей покачал головой и не то одобрительно, не то удивленно протянул:

– Ну красавец!

Посмотреть действительно было на что. Пленник шел, сильно хромая, скривившись и держась рукой за бок, а левая скула у него после удара окольчуженным локтем превратилась в одну сплошную рану и прямо на глазах опухала. Мишка тоже был хорош – вывалянный в земле и мелком лесном мусоре, с торчащими из доспеха во все стороны травинками, зажатыми между кольчужными кольцами и вырванными иногда и с корнем. Шлем сидел на голове криво, а правый сапог «просил каши» – когда Мишка умудрился отодрать подметку, он и сам не знал.

Когда конвоир с пленником подошли вплотную, Дорофей вдруг принюхался и, покривившись, спросил:

– Ты чего с ним там делал? Смердит-то!

Мишка взглянул на пленника сбоку и ощутил подступающую тошноту – катались-то они по земле как раз в том месте, где он «присаживался под кустик»! Торопливо оглядев себя, вздохнул с облегчением – все досталось одному острожанину. Поняв глаза на Дорофея, Мишка ответил:

– Так я в лес-то ходил не птичек слушать!

То тут, то там начали раздаваться смешки отроков, Дорофей тоже изобразил что-то вроде улыбки и поинтересовался:

– А иначе никак нельзя было?

– Не, – Мишка, словно извиняясь, развел руками, – ты глянь, какой он здоровый.

– Ну-ну… – На лице Дорофея образовалось некое подобие одобрения. – Хорошо вас наставники учат. Ладно, благо что живой, а я-то вот перестарался. – Ратник кивнул на лежащее возле воза тело и обратился к ближайшим пленным: – Эй, вы двое! Оттащите-ка этого с дороги.

«Ну-с, сэр, вам нужна была иллюстрация к тому, что война – это кровь, грязь, смерть? Извольте, получите и распишитесь. И смиритесь с тем, что ничего, напоминающего рыцарские романы или «костюмные» исторические фильмы, вас впереди не ждет. Ничего!»

Кое-как обобрав с себя лесной мусор, Мишка поднялся в седло и, подъехав к Демьяну, спросил:

– Чего тут случилось-то?

– Сбежать хотели, – отозвался Демка, поморщившись и явно собираясь ограничиться только этим комментарием.

– А поподробнее?

Рассказывать Демьяну, было заметно, не хотелось, но, зная, что старший брат не отвяжется, он поведал следующую историю. Когда Мишка скрылся в лесу, тот пленник, которого потом забил насмерть Дорофей, взял вилы и принялся поправлять снопы на возу. Потом указал Дорофею и Демьяну куда-то вперед и предупредил, что там ветка, за которую может зацепиться высоко уложенная поклажа. Оба конвоира уставились в указанном направлении, и в этот момент пленник ударом деревянных вил выбил у Демки из рук самострел, а потом, ухватив Дорофея за опорную ногу, так рванул ее вверх, что ратник свалился на землю. Одним прыжком острожанин взлетел в седло, но больше ничего сделать не успел: кнут Демьяна захлестнул ему шею, а еще через пару секунд вскочивший на ноги Дорофей сдернул пленного на землю и принялся лупцевать.

Пока все это происходило, второй пленник сиганул с воза и кинулся в кусты, где и налетел на Мишку. Дальнейшее было понятно и так: отроки положили остальных пленных на землю, Дорофей забил напавшего на него острожанина насмерть, Демка подобрал выбитый самострел, а через некоторое время Мишка вывел на дорогу избитого и «благоухающего» беглеца.

До вечера успели сделать еще две ходки, выгружая снопы возле плотов, на которых обозники Бурея должны были переправлять добычу через болото, а потом Варлам объявил, что ночью пятому десятку предстоит стоять в дозоре, и велел первой смене укладываться спать. Мишка улегся возле костра с удовольствием и облегчением: болело чуть ли не все тело, беглец все-таки помял его основательно. Поспать удалось часа два или три, в уже сгущающихся сумерках Варлам поднял Мишку и Демку и велел собираться в дозор, а сам куда-то ушел и пропал. Так Мишка и сидел у костра, не имея ни малейшего желания ни шевелиться, ни думать.

Постепенно под деревьями совсем стемнело, сидящий рядом Демка, опустив голову на грудь, начал посапывать, Варлам все не шел и не шел. Неожиданно невдалеке раздался топот копыт и голос Роськи громко спросил:

– Где тут пятый десяток ночует?

От соседнего костра отозвались:

– Вон у того костра!

Роська не стал подъезжать, а заорал:

– Ратники Михаил и Демьян, к старшине!

Тут же откуда-то сбоку раздался голос Варлама:

– Некогда им, они в дозор заступают!

– Ну замени их кем-нибудь. – В голосе Роськи послышались знакомые командные интонации Ходока.

– Некем заменить, у меня народу всего ничего!

– Тогда сам в дозор ступай!

– Ты чего тут раскомандовался? Я такой же урядник, как и ты…

– Лягуха ты прыщавая, а не урядник! – Чувствовалось, что Роська не на шутку зол. – Сгинь от греха.

– Ну ты…

– Сгинь, сказано! Михайла, Демка, где вы там?

– Идем уже, идем! – отозвался Демьян и толкнул Мишку в бок. – Пошли, что ли?