Книга Первый среди крайних - Андрей Орлов

Он поднял стек и толкнул Вереста в грудь. Отступать было нечем. Осталось лишь сгруппироваться и упасть на мягкие ткани бедра.

Подошва щегольского сапожка уперлась ему в ребро. Набалдашник стека – в горло. Давление стали перехватило дыхание, Верест мокро закашлялся.

– Ты разбудил лихо, Лексус, – самодовольно урчал Варвир. – Премного благодарен. Теперь нам есть, чем заняться в ближайшую неделю. Молись умереть до ее окончания… Солдаты, в морозильню его!

– Сука ты… – выхаркал Верест. Говорить уже и не пытался, набалдашник нещадно прессовал кадык.

Мостовая затряслась от стука копыт и лязга. Еще один экипаж вывернул из-за гранитного строения. У ворот тюрьмы возница взнуздал лошадей – экипаж остановился, заскрипев ржавыми осями.

Давление стека ослабло. Появилась возможность приподнять голову, что он и сделал, с удивлением обнаружив, что из фургона выбегают люди…

Человек семь, безмолвные, в масках, не теряя времени на увертюры, набросились на охрану. Из-под плащей вылетели дубинки, обрывки цепей. Варвир что-то гортанно проорал. Но фактор неожиданности сделал свое дело – неповоротливая охрана не успела схватиться за оружие. Замельтешили дубинки, цепи рассекли воздух…

Били жестоко – до полной отключки. Небольшой перевес атакующих ускорил процесс – мероприятие завершилось за полминуты. Охрана полегла дружно и надолго. Варвир стонал, держась за голову. Возницы «враждующих» фургонов схлестнулись на плетках, причем у новоприбывшего получалось как-то задорнее.

– Успели, ха-ха! – возопил самый маленький, с посохом, голосом Пруха.

– Коротышка, родной! – Верест поднял руки. – Режь скорее, и уматываем!

Мелькнуло лезвие, распоров путы на конечностях. Голова завертелась каруселью, но он поднялся – сперва на четвереньки, затем на полусогнутые… С воплем полетел возница с облучка – треснулся затылком о мостовую.

– Эй, тут один шевелится! – крикнул кто-то из налетчиков голосом ремонтника Френса.

– Так добей, – отозвался другой – ни дать, ни взять Ларио. А интеллигенция не такая уж мягкотелая!

– Не могу, он лежит. Разве бьют лежачего?

– Так подними! Господи, всему тебя учить. Следи за моими руками! – шуршание, хруст челюсти, протяжный стон и звон каски по булыжнику завершил демонстрацию.

– Мужики, спасибо всем, – прохрипел Верест. – Буду жив, расплачусь по щедрому…

– Дорого встанет. Ты только не называй их по именам, – предупредил Прух. – И меня не называй. Я сильно подозреваю, что половина этих хухриков прикидывается. Давай руку, Лексус, надо ехать – не хочу тебя огорчать, но когда мы громыхали с улицы Глюка, у Хорога вырывалось пламя.

– Черт! – Верест самостоятельно вскочил на ноги. Тут его взор упал на корчащегося в пыли Варвира.

– Садитесь, мужики! – крикнул он. – Я сейчас! – быстро глянул на серое здание – пока тишина, до переполоха – секунды. Он рывком поднял начальника тюрьмы. Тот трясся от страха и боли: кто-то щедро приложил его дубиной – из разбитой ушной раковины хлестала кровь. – Ты думаешь, я пощажу тебя, мерзавец? Пожалею? Забуду? Не надейся. Это бумеранговые дела, приятель, они всегда возвращаются. Так что извини – выполняя данное мною обещание…

– Не-е-ет!!! – заверещал Варвир, но кулак уже летел.

Прямой по челюсти разнес вдребезги кость и швырнул Варвира к воротам, словно тряпичную куклу.

По дороге выяснилось, что только старина Прух – надежда и опора Вереста в этом сволочном мире. Он чутко спал у себя в «спортзале», когда бренькнула калитка. Ради спортивного интереса Прух выглянул. Но ничего интересного не узрел, кроме «затраханного в хлам Лексуса», еле передвигающего ноги.

Прух хотел идти досыпать, но опять бренькнула калитка. Целая вереница темных личностей просочилась на крыльцо. Он четко слышал скрежет по металлу – кто-то торопливо работал отмычкой. Подбежал к углу дома – незнакомцев уже не было, а дверь болтало сквозняком. Тогда он кинулся через дорогу – к дому, где жил Ларио, бился в дверь, ругался. Просочился между ног сонной супруги инженера, ворвался в жилище. Чудо! Накануне был кураж – техперсонал фабрики после тренировки у Вереста отмечал грядущий выходной. В кабак тащиться поздно, наклюкались дома, обсасывая одну и ту же оскомистую тему: мобилизацию, эвакуацию и последующую капитуляцию. Там и отрубились к ужасу супруги. Коротышка долго прыгал по вялым телам, пока у тех в мозгах не потеплело. «Разомнемся, – решили мужики. – В самый раз, пока пьяные». Кто-то крикнул, что под окнами свалка, а в ней полно железа. Кто-то вспомнил, что в соседнем проезде «ночует» фургон Малыша Люха – парень трудится таксистом. Когда толпа разгневанных мужчин вывалила от Ларио, Вереста уже забрасывали в фургон.

– Но только молчи, Лексус, – как заговор, твердили мужики, подскакивая на ухабах. – Только молчи. За нападение на должностное лицо – петля однозначно. А нам оно зачем? У нас жены, дети, у Тартуха вон – две любовницы, а их кормить надо, одевать…

Он кивал, раздавал обещания. Мужики как мужики – наломают дров по пьяни, а потом соображают, как бы отвертеться. На улице Глюка-Освободителя предстала ужасная картина. Супруга Ларио первой узрела клубы дыма, вырывающиеся из таверны. Заполошно заверещав, подняла всю округу. Неспешно прибыла пожарка – три бочки с гидрантом на платформе. Неспешно потушили, неспешно убрались восвояси. В тотальное пепелище заведение Хорога превратиться не успело. По развалам бродили какие-то личности с распылителями. От сильного пламени на первом этаже прогорели балки, несущие потолок, и часть второго этажа над стойкой бара рухнула на первый. Обрушение напоминало падение неразорвавшейся авиабомбы – груды досок и камней, сверху – дыра. И не важно, кто не запер на засов кухонный люк для слива помоев – Хорог, супруга или Пуэма. Начался налет. Нечисть поперла, как к себе домой! Вереста уже увезли в тюрьму, а бродяги еще не убрались из таверны – видимо, хотели расправиться с Хорогом да развлечься с Пуэмой. Разорванные куски мяса живописно украшали кострище. На одном из них красноречиво отпечатался клок рыжей бороды. Тела хозяев пострадали в меньшей степени – на них напали уже после того, как разделались с бродягами. Хорог отбивался масляной лампой, которую схватил с тумбочки. С нее и плеснуло пламя, охватившее дом и вынудившее тварей вернуться в канализацию (с огнем Нечисть не в ладах). Наполовину обглоданный, наполовину обгоревший Хорог лежал в спальне поперек порога. Толстушку Тао страшная смерть настигла в кровати. Видно, не нашлось духу подняться – лежала и верещала, объятая ужасом, пока кошмарные челюсти не вырвали у нее горло. На Пуэму смотреть он не смог – от девчушки остались лишь глаза, искореженные болью. Закрыв лицо руками, он стоял над телом и поневоле переживал ее последние секунды: вот она металась по кровати, обезумев от страха, вот поганые твари прыгали с пола, впивались в щиколотки, разгрызали кость… Двоих в родительской спальне достала-таки смерть: слишком яростно Хорог махал лампой. Черные скользкие тельца, лоснящиеся жиром, задрав лапки, валялись у кровати. То ли выдры, то ли крысы. Длиной полметра, с цепкими когтями, морды усатые, уши острые, отогнуты назад, развитые ортогональные челюсти… Еще двое вляпались в огонь – так и метались живыми факелами, запаливая сухое дерево, пока не превратились в вонючие головешки.