Книга Любовь без обмана - Мередит Дьюран

— Значит, лорд Гренвилл?

— Лорд Эшмор, точнее.

— Барон Эшмор? — Таких баронов тринадцать на дюжину.

— Боюсь, граф.

Хорошо. По крайней мере не князь.

— Не ломайте себе голову, — грустно сказал он, но блеск в его глазах насторожил Минну. — Вы можете обращаться ко мне просто "милорд". Я оказываю вам такую милость, понимаете ли. Я знаю, что вы, янки, не очень хорошо знаете, как тут у нас принято, и мне не хотелось бы, чтобы вы смущались.

— О, я вам так признательна! — произнесла Минна. Если он хотел запугать ее своим снобизмом, то придется ему сменить стратегию. — На самом деле я довольно старомодна. Традиционно мы, ньюйоркцы, не признаем иностранные титулы.

— Понимаю, — пробормотал он. — Как ужасно для вас!

— Вовсе нет, — радостно сказала Минна. Она откинулась назад, и Вашингтон попытался спрыгнуть с ее колен. Она крепче сжала кота, и он укусил ее за палец.

— Как очаровательно! — сказал Эшмор.

Она отдернула руку. Укус Вашингтона оказался довольно сильным.

— Фу! Не кусаться!

— Так говорят собакам, мисс Мастерс.

— А как тогда сказать коту?

— Не думаю, что есть подходящее слово для котов.

Она вздохнула, вовсе не удивившись. Она вообще предпочитала собак, таких привязчивых и благодарных за доброту. Коты не умеют себя вести. Полосатые кошки Джейн прятались, когда она приезжала, или шипели, изогнувшись дугой в дверях. Она надеялась, что Вашингтон умнее; в течение дня он делал безразличный вид, но последние три утра она просыпалась, находя его у себя на груди. Какой хороший вкус! Она была очарована.

Какая же она дура!

Эшмор прочистил горло, потом фыркнул. Она подняла взгляд и увидела его высунувшимся из окна. Звук опускаемой рамы напугал кота: он взвыл и спрыгнул на пол.

Глухой шум раздался со стороны Эшмора. Прозвучало это как смех, но, когда она нацелила взгляд на него, он сидел с совершенно спокойным лицом.

Мило. Что еще могло бы заставить его отбросить чопорность? Это сделал яд. И поцелуи тоже хорошо сработали. Можно подумать над этим, предположила Минна.

Она осматривала его с головы до ног, сомневаясь все больше. В тот момент, когда он помогал ей сесть в карету, она одарила его широкой улыбкой.

— Я не кошатница.

Он снова поднял бровь. Одну. Очень ловкий трюк: Весьма аристократично. Возможно, это в них от рождения, как и длинные носы.

— Не стоит отрицать это, — небрежно сказала она. — Мне совершенно ясно: вы терпеть не можете кошек.

— Скорее, они мне безразличны.

— Хорошо, что вы это признаете. Я их тоже терпеть не могу.

— Да? — Он сел свободнее на скамье, приняв позу человека, приготовившегося к тому, что его будет развлекать пустышка. Она и не собиралась разочаровывать его.

— Да, — сказала она. — Я предпочитаю собак. Когда я была маленькая, у меня был скотч терьер. — Минна вздохнула. — Довольно трагично. Его убили: священник из церкви Святого Патрика однажды ночью напился и переехал его своей тачкой. Мне всегда хотелось завести другую собаку. А почему вы не любите кошек?

— Как я сказал, я не… — Он заколебался. — Вы только что сказали, что пьяный священник убил вашу собаку?

Попался. Минна села поудобнее, подражая его позе. На полу Вашингтон с сердитым видом тщательно вылизывал свою лапу. Значит, он только хотел делить с ней постель? Как типично по-мужски.

— Ну, священник очень сожалел об этом, но не могу сказать, что я его простила. Ему пришлось купить мне огромное количество шоколада, чтобы я об этом никому не рассказывала. Точнее, по коробке каждую неделю от "Доминика". — Она улыбнулась и похлопала пальцем по нижней губе. Когда глаза Эшмора встретились с ее глазами, она опустила руку. — Можете себе представить, как шоколад повлиял на меня. Уверена, это довольно неприлично. — Эта часть была правдива.

— Значит, вы шантажировали мужчину, разорив его до последней нитки, — сказал он.

— Шантаж? Мы называли это дружеским соглашением. К концу года мне хотелось иметь еще одного терьера, которого бы он убил. Но не по-настоящему, — быстро добавила она. — Я предпочла Монгола шоколаду. Собаки обычно лучше, чем шоколад, конечно, потому что они живые. — Она помолчала, хмурясь. — А потом, если посчитать разные виды, то, полагаю, некоторые шоколадки в конце тоже оживали… например, с вишневой начинкой, понимаете, я никогда не любила вишню. Ну, все это довольно неловко. — Она посмотрела на Вашингтона, ища у него поддержки. Кот хлестнул ее хвостом.

Господи, как же она ненавидит котов?!

Эшмор теперь сидел выпрямившись, недоверчиво улыбаясь.

— Вы надо мной смеетесь, мисс Мастерс?

— О Боже! Вы не верите в мой отказ от шоколада? Но ведь это не очень веселый образ жизни. Уверена, вы понимаете, почему я предпочитала Монгола.

Он произнес очень грустно:

— Монгол- так звали пса?

— Да. Но теперь, оглядываясь назад, я назвала бы его Аттилой. — Она помолчала, изображая удивление. — Боже мой! Удивительно, как после долгих лет воспоминаний о чем-нибудь все еще возможно иметь новые мысли о памятном!

— Я этого не знаю, — сказал он. — Воспоминания меня не трогают.

Это он предупреждает ее, чтобы она не рассчитывала на его чувство долга?

— Мне жаль слышать это. Значит, вы пострадали от вмешательства в мозг? Полагаю, это мог быть яд. Я думала, что вовремя стала лечить вас, но да, слабую память можно отнести за счет этого. Хотя, будь у меня столько имен, сколько у вас, мне тоже было бы трудно не забыть всякие вещи. Гренвилл, Эшмор, Монро. Монро — это было фиктивное имя, как я понимаю?

— Фиктивное, — медленно проговорил он, — да. Понимаете, я не хотел объявлять о своей настоящей личности Коллинзу.

— Или кому-нибудь еще, — добавила Минна.

Он помолчал, внимательно разглядывая ее.

— Или кому-нибудь еще. И я не считал, что страдаю потерей памяти, мисс Мастерс. Это просто фигура речи.

— О! — Она хихикнула. — Фигура. Действительно, сэр. Вы не должны считать меня распущенной женщиной только из-за этих необычных обстоятельств.

Фин издал звук, как будто задохнулся. Минна прерывисто вздохнула и наклонившись вперед, закричала:

— Если не можете дышать, хлопните в ладоши!

Этот совет, как показалось, только усилил его трудности с дыханием. Она переместилась на его скамью и начала стучать его по спине, возможно, сильнее, чем рекомендовал бы доктор. Было приятно сделать ему больно.

Подумать только! Ее привели к чудесному исцелению.

— Мисс Мастерс! — Он извернулся, пытаясь схватить ее за руки. Два чувства охватили ее, когда его пальцы стиснули ее пальцы: он может раздавить ее как пушинку, и он двигается необыкновенно быстро. — Я не задохнулся, — сказал он. — Я просто смеялся над вами.