Книга Благословение святого Патрика - Вера Колочкова

– Да, ребята, вы у нас настоящие… Слово такое, забыл, черт… – напряженно пощелкал пальцами Володя, нахмурив лоб толстыми складками, – как же оно… А, вспомнил! Вы у нас подвижники, вот кто!

– Ага, Володь, это точно… – снова чуть усмехнулась Ирина, глядя в свой бокал. – Это ты правильно сейчас подметил… Все двигаем и двигаем, только куда и чего, сами не знаем. Сеем разумное-доброе-вечное с утра и до вечера, отдыха не знаем. И заметь, практически бесплатно сеем.

– Ну да, Ир. Это обидно, конечно, я тебя вполне понимаю. Это ж не каждый еще согласится вот так, на вашу зарплату… Да я бы вообще на месте министра образования всем учителям огромные деньги платил! Хотя бы за то, что про Чехова и Вампилова знают!

– Да ладно… А мы особо и не ропщем, да, Саш? – интимно припала к его плечу Ирина, будто враз спохватившись. – У нас и так все хорошо…

И положила голову ему на плечо. И чуть подтолкнула локтем – давай, обними меня, изобрази картину любовно-духовного благополучия. Давай, покажем им хоть это, если показать больше нечего. Они нам – материальное, а мы – духовное. Пусть хоть так…

Не стал он ее обнимать, сидел истукан истуканом. И пиво не помогло расслабиться. Наоборот, взбаламутил хмель тоску непонятную. Хотя почему – непонятную? Все и так понятно, это в нем душа по правде тоскует. А только где она, правда? Ау… Никакой правды кругом, одна драма…

Да, драма. Скорей бы уж эти игрища закончились. Кто ж виноват, что Иринин административный талант выбрал себе именно такую дорогу – быть директором не завода и не фабрики, например, а всего лишь муниципальной школы? Вот и приходится к обиженному таланту еще и высокую духовность сельской интеллигенции присовокуплять… Бедная, бедная Ирина. И сейчас вон – из последних сил держится. И чего так страдать, непонятно? Эти ребята Тюфяковы вполне искренне хвастают своими материальными достижениями, без бравады. Нормальные эмоции, честные, не требующие приправы чужой зависти.

Наконец Володя глянул на часы, похлопал себя по круглому пивному животу:

– Ну, пора и честь знать, засиделись… Оль, вызывай такси, мне завтра вставать рано. Дела требуют, и не поспишь всласть, как раньше.

– Да, я сейчас… – послушно встрепенулась Оля, доставая красивый мобильник из красивой модной сумочки. – Сейчас вызову…

Проводив гостей, они молча вернулись в дом. Он ждал. Внутренне собрался, приготовился. Ирина, убирая посуду со стола, произнесла тихо, даже с некоторым равнодушием:

– У Володьки, наверное, оператор на автозаправке больше зарабатывает, чем ты… И при этом понятия не имеет, прослеживается какая-то связь в драматургии Чехова и Вампилова или не прослеживается.

Помолчав и не дождавшись ответа, продолжила так же тихо, сквозь зубы:

– Знаешь, вам бы следовало фамилиями поменяться. Это он – Иваницкий, а ты – Тюфяков. Где, спрашивается, человеческая справедливость? Чего молчишь, Тюфяков-Иваницкий? А? Не согласен, что ли?

– А что я должен ответить? Меня моя фамилия вполне устраивает.

– И все?

– И все. Мне нечего тебе сказать, ты же знаешь… Я не могу говорить в таком тоне, как-то не научился за эти годы. И вообще… Я очень устал, Ирина.

– Чужое пиво пить и дорогого омуля есть устал?

– Нет. Я так жить устал. Я никогда другим не буду, Ирина, пойми ты это, наконец. Я такой, какой есть, каким меня создала природа.

– Ошиблась с тобой природа, вот что я тебе скажу.

– Ирина… Давай, я уйду… Хочешь, прямо сейчас… Не могу больше так, честное слово. Да и тебе… Чего тебе со мной мучиться?

– Хм… – обернулась она к нему, удивленно подняв бровь. – Ты меня сейчас пугаешь, что ли? Да куда ты уйдешь, Иваницкий? Кому ты нужен, сам подумай? Молчи уж… Надо же, напугал… Шагу без меня ступить не может, а туда же, уйду… Может, лучше посуду вымоешь? Устала я, спать хочу…

* * *

Мордашки у девчонок явно были чем-то озабочены, когда они вышли из Машкиной комнаты к ужину. Женя вяло раскромсала вилкой котлету, вздохнула, прикусила губу.

– Чего такая невеселая, Жень? Опять с бабушкой поссорилась?

– Да нет… У нас в последнее время как-то все немного устаканилось, живем по принципу территориального невмешательства. Я – в своей комнате, она – в своей. Наверное, с ней папа поговорил… Хотя ей все такие разговоры по фигу, знаете ли. Я думаю, она просто боится, что я на каникулы домой свалю. Сессия-то закончилась…

– Мам, нас ребята из группы на Домбай пригласили. Так хочется, мам…

– Ну, если пригласили, так и поезжайте. В чем дело-то? Отец тебе денег даст…

– Да не в деньгах дело, мам! Дело в Женькиной бабке! Она ж ее от себя ни на один день не отпускает!

– Ага, теть Лиз… – печально глянула на нее Женя. – Все твердит – условие, условие… Если, говорит, нарушишь условие, завещание отзову… Понимаете, у нее еще один бзик в последнее время появился – боится в одиночестве помереть. Как будто какая-то разница есть – в одиночестве помирать или в компании. А мне так хочется на Домбай, если б вы знали! Машке-то хорошо, ее никакие обязательства не держат!

– Да я без тебя не поеду, Женьк, чего ты! – округлила преданные глаза Машка. – Подумаешь, Домбай! Или вместе, или вообще никак!

– Да ну… – вяло махнула рукой Женя. – К чему такие жертвы…

– Жертвы и впрямь ни к чему, девчонки, – задумчиво проговорила она, присаживаясь за стол. – Жертвы ни к чему, но выход из любой ситуации всегда есть.

– Какой? Какой тут может быть выход, теть Лиз? Мне свою родную бабку укокошить?

– Жень… А если, допустим, я к ней раз в день приходить буду… Меня, надеюсь, она не укокошит, как ты говоришь?

Женя отодвинула от себя тарелку, сложила руки на столе, как прилежная школьница, надолго задумалась. Потом подняла на нее осторожные глаза:

– Ну, в общем… Не знаю, что и сказать… Мне как-то неудобно, теть Лиз…

– Ой, да чего там неудобно! Что я, в магазин за продуктами не схожу? Или куда еще надо? В аптеку? Или полы в квартире не смогу помыть?

– Да не надо их мыть, у нее паркет… Мастер приходит, по старинке мастикой натирает…

– Значит, тем более!

– Ну да. Только она ведь не согласится, теть Лиз. Из вредности.

– Да? А… А мы ее, знаешь, перед фактом поставим! Наврем чего-нибудь! Например, что тебя из деканата на срочную практику послали! На процесс какой-нибудь!

– Да какой процесс… Не, ее этим не обманешь.

– А мы ее перед фактом поставим. Тебя нет и нет, а тут – раз! – и я на порог заявилась. Вроде как ты меня перед своим срочным отъездом наняла, о бабушке позаботившись… А?

– Так она ж сразу маме с папой звонить будет, жаловаться…

– Да пусть звонит! Что она им скажет? Женя уехала, мол, а мне на это время сиделку наняла? Ну, сиделку и сиделку… Хорошая внучка, значит…