Книга Это твоя жизнь - Джон О'Фаррелл

Как наивно я верил все эти годы, что такой ценный товар, как слава, достается по заслугам. Да ничего подобного! Славу безжалостно расхищают, воруют, угоняют — а почему бы и не подделать, как в моем случае? «Фальшивая слава» — разве это возможно? А если все блефуют? Если все врали и жульничали, чтобы прорваться на собрание знаменитостей, а там быстро смешаться с остальными гостями? Ведь стоит оказаться среди звезд, и ты в дамках: ты уже по умолчанию подлинный. Как миллионерам, которые украли свои первые десять тысяч, — так и всем остальным просто нужна фора.

Поэтому через несколько дней я распечатал ряд статей, которые якобы опубликовали обо мне американские газеты. Статьи, над которыми я корпел все выходные. Я не сумел придумать шуток, чтобы рассмешить читателей, но в каждой заметке упоминался мой знаменитый «рыбный» номер. В принципе, что касается творчества, к которому я всегда стремился, то, похоже, наконец-то я нашел свое призвание. Чтобы составить подробный отчет о своем успехе, нужно было проявить все свои творческие способности. Вставить свою писанину в страницу, скопированную с вебсайта «Нью-Йорк таймс», было достаточно просто, зато на фотографии, которые попросила позже Арабелла, ушел весь вечер. И вот меня обнимает Билли Кристал, а Стив Мартин смотрит на меня и смеется над моей забавной физиономией, которая неизменно повергает всех в хохот. Понадобилось все мое умение и адское терпение, чтобы цифровым образом обезглавить неизвестного американского продюсера, который занимал центральное место на фото, найденном в Интернете. С помощью графического редактора я импортировал собственную бесталанную голову из своего фотоальбома, а тщательная ретушь и изменение размеров довели фото до совершенства. Мы с Билли Кристалом старые приятели, ведь объектив не лжет, верно? К встрече с Арабеллой я сочинил себе целую карьеру в Соединенных Штатах (а позже добавил «и Канаде» — эта мелочь, казалось, придала правдоподобия). Люди ворчат, что теперь общество больше занято показухой, чем сутью. Что ж, я решил совсем обойтись без сути: у меня будет сто процентов показухи и ноль процентов сути.

Материалы, которые я вручил Арабелле, сразили ее наповал. Она обвинила меня в том, что я зарываю талант в землю. Я чуть было не ответил: «Да ничего я не зарываю, нет никакого таланта, сплошная земля», но вместо этого подробно изложил причины, по которым избегаю телевидения, чувствуя, что в этом моя изюминка. В рамках своей антикоммерческой философии «назад — к корням эстрадного искусства!» я объяснил, что завоевал репутацию в Штатах благодаря своим внезапным появлениям в самых разных местах и спонтанным импровизациям; я никогда, мол, не объявлял о концерте заранее и не поддавался честолюбивому соблазну обзавестись личным шоу в престижном театре. Мое появление всегда сюрприз, всегда награда. Так, доверительно поделился я, меня нельзя цинично продать, меня не могут умыкнуть агенты и толстосумы отрасли. С восторгом наблюдая, какое впечатление все это производит на Арабеллу, я быстренько вставил, что тем же самым занимаюсь и здесь. Клубы мне не платят заранее, и моего имени не найти в журналах, и все же, скромно признал я, моя репутация растет среди широких масс, которые любят меня больше всего, — вот мои почитатели. И вручил ей еще одну свою фотографию, на сей раз на сцене лондонского «Комеди Стор»,[26]где сквозь дымку в воздухе можно было видеть подлинный восторг на лицах зрителей, корчившихся от смеха, пока я бесстрастно стоял перед микрофоном.

Пока она знакомилась с материалами, я чувствовал, как растет объем статьи. В циничном мире наглых кандидатов в звезды всегда есть кто-то, кто сознательно отвергает славу. Втайне я рассчитывал таким образом всерьез прославиться. Особенно мне понравилось собственное объяснение, почему не существует записей моих концертов. Никогда не знаешь, выскочу ли я в «Менестреле», «Комеди Стор» или в манчестерском клубе «Сплетни», — от этого моя валюта еще ценнее для тех, кто меня видел. По-моему, комар носа не подточит.

— Так когда я смогу прийти вас посмотреть? — спросила Арабелла.

Ну, почти не подточит.

— Нет-нет, — запнулся я. — Я же сказал, что никогда не сообщаю заранее. Вопрос в том, окажусь ли я в том же эстрадном клубе в один вечер с вами.

— Да, но у меня срок две недели. Не могу же я сдать материал, не видя вашего выступления. Так что если вы мне скажете, где планируете номер-сюрприз, я обязательно буду среди зрителей.

— Э-э, нет, это против моих принципов.

— Неужели вы всерьез ожидаете, что я напишу целую статью, не видя вашего выступления?

— М-м, нет, конечно нет, — промямлил я. — Хорошо… я вам позвоню, когда определюсь на следующей неделе.

* * *

По дороге из столицы, глядя в окно поезда, я думал, что же это такое затеял. Сгущались сумерки, я мчался мимо сотен обычных домов. В окнах светились экраны телевизоров, все семьи собрались перед дымкой голубого огонька, все увлечены одними и теми же номерами и знаменитостями. Неужели мое место навек по эту сторону экрана? Завтра я вернусь в свою языковую школу, мне дадут новый класс французских подростков, которые регулярно поступают для обмена опытом магазинных краж. Мне поручат обучить их фразам типа «Наверное, я положил это в карман по ошибке» и «Боже, разве я забыл заплатить?». Покидая яркие огни Лондона, я был удручен перспективой возвращения в школу. И тогда я понял, что остается только одно радикальное средство. Никакого обмана. Это сумасшествие, знаю, но чем больше я думал об этом, тем больше преимуществ, казалось, имел мой необычный план: пойти честным путем. Репортер национальной газеты хочет написать обо мне большую статью. Более того, жаждет увидеть мое выступление. Скольким новичкам на эстраде выпадает такой шанс?

Ладно, нет у меня номера, но это же мелочь. Осталось две недели. Что мне мешает написать двадцатиминутную интермедию и исполнить ее в юмористическом клубе? Мне всегда говорили, что я забавный. Если удастся, получу роскошную рекламу в национальной газете. Если провалюсь, что ж, по крайней мере, я старался. Тогда с честью уйду в отставку и выдумаю другой, безобидный способ привлечь к себе внимание, — например, заявлю, что был киллером и укокошил кучу народу в той знаменитой массовой бойне.

Я бывал в юмористическом клубе в Брайтоне и знал процедуру, через которую проходили кандидаты в юмористы, делающие первые шаги в своей карьере. Сразу же после перерыва перспективным любителям позволяли выйти на сцену и выступить. Обычно зрители давали им время показать, на что они способны, — от двух до двадцати секунд, — а потом их освистывали, прерывали, оскорбляли или забрасывали полупустыми пластиковыми стаканами с пивом. Так чего же я жду, черт возьми? Пора претворить в жизнь мой знаменитый «рыбный» номер!

Прежде всего нужно договориться о концерте. Чтобы не попасться на глаза Нэнси, Дэйву или кому-то из сифордских друзей, я разузнал насчет открытой эстрады в небольших эстрадных клубах в Лондоне и записался на среду следующей недели в клубе на севере столицы. Мне оставалось десять дней, чтобы написать и отрепетировать номер, а Арабелле потом — пара дней на статью.