Книга Воин поневоле - Дейв Дункан

– Я не смогу бежать с такими ногами, – сказал Уолли. – Посмотри, на что они похожи.

Мальчик развернулся, чтобы взглянуть на его ноги, и пожал плечами.

– На Поляне Милосердия можно помолиться. Молись, чтобы тебе даровали силу. – Темнело, и его фигурка все больше сливалась с окружающим мраком. – Я же тебе говорил, как это важно. Смертным редко дается такая возможность. – Я никогда не молился, – робко возразил Уолли, – но я постараюсь. Я хотел помолиться за Иннулари. Это помогло бы ему?

Мальчик взглянул на него с интересом.

– Ему – нет, а тебе помогло бы. – Он помолчал. – Боги не должны дарить человеку веру. Я мог бы так сделать, но тогда ты стал бы орудием, а не активной силой. Смертные могут служить богам только по доброй воле, а добрая воля не приходит извне. Понимаешь? Но если у тебя есть вера, боги могут ее укрепить. Ты высек искру. Я ее раздую. Ты не забыл целителя, и вот что я сделаю тебе в награду.

Он сорвал листок со своего прутика. Ноги Уолли, до сих пор горящие в адском пламени, теперь словно окунулись в ледяную воду. Боль утихла, и стало значительно легче.

– Это только до рассвета, – предупредил мальчик.

Уолли, заикаясь, пробормотал слова благодарности.

– Я даже не знаю, как тебя называть, – сказал он.

– Покамест зови меня Недомерком, – ответил мальчик. В восходящем свете Бога Сна ярко блеснула его улыбка. – Давно уже смертные не были такими наглыми. Это меня развлекает.

Его глаза блеснули.

– Когда-то ты играл в игру, которая называется шахматы, – ты помнишь, что бывает, когда пешка доходит до конца поля?

Это была явная насмешка, но Уолли быстро подавил свое возмущение.

– Да, сэр, ее можно сделать любой фигурой, кроме короля.

Мальчик усмехнулся.

– Так вот, ты дошел до конца поля, и тебя превратили в другую фигуру.

Все очень просто. Запомни, завтра ты должен прыгнуть изо всех сил, и мы опять встретимся.

На камне никого не было.

Вторую свою ночь в тюрьме Уолли проспал крепко, но к утру он обнаружил, что сидит за столом. Воспоминание юности, но оно вернулось к нему так живо, что он чувствовал запах сигарет, слышал звуки джаза, доносящиеся из радиоприемника, стоящего в соседней комнате… зеленое сукно, на которое падает яркий свет; они играют в карты, кругом стаканы и пепельницы. Слева от него сидит Билл, справа – Джастин, а Джек ушел в сортир.

Они играли в бридж, и он объявлял. Это была одна из тех игр, когда все уже пьяны и рассчитывать можно только на удачу. Козыри были крести, и у него в руках оставалась последняя, двойка. Вилл подкинул пиковую карту к одинокому тузу Уолли, а потом любезно передвинул туза к нему. Джастин пошел в масть. Похоже, Уолли придется играть с «болваном»: как раз этого они и добивались.

Он покрыл козырем своего собственного туза. Теперь можно пойти с семерки червей. Противники оказались в сложном положении – что бы они ни сбрасывали, он все мог принять. Он услышал свои торжествующие крики… шлем, взятка, двойная ставка, опять двойная ставка, партия и роббер. Он потянулся к доске. Он уже ощущал ее под рукой. Потом все исчезло, и вот он опять в тюрьме, и первые проблески рассвета озаряют небо на востоке.

Он понял, что если веришь в богов, то начинаешь верить и в видения.

Кто пошел не с той карты? Шахматы и бридж… может быть, боги тоже играют с людьми в игры, чтобы скоротать вечность? Игральные карты – это те же воины – может быть, Богиня покрыла своего собственного туза, Шонсу, самой маленькой козырной картой, двойкой треф, которой оказался Уолли Смит? Солнце вставало, и боль вернулась опять. Но мальчик предупредил его об этом, и значит, можно верить, что сегодня Уолли покинет тюрьму.

Так сказал бог.

Глава 3

День выдался трудный. Отряду Смерти предстояло забрать шестерых узников, и первым в списке был «Шонсу, воин седьмого ранга, одержимый демоном». Следовательно, если верить Иннулари, Хонакура потерпел поражение в борьбе за власть.

Уолли втащили вверх по ступенькам, через комнату охраны вывели наружу, и он в изнеможении упал на твердую землю, уже нагретую жгучими лучами солнца. Он не закричал. Некоторое время он лежал неподвижно, пытаясь побороть подступавшую к горлу тошноту: ее вызвали страшная ломота в суставах и боль от ран; яркий свет мешал открыть глаза. Потом он попытался сесть; стражники уже вытаскивали остальных и бросали рядом с ним, приговоренные кричали или стонали. Уолли бросил взгляд на свои ноги, отвел глаза и больше ни разу не посмотрел в ту сторону.

Он оказался посреди широкого двора, огромного, как площадь для военных парадов. Горячий воздух накатывал волнами. Тюрьма была сзади, за спиной, а впереди слышался веселый говор Реки. С двух сторон это пространство ограничивали огромные здания, вдалеке над ними поднимались шпили. Здесь же начинался большой зеленый парк – настоящий райский уголок. Жрецы ушли: их работа была сделана. Видимо, теперь вся ответственность лежала на скучающем воине четвертого ранга. Он разглядывал жертвы и постукивал по сапогу кончиком кнутовища.

– Десять минут, чтобы собраться с силами, объявил он. – Потом пройти через площадь и обратно. Или проползти, если хотите. – Он щелкнул хлыстом. Появился совсем молодой Второй в желтой юбке, он обошел всех приговоренных и сунул каждому черную тряпку. Увидев Уолли, он нахмурился и посмотрел на своего начальника.

– Для этого надо тележку, – сказал Четвертый.

– Я воин, – громко ответил Уолли, – я пойду сам.

Он взял повязку, разорвал ее пополам и начал обматывать одну ногу.

– Ты грязный самозванец, – рявкнул Четвертый.

От второй половины Уолли оторвал маленький лоскуток и завязал волосы на затылке. Стали видны его знаки на лбу.

– А суд храма так не считает, воин.

Видимо, он неправильно к нему обратился, потому что тот покрылся краской и угрожающе поднял свой кнут.

– Ну, начинай, – оскалился Уолли, – бери пример со своего правителя. Какое-то мгновение воин молча смотрел на него, потом схватил еще одну повязку и сунул ее Уолли.

Уолли не был до конца уверен, что поступает правильно, но он должен был доказать свою веру и считал, что лучший способ для этого – доказать сперва свое мужество. Едва ли имеет большое значение, кому он будет доказывать – богам, воинам или самому себе. Надо было идти через площадь; двое из приговоренных поползли, их тут же настигли удары хлыста. Уолли пошел. Он шел очень медленно, при каждом шаге задыхаясь от боли, но он первым дошел до конца и вернулся назад. И он не опустил головы.

Потом всех шестерых сковали одной цепью и повели вдоль берега реки, мимо зданий, которые Уолли не видел из-за слез, мимо бурных вод, которые, может быть, совсем скоро понесут его искалеченные кости; вскоре их привели к ступеням храма. Через некоторое время появилась жрица и пробормотала над обреченными слова благословения.