Книга Тоннель времени - Сергей Зверев

Жулин хмыкнул, объяснил.

Все потеряли интерес к событию, но трое или четверо все-таки подошли.

– Ты с кем воевал, вовшах?[1]

Это был традиционный вопрос. Боевики не спрашивают – где воевал, они спрашивают – с кем. Причем не имеется в виду «против кого», вопрос требует ответа – «с кем плечо о плечо» и – «где».

– Нохчи?[2]– спросил второй.

– Дац[3], – ответил Жулин, пытаясь уйти от первого вопроса. – Русский.

И тут же понял, что сообщение о национальности обязывает его ответить.

– У меня родители в начале семидесятых в Нальчике жили… – Олег специально увел тему из Чечни, потому что, окажись кто-то из населенного пункта, которой бы он назвал в Чечне, тут же ему нашли бы земляка. И земляк тут же бы понял, что все – ложь. Чеченцы знают всех, кто жил и живет в их родных селениях. – Все хотели на родину вернуться, но там квартиру отцу дали и не отпускали. Потом в Москву уехали.

– А за что тебя в Западное крыло?

– Не, я в Восточном… Поезд «Невский экспресс»…

Жулин еще не догадывался, что его вопрос, какая разница между крыльями «Миража», мог поставить в разговоре точку.

– Так ты чеченского вообще не знаешь?

– Не разрешали учить в Нальчике. Так, несколько слов… Привет, до свидания.

– Суки. Как можно не разрешать человеку учить язык, которым он хочет разговаривать! А это кто такие? – боевик кивнул на Айдарова и Ключникова.

– Друзья. Самые близкие люди.

Бандит о чем-то переговорил с тремя подошедшими и, почесав ухо, сказал:

– Э, друг, надо убить Губастого. Или он тебя убьет. Кто знает – через минуту или через час. Как другу говорю – убей его. Он все равно сумасшедший.

Олег понял, что отскочить не получится. Что-то привлекло его внимание, и он стрельнул взглядом в сторону…

– Меня здесь на ремни не порежут? – поинтересовался, морщась. – Говорят, в Западном крыле свои правила.

– Э, брат, здесь это нормально. В туалет уведи и прикончи собаку.

– А это кто такой? – спросил Ключников, беря кривогубого за шиворот и поднимая на ноги.

– Псих конченый, за убийства детей сидит.

– А где у вас туалет?

– Э, там же, где и в Восточном крыле. Во-он он. Ты разве не знаешь?

– Я в одиночке два года сидел без вывода и по туалетам «красных» не ходил. – И Жулин с напрягшимся лицом развернул кривогубого в указанном направлении и повел в туалет. Ключников и Айдаров двинулись следом, но боевики остановили Татарина.

– Э, поговорим. Ты мусульманин?

– Конечно.

– Давай помолимся за душу этого нехорошего человека?..

Айдаров выставил перед грудью руки горсткой и начал вполголоса читать суру… Разве у него был выбор?

Едва туалетная дверь захлопнулась, Жулин с силой толкнул кривогубого к стене. Но тот повел себя неожиданно. Развернувшись, он выбросил вперед руки и быстро заговорил:

– Слушай меня внимательно! Я из ФСБ! Меня внедрили перед самым бунтом. Черт!.. Чего это стоило!.. У вас есть связь с администрацией? Нужно срочно предупредить наших!..

– Олег?.. – растерянно посмотрел Ключников на Жулина. Он хотел еще что-то добавить, но прапорщик грубо закрыл ему рот ладонью, поднял пистолет и нажал на спуск.

Пуля вошла между бровей кривогубого и вырвала из затылка осколки черепа. Фрагменты ударились в стену и стали медленно сползать в густой кровавой массе.

Бросив на Ключникова уничтожающий взгляд, он дернул его за рукав и вытолкал из туалета.

– Готово, – сообщил Жулин, пряча ствол за пояс.

Вскоре к четверым боевикам приблизился еще один.

– Жрать охота, – пробормотал Жулин. – И я так и не понял: девки на этой киче есть?

– Есть, – ответил один из бандитов. – Одна.

– Наверное, крокодил, если до сих пор ее не затрахали насмерть?

– Не, приятель. Девка красивая. Но Хараев ее охраняет, охрану выставил в пять человек. Одна в одиночке сидит.

– А что за девка?

– Слу-ушай, – раздраженно протянул другой боевик, – много спрашиваешь…

– А ты не много спрашивал, когда из камеры вышел? – возразил третий. – Пусть человек поговорит. Девка из какой-то организации. Пробралась сюда с друзьями, чтобы посмотреть, как права человека в «Мираже» соблюдают. Да неподходящий момент выбрала… – Бандит поднял глаза и посмотрел куда-то на второй этаж. Или на третий. – Там сидит, ждет…

– Короче, кушать хотите, идите на кухню, там много чего найдете. Там запасов на несколько лет.

Жулин кивнул, и они втроем направились между кучками разговаривающих меж собой боевиков. Большая часть из них была вооружена, и Жулин знал – один неверный ход и тут же начнется стрельба. Стрелять чех может и на свадьбе, и во время разговора. Ему все равно где стрелять и по какому случаю.

На кухне боевиков было немного. Собственно, это и кухней не было. Был склад продуктов питания, оттуда брались припасы для приготовления обедов для зэков и персонала. Двое или трое боевиков, взяв что-то, осмотрели вошедших и молча вышли. На складе остались только Жулин, Ключников и Айдаров.

– Ты что сделал? – с придыханием прошептал Ключников. – Ты что, мать твою, я тебя спрашиваю, сделал?!

Олег подтянул Ключа к себе за воротник рубашки.

– Если бы не я, нас троих сейчас уже резали бы на ремни. Ты почему такой глупый, Ключ?! Пока ты потягивался, чехи стояли и базарили меж собой. Одного отправили в туалет, чтобы он посмотрел, как события развиваться будут, и, пока мы были в сортире, он стоял на унитазе в кабинке и все слушал!

– Я не знал, что ты разговариваешь на чеченском, – заметил Татарин.

– А я его и не знаю!

– Тогда как же ты…

– Заткнитесь, – без злобы приказал прапорщик. – Заткнитесь оба. Одиннадцать лет назад вас чему учили, пехота? Говорить, слушать и смотреть одновременно! Чехи переболтали, и один из них незаметно отвалился, и вскоре я заметил, как он вошел в туалет. Сразу после этого прозвучало требование убрать кривогубого в туалете.

– И все?! – удивился Айдаров.

– Нет, не все. Ты видел его шрам? Этому шраму лет двадцать, это травма детства. В то время поганцу было лет десять. С такой рожей он мог бы оказаться в ФСБ?

Айдаров выхватил из ящика банку тушенки и вскрыл трофейным ножом. Ковырнув мясо, он швырнул банку в рядом стоящее ведро.