Книга Возрождение - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Критики утверждали, что дефицит был вызван не законными расходами, а мирской роскошью папского двора и его прихлебателей. Климент VI был окружен родственниками мужского и женского пола, одетыми в драгоценные вещи и меха; рыцарями, оруженосцами, сержантами, капелланами, ашерами, камергерами, музыкантами, поэтами, художниками, врачами, учеными, портными, философами и поварами, которым завидовали короли — всего около четырехсот человек, которых кормил, одевал, поселял и жаловал любящий роскошь папа, никогда не знавший цены деньгам. Климент думал о себе как о правителе, который должен благоговеть перед своими подданными и производить впечатление на послов «показным потреблением» по обычаю королей. Кардиналы, как королевский совет государства и князья Церкви, тоже должны были содержать заведения, подобающие их достоинству и власти; их свиты, экипировка, банкеты были предметом разговоров в городе. Пожалуй, перестарались кардинал Бернар Гарвский, который нанял пятьдесят одно жилище для размещения своих приближенных, и кардинал Петр Баньякский, пять из десяти конюшен которого с комфортом и стилем содержали тридцать девять лошадей. Даже епископы не отставали и, несмотря на уговоры провинциальных синодов, содержали богатые заведения с шутами, соколами и собаками.
В Авиньоне теперь царили нравы и манеры королевских дворов. Вредность там была печально известна. Гийом Дюран, епископ Менде, доложил об этом совету Вьенна:
Вся Церковь могла бы быть реформирована, если бы Римская Церковь начала с устранения из себя дурных примеров… которыми скандализируют людей, и весь народ, как бы, заражен….. Ибо во всех землях… святая Церковь Божия, и особенно святейшая Церковь Рима, пользуется дурной славой; и все кричат и распространяют по всему миру, что в ее лоне все люди, от величайших до самых малых, устремили свои сердца к любостяжанию….. То, что весь христианский народ берет с духовенства пагубные примеры чревоугодия, ясно и несомненно, поскольку упомянутое духовенство пирует роскошнее и пышнее, и с большим количеством блюд, чем князья и короли.11
А Петрарка, мастер слова, исчерпал свой словарный запас язвительных слов, чтобы заклеймить Авиньон как нечестивый Вавилон, ад на земле, раковина порока, сточная канава мира. В нем нет ни веры, ни милосердия, ни религии, ни страха Божьего….. Вся грязь и нечестие мира собрались здесь….. Старики горячо и с головой бросаются в объятия Венеры; забыв свой возраст, достоинство и силы, они бросаются во всякий стыд, как будто вся их слава заключалась не в кресте Христа, а в пиршествах, пьянстве и безбрачии….. Блуд, кровосмешение, изнасилование, прелюбодеяние — вот развратные удовольствия понтификальных игр.12
Такое свидетельство очевидца, никогда не отклонявшегося от ортодоксальности, нельзя полностью игнорировать, но оно имеет оттенок преувеличения и личной неприязни. Следует сделать некоторую скидку на то, что это крик человека, который ненавидел Авиньон за то, что тот отнял папство у Италии; который выпрашивал милости у авиньонских пап, получал их много и просил еще; который согласился жить с убийцей и антипапой Висконти и имел двух собственных бастардов. Нравы в Риме, куда Петрарка уговаривал пап вернуться, были тогда не лучше, чем в Авиньоне, разве что бедность способствовала целомудрию. Святая Екатерина Сиенская не так ярко, как поэт, описывала Авиньон, но она рассказывала Григорию XI, что при папском дворе «в ее ноздри ударяли адские запахи».13
Среди морального разложения было немало прелатов, которые были достойны своего призвания и предпочитали мораль Христа морали своего времени. Если вспомнить, что из семи авиньонских пап только один вел жизнь, полную мирских удовольствий, а другой, Иоанн XXII, хоть и был хищным и суровым, придерживался аскетической строгости, еще один, Григорий XI, хоть и был беспощаден на войне, в мире был человеком образцовой морали и благочестия, а трое — Бенедикт XII, Иннокентий VI и Урбан V — были людьми почти святой жизни, мы не можем считать пап ответственными за все пороки, которые собрались в папском Авиньоне. Причиной было богатство, которое приводило к подобным результатам и в другие времена — в Риме Нерона, Риме Льва X, Париже Людовика XIV, Нью-Йорке и Чикаго наших дней. И как в этих последних городах мы видим, что подавляющее большинство мужчин и женщин ведут достойный образ жизни или занимаются своими пороками скромно, так мы можем предположить, что даже в Авиньоне развратник и куртизанка, обжора и вор, продажный адвокат и нечестный судья, мирской кардинал и неверный священник были исключениями, выделявшимися ярче, чем в других местах, потому что были замечены, а иногда и потворствованы апостольским престолом.
Скандал был достаточно реальным, чтобы вместе с бегством из Рима подорвать престиж и авторитет церкви. Как бы подтверждая подозрения в том, что они больше не являются мировой державой, а всего лишь орудием Франции, авиньонские папы назначили 113 французов в коллегию кардиналов при общем числе кандидатур 134.14 Отсюда попустительство английского правительства бескомпромиссным нападкам Виклифа на папство. Немецкие курфюрсты отвергали любое дальнейшее вмешательство папы в выборы своих королей и императоров. В 1372 году аббаты архиепархии Кельна, отказывая папе Григорию XI в десятине, публично заявили, что «апостольский престол впал в такое презрение, что католическая вера в этих краях, похоже, серьезно подорвана. Миряне свысока отзываются о Церкви, потому что, отступив от обычая прежних времен, она почти никогда не посылает проповедников и реформаторов, а скорее показных людей, хитрых, эгоистичных и жадных. Дело дошло до того, что мало кто является христианином не только по имени».15
Именно Вавилонское пленение пап в Авиньоне и последовавший за ним Папский раскол подготовили Реформацию; именно их возвращение в Италию восстановило их престиж и отсрочило катастрофу на столетие.
II. ДОРОГА В РИМ
В Италии положение
