Книга Возвращение Колдуна - Александр Николаевич Гальченко

мысль парня. Несколько часов дверь сопротивляясь отбивала рубящий её метал, но всё же сдалась и в толстой древесине появилось отверстие, такая себе дверь в двери. Воины вошли внутрь и попали в большую комнату, уставленную бочками, которые в аккурат можно было закатить в дверной проём, будь он полностью открыт.

– Зерно. – проговорил один из воинов, сняв крышку с первой попавшейся ёмкости.

– Мёд. – произнёс второй.

– Масло и орехи.

– Мука, солонина и вино.

– Сушёная рыба. Что за чертовщина? Свежее мясо, словно только разделанное.

– Это камора хромого короля, – проговорил седой воин. – запаслив был и предусмотрителен. Чародеи опечатали комнату, и соорудили эту дверь, чтоб продукты не портились.

– Коль доведётся встретить его на том свете, обязательно поблагодарю, – довольно отозвался толстяк.

– Зарий, – обратился вошедший в комнату воин. – дракон завалил выход, трое пали. Чтоб расчистить завал потребуются недели, а может и месяцы.

Сын воеводы нервно усмехнулся и произнёс:

– Соберите всех командиров, впереди долгая ночь.

***

Ливадий вышел из таверны и, не вспомнив про взятую в крепости лошадь, поплёлся в сторону дома. В охмелевшей голове путались мысли, ровно на столько на сколько путались его ноги. Алкоголь разгорячил обиду, и старик совсем поник. Пройдя треть пути, на просторной поляне, он замер. Остановиться его заставил, возникший на пути, огромный зверь, наполнивший округу своим рёвом.

– Чего шумишь? – обратился он к медведю и тот поднялся на задних лапах. – Иди своей дорогой, а я пойду своей.

В любой другой день эта встреча быстро бы закончилась, но не сегодня. Животное стояло на месте, чуя запах хмеля от человека, ему уже доводилось встречать людей с этим запахом и каждый раз ему приходилось бороться за свою жизнь. Несомненно, маг мог уйти в сторону, избежав ненужного общения, но, как я уже говорил, не сегодня.

– Ну что? Что ты уставился на меня? Не понимаешь, да?

Медведь вновь заревел и сделал небольшой шаг вперёд.

– Скотина ты глупая! Я же человеческим языком сказал: пойди прочь!

Крик колдуна оказался последней каплей, терпение зверя иссякло и он, прыгнув, бросился вперёд.

Ливадий поднёс руки к устам, прошептав что-то себе в ладони он резко выставил их вперёд. Невидимая сила парализовала тело животного, и оно посунулось по траве, вырывая клочья земли.

– Услышав впредь чужую речь, ты не рычи, просто ответь.

Медведь начал уменьшаться и менять свой облик, Ливадий же потопал дальше, даже не желая взглянуть на плоды своего творения. Когда он отошёл метров двести, позади, раздался громкий крик. Крик человека, наполненный болью и ужасом.

***

Зал был всё также красив и величественен, пусть говорят, что не место красит человека, сейчас я бы с этим не согласился. На деревянном троне, на котором, совсем недавно, восседал Алексий, сидел Александр, и это место его преобразило. Он стал выглядеть в глазах его подданных ещё могущественнее и опасней. Корона, лежавшая у его ног, ещё сильнее подчёркивала его власть. Мало кто мог, поймав на себе взгляд нового правителя, смотреть ему в глаза. Одним из тех, кто мог себе это позволить был Ворон. Он стоял напротив трона и вид его был суров, лицо выражало недовольство, но чем именно он был недоволен понять было невозможно.

– Алексий в Буром утёсе, – произнёс Димитрий.

– И что ты думаешь по этому поводу? – Глядя из-под лба, спросил колдун.

– Воины собраны, можем выступить на рассвете.

– Нет. Город оставлять нельзя. Лишь ослабим хватку он восстанет. Пусть свыкнутся с мыслью, с новой участью. Да, что касается жителей, грабежи прекратить, насильников на плаху. Порядок, мне нужен порядок.

– Что же с Бурым Утёсом?

– Утром поговорим, я что ни будь… Хотя нет. Что у нас на холодной горе?

– Сброд. – ответил Димитрий.

– А ржавые ножи? – приподняв бровь поинтересовался новый владыка.

– Они и заправляют.

– Хорошо. Отвези им бочонок золота, скажи, что Радан взят и за Бурый Утёс никто не вступиться. Передай им что я, как новый владыка, дарую им эту крепость, но они должны мне доставить Алексия и его отца живыми.

– Мне повести их? – сухо, поинтересовался Ворон.

– Нет, возвращайся сразу же. Ты мне понадобишься.

И не то, чтоб у колдуна были определённые планы для Димитрия на эти дни, нет. Просто Ворон был силой, огромной, сотворённой им, силой. И сейчас он не хотел отпускать его на долго. Дело в том, что последние день и ночь он не мог избавиться от чувства опасности. Он ощущал, что в их мире появился новый, возможно равный ему по мощи, маг. Это чувство тревожило его, он не был настолько самонадеян, чтобы рассчитывать только на себя, по крайней мере пока. Да он был бессмертен, так думали многие, да он обманул смерть, по крайней мере именно эта история считалась единственно верной, но его можно было заключить, запереть в темнице за сотней дверей и выбросить ключи от всех замков. С другой стороны, он чувствовал, как растёт и его сила, и ему было крайне любопытно, что же происходит на его земле? Миф о его неуязвимости наводил ужас на его врагов и подданных, но сам он не забывал, что это только миф. Беспокоило его и то, что не один он знает об этом. Сейчас он больше всего хотел бы увидеть одну, известную только ему в этом городе, особу. Он знал где её найти, постоянно думал об этом месте, но посетить его не решался. В глубине сознания он понимал, что это пустая трата времени.

Ворон покинул зал и сразу же его место заняли двое парней, отличившихся при штурме тем, что открыли ворота. Они остановились на максимально дозволенном для них расстоянии и не говорили ничего, просто стояли опустив головы бросая короткие взгляды на Александра.

– Зачем они здесь? – обратился владыка к стражнику.

– Они пришли за горшком золота, за открытие врат.

В этот момент, со стороны левого плеча новоявленного короля, вышел воин, высокий, лысый, волевое лицо с широкими скулами не излучало доброжелательности. Одет он был в тёмные штаны, серая рубаха и лёгкий кафтан бардового цвета. На ногах его были сапоги из тёмной кожи. Он подошёл к колдуну и, наклонившись, шепнул ему что-то на ухо.

– Если бы ворота не открыли, – громко произнёс маг. – то в затянувшейся осаде погибли бы