Книга Энцо Феррари. Самая полная биография великого итальянца - Лука Даль Монте

стране спортсмен из Модены, был приглашен сыграть почетную роль водителя автомобиля эскорта Муссолини. В машине Феррари сидел Гвидо Корни, «старый и славный спортсмен из Модены, исследователь Африки, губернатор Сомали, сторонник разработки углеводородов в Паданской низменности и конструктор бронеавтомобилей Первой мировой войны».

Феррари вел «Альфа-Ромео RL SS» с уверенностью профессионального гонщика. Ночью шел дождь, и дорога была все еще мокрой. Чтобы не отставать от быстро ехавшего автомобиля, Муссолини пришлось давить на газ, вплоть до того, что в некоторых поворотах его машину заносило. После того, как они приехали в Сассуоло, люди, сопровождающие Муссолини в Сассуоло и представившие себе такое же возвращение, попросили Феррари по пути обратно ехать не так быстро.

Феррари не был приглашен на официальный обед, он перекусил в соседнем зале с личным водителем Муссолини, Эрколе Боратто, который вскоре сам стал «хорошим гонщиком». В послеполуденные часы он снова сел за руль, сопровождая автомобиль Дуче по дорогам моденских Апеннин. В Павулло-нель-Фриньяно кортеж притормозил: Муссолини хотел закусить в трактире, в котором он останавливался некоторое время назад по пути в Ливорно, где у него была назначена дуэль с журналистом. Здесь Феррари стал свидетелем интересной и незапланированной сценки.

Молодая женщина, управлявшая трактиром, узнав премьера, рассказала ему, что местные фашисты украли у нее фотографию с подписью, которую Дуче оставил ей при первом посещении. Муссолини попросил ее напомнить ему подпись – «Доброй девице, в ненастную ночь предоставившей мне стол и кров. С благодарностью, Бенито Муссолини» – и подписал ей новую фотографию. Через несколько минут все снова двинулись в путь, Феррари все так же был во главе кортежа.

Когда они прибыли в Абетоне, компания разделилась: Муссолини поехал дальше, в Рим, а Феррари вернулся в Модену. Больше они никогда не встречались.

На конец апреля, к первой годовщине свадьбы Лауры и Энцо, была запланирована «Тарга Флорио». Несмотря на решение выставить целых четыре машины на первом значимом старте сезона-1924, «Альфа-Ромео» предпочла Джулио Мазетти и француза Луи Вагнера, которые составили компанию Аскари и Кампари. Энцо пришлось играть роль резервного пилота.

В балансе сил и иерархии команды происходили явные изменения. Смерть Сивоччи должна была гарантировать Энцо третье место в команде, но сейчас «Альфа-Ромео» выдвинула вперед и Мазетти, и нанятого только что пилота, Вагнера. Как и осенью предыдущего года, когда его исключили из команды, которая должна была дебютировать на «P1», Феррари воспринял это по-рыцарски благородно.

Несмотря на удовольствие, которое ему доставляло вождение, его интерес на самом деле все более явно смещался от роли пилота к роли менеджера. И если Римини, с одной стороны, оставлял его за бортом, когда дело касалось формирования состава для определенных гонок, то, с другой стороны, он все больше уважал и ценил его в роли личного советника – роли, под которую Энцо сам себя перекраивал.

Решение отправиться в такое долгое путешествие именно в день первой годовщины свадьбы, и тем более – не для того, чтобы участвовать в гонках, – не могло не рассердить Лауру. Но, несмотря на возражения жены, Энцо отправился на Сицилию вместе с остальным отрядом «Альфа-Ромео». Как и в случае с работой, в домашних стенах существующий баланс явно нарушался. Энцо долгое время пытался сочувствовать постоянной болезненности Лауры и сделал все возможное – и даже больше, – чтобы ей было комфортно. Однако успокоить молодую женщину не смог даже брак. Феррари был на грани потери терпения и совершенно точно не был готов отказаться от своей карьеры из-за капризов спутницы, которая ничего не делала для того, чтобы выздороветь.

Для миланской компании «Тарга Флорио» 1924 года оказалась не слишком радостной. В гонке победил Кристиан Вернер на «Мерседесе». Команда из Портелло была вынуждена довольствоваться вторым местом Мазетти и четвертым местом Кампари. Вагнер пришел только девятым. Феррари, который всегда хорошо выступал на «Тарга Флорио», вероятно, мог бы показать результат получше.

На обратном пути Энцо попросил разрешения (и получил его) выставить машины «Альфа-Ромео», вернувшиеся с «Тарга Флорио», в центре Модены. На площади перед Военной академией толпа болельщиков и зевак сразу же сгрудилась вокруг автомобилей, на кузовах которых все еще оставалась пыль и грязь дорог Мадоние[16]. Помимо явной коммерческой цели, остановка в Модене была и посланием для жены – смотри, какой интерес и энтузиазм вызывает то, что я делаю! – и посланием его согражданам.

Феррари, элегантнейший и улыбчивый, окруженный десятками моденцев, удивленных и восхищающихся видом болидов с изображением зеленого клевера на капоте, хорошо помнил ту недоверчивость, которой город ответил на его решение вложить все, что у него было, в приобретение гоночного автомобиля и создание кузовного ателье. Теперь он мог показать всем, что его решение не было необдуманной инвестицией: работая в такой престижной и известной всем автомобильной компании, как «Альфа-Ромео», он сделал свое имя очень весомым.

Гонка «Кубок Вероны», в которой он участвовал в марте, была двадцать четвертой в его карьере. Несмотря на то, что для «Тарга Флорио» ему предпочли Мазетти и Вагнера, было ясно, что как пилот он приближался к своей зрелости. И никто не удивился, когда 25 мая Феррари добился второй победы в общем зачете, первой в сезоне-1924, на той же самой «Гонке Савио», где он уже побеждал год назад.

Вторая «Гонка Савио» началась с полуторачасовым опозданием, в три часа дня. Как и в прошлом году, машины стартовали с интервалом в 30 секунд, но на этот раз по две. Энцо сидел за рулем своей красной «Альфа-Ромео RL V6» с номером «26», нарисованным от руки на обеих сторонах капота. На радиаторе его машины, как и на всех «Альфа-Ромео», участвовавших в гонках того года, был нарисован белый треугольник с зеленым клевером, который несчастный Сивоччи годом ранее разместил на своем автомобиле, когда выиграл «Тарга Флорио».

В роли гоночного механика рядом с Феррари впервые сидел Эудженио Сиена, кузен Кампари. Рядом с ними на старте стояла «Изотта-Фраскини» с номером «27», за рулем которой был Альфьери Мазерати, самый известный из братьев, которые за десять лет до того основали в Болонье мастерскую, носившую их имя. «Альфа-Ромео» Феррари и «Изотта-Фраскини» Мазерати стартовали одновременно.

Зная, что он управляет машиной более мощной, чем у многих конкурентов, в начале гонки Феррари ограничился тем, что поддерживал темп. На четвертом круге он решил, что пришла пора вернуть свое, и начал нагонять флорентийца Матерасси. Узнав о рывке Феррари, тот увеличил скорость, но техника не выдержала, и он остался безлошадным. Игра была сделана: Энцо установил лучшее время на круге еще до схода Матерасси.

Феррари лидировал.