Книга Бегство из Эдема - Патриция Гэфни

– Значит, это одна из твоих подопечных? – возмущенно воскликнул Бен, словно не веря своим ушам. – Чертово эмигрантское отродье! Ну уж нет, будь я проклят!

– Она иностранка, это верно, но…

– Ей не место в моем доме. Пусть убирается отсюда!

Руки Сары невольно сжались в кулаки.

– Но почему? Ей некуда идти. А здесь она никому не мешает…

– Я не намерен держать у себя в доме иностранку. К тому же она, наверное, еврейка?

– Понятия не имею. Я никогда…

– Я не хочу ее здесь видеть. Дай ей денег, но избавься от нее, и поскорее.

Сара с трудом заставила себя говорить спокойно.

– Послушай меня: никто не знает, что она здесь. Ей нужно нечто вроде тихой пристани, чтобы отдохнуть и прийти в себя…

– У меня нет времени все это выслушивать, – грозно предупредил Бен, снова принимаясь барабанить пальцами по столу.

– Она аристократка.

Он мгновенно вскинул голову, и хотя в его глазах явственно читалось сомнение, Сара поняла, что вдохновение ей послано свыше.

– Она родом из королевской семьи в Европе, ее отец был графом.

Не было смысла уточнять, что мать Таши была цыганкой, а граф (если он вообще существовал) никогда не был на ней женат. Сара видела, что известие о графе и королевской крови произвело впечатление на Бена. Его колебания показались ей настолько комичными, что она чуть не рассмеялась вслух, однако ее презрение к нему было слишком велико и пересилило смех.

– Аристократка? Голубая кровь… гм-гм. Да, но что за кровь? Голубая еврейская кровь?

Она пожала плечами:

– Голубая румынская кровь.

Бен потянулся за кипой бумаг и разложил их перед собой на столе.

– Румынская? Ладно, оставь меня в покое. Я подумаю об этом на досуге.

Сара не двинулась с места. Можно было считать, что она одержала победу, хотя особого торжества почему-то не испытывала. Было время, когда любая, пусть даже самая пустячная победа на домашнем фронте, одержанная над мужем, приводила ее в восторг, но с тех пор много воды утекло.

– У Майкла болел живот, но ему уже лучше, – сказала она тихо. – Хотя вряд ли тебя это беспокоит.

– Я же тебе говорил по телефону: это чепуха!

– Верно, ты так и сказал. Ну что ж, не буду тебе мешать, занимайся своими делами.

Сара вышла, затылком ощущая его враждебный взгляд. По крайней мере ей удалось вывести его из себя. И на том спасибо.

7

– Держите, Макуэйд, пропустите стаканчик.

– Спасибо.

Алекс чуть было не добавил: «Мне это не помешает», но решил придержать язык. Его слова могли быть восприняты как намек на то, что второй обход претенциозного, нелепого и гнетущего музея ужасов, который Бен Кокрейн называл своим домом, покажется ему еще более тоскливым, чем первый. Так и получилось: ведь на этот раз ему пришлось выслушивать нудную и полную самодовольства историю каждой попадавшейся им на глаза египетской плошки, японской вазы, тюрингской чашки или французской шкатулки, украшенной перегородчатой эмалью «клуазоне».

Констанция на каждом шагу охала и ахала от восторга, но она была куда лучше, чем Алекс, искушена в светских уловках, и ему не терпелось услышать от нее после вечеринки, что она на самом деле думает о доме Кокрейна. Донованы – Гарри и Летиция – были просто сражены наповал. Они очень скоро исчерпали все известные им выражения восторга и оставшуюся часть тура по дому провели в молчаливом и – по всей видимости – неподдельном восхищении.

Теперь, когда все они опять вернулись в «алую гостиную», названную так Беном из-за обитых кроваво-красным сафьяном стен и мексиканских попон, служивших шторами на окнах (сам Алекс мысленно окрестил ее «ареной для боя быков»), ему захотелось узнать, куда, черт побери, подевалась хозяйка дома. Алекс был рад, что ей хватило ума отлучиться, пока Кокрейн демонстрировал гостям свое жилище: ни один разумный человек не стал бы ее этим попрекать. Но он две недели думал о ней, не переставая, и сейчас ему хотелось поскорее ее увидеть.

Его терпение было на исходе. Он чуть было не спросил напрямую, где миссис Кокрейн, но решил промолчать, опасаясь выдать свой интерес. Это само по себе казалось невероятным: ведь Алекс в совершенстве овладел искусством прикидываться невинной овечкой ради усыпления бдительности ревнивых мужей и сам скромно считал себя гроссмейстером в этом деле.

– Ну что, Макуэйд, как идут дела в Ньюпорте?

– Дела идут хорошо, Бен. Мы разработали график поставок оборудования и материалов на весь срок строительства, а подрядчик готов приступить к работе в июне. Я подготовил временную рабочую контору в…

– Я хочу, чтобы закладка первого камня прошла третьего июня.

– Третьего июня? Ну что ж, я…

– Это суббота. Я даю прием, все важные ньюпортские шишки уже приглашены, и это будет третьего. Готовы вы или нет, значения не имеет: мы можем воткнуть лопату в землю – вот и вся церемония. А сам прием состоится в казино.

– Да, я понимаю. Что ж, никаких затруднений.

– Вы там будете, разумеется, и Огден мне обещал приехать. Это хорошая реклама для его компании, разве нет? Я ему так и сказал.

Алекс молча кивнул, пытаясь вообразить, с каким лицом его начальник выслушал сообщение о том, что компания Дрейпера, Сноу и Огдена нуждается в «рекламе» со стороны Беннета Кокрейна.

– Да, я там буду. На мой взгляд…

– Слушайте, Гарри, что это за история насчет проверки моих скотобоен на предмет соблюдения кошерных правил при забое скота? Какой еще кошерности им не хватает? Вы что, парни, с ума посходили? Вы тоже голосовали за посылку инспекторов? Какого черта?

Алекс скрипнул зубами и еще крепче стиснул в руке стакан с выпивкой, когда Кокрейн, повернувшись к нему спиной, обратился к Доновану, сидевшему рядом со своей толстой женой. Донован был членом городского совета; ходили слухи, что он, как и другие городские бонзы, ведавшие недвижимостью, с удобством устроился в кармане у Кокрейна.

– У нас не было другого выхода, Бен. Мясники в Ист-Сайде…

– Что значит «не было другого выхода»? Это дело касается только евреев, вот пусть раввины и следят, чтоб все было чисто.

Бен заговорил громче: это означало, что он хочет, чтобы Констанция и жена Донована перестали разговаривать и прислушались к его словам. Очевидно, ему даже в голову не приходило, что его рассказ не вполне подходит для дамских ушей.

– Они нанимают специального парня для этого дела. Он втыкает нож бычку в горло, и тот истекает кровью. Но если парень не сделает все по правилам, например, перережет ненароком дыхательное горло или пищевод, дежурный раввин, который сидит и за всем наблюдает, говорит, что мясо не кошерное, и они выбрасывают всю тушу. После этого она годится только для таких, как мы.