Книга Пока есть просекко, есть надежда - Фульвио Эрвас

что эти три покойника не входили в ваши прогнозы?

– Совершенно верно. Особенно Симоне Далт, которому было двенадцать лет. Он нас оставил очень неожиданно. Это была огромная трагедия для всего нашего города. Белокурый, как ангел. Такой хороший мальчик.

– Смерть господина Анчилотто вы тоже не могли предвидеть? Вы в этом уверены?

– Знаю, знаю, что говорят в городе: он слишком сильно похудел. Но ведь у графа была навязчивая идея: во что бы то ни стало подольше оставаться молодым. Сам он никогда не жаловался на здоровье.

«Странно, – подумал Стуки, – принимая во внимание то, что у него было…»

Результаты вскрытия не оставляли сомнений. Инспектору достаточно было только взглянуть на них, чтобы понять, что господин Анчилотто только немного ускорил неизбежное. Стуки очень удивило то, что патер не был об этом осведомлен.

– Вы хорошо знали господина Анчилотто?

Священник поерзал на стуле. Он не очень-то доверял этому взлохмаченному полицейскому с чересчур настойчивым взглядом. Сам дон Амброзио позволял себе так пристально смотреть в глаза только самых отъявленных грешников, когда необходимо было достучаться до их скрывающихся за броней душ; и только в течение нескольких секунд.

– Граф Анчилотто был беспокойным человеком. Немного христианин и немного язычник.

– Простите, в каком смысле?

– Перед началом сбора винограда он всегда крестился. Но у него были некоторые слабости, вы понимаете, о чем я говорю. И он в них особо не раскаивался.

– Вы имеете в виду культ Диониса?

– Можно и так сказать. Вы знаете, что каждый год граф дарил мне молодое вино собственного производства? Он доверял моему носу. Господин Анчилотто меня так и прозвал: дон Нос. Меня немного сердило, когда он утверждал, что я должен был стать не священником, а сомелье.

– Вы – дон Нос? Сомелье? Ой! Извините меня, дон Амброзио.

– И когда я говорил этому язычнику, что его вино годилось только чтобы мыть посуду, он ухмылялся, но воспринимал мои слова всерьез.

– А господин Спеджорин?

– Человек, который свято верил в науку. Он не был религиозен, хотя каждое воскресенье я видел его вместе женой в церкви в первом ряду. Инспектор, вы посещаете воскресные богослужения?

Стуки ответил, что он и церковь подписали длительное перемирие. А пока он готовился к особенному финальному богослужению, возможно, с музыкой и со спецэффектами.

– Я так и думал! Вы, скорее всего, тоже язычник! – в отчаянии воскликнул дон Амброзио.

– Таким образом, если я правильно понял, граф Анчилотто сам покончил с жизнью по причине неуравновешенности своего характера, а господина Спеджорина убили, несмотря на божью защиту?

– Нет, вы действительно язычник!

– А какие чувства господин Анчилотто испытывал по отношению к инженеру Спеджорину?

– Граф был цивилизованным человеком.

– Может быть, имелся еще какой-нибудь язычник, который недолюбливал господина Спеджорина?

– Это могло быть связано с его работой на цементном заводе.

– Антимама! Видите ли…

– Как вы сказали? Вы что-то имеете против своей матери?

– Дон Амброзио, давайте вернемся к цементному заводу. Кому-то инженер Спеджорин очень мешал?

Патеру не нравились такие разговоры, и он решил быть краток.

– На заводе были те, которые протестовали. Неблагодарные люди.

– В каком смысле?

– В том, что цементный завод дал много рабочих мест для жителей этой местности. А работа всегда благословенна.

Два стула заскрипели одновременно. Стуки поднялся и протянул патеру руку.

Инспектор оставил машину у дома священника. Ему нужно было пройтись. Прогулка пешком наполняет мысли кислородом, а Стуки в настоящий момент чувствовал, что мозг его затуманен. Инспектор никак не мог собраться с мыслями. Или, лучше сказать, его мысли были заняты смертью господина Анчилотто, которая казалась Стуки гораздо более интригующей, чем другая, произошедшая, скорее всего, по какой-нибудь банальной причине: долги, чья-то месть или супружеские измены.

Подходя к центральной площади, инспектор краем глаза заметил темную шевелюру, обладательница которой, казалось, хотела взять приступом здание городской администрации. Ее всячески пыталась успокоить начальница отделения дорожной полиции. Взгляд Стуки невольно задержался на белых обтягивающих брюках разъяренной дамы. Они были довольно прозрачны, что открывало взгляду окружающих далеко идущие перспективы.

Знакомая официантка бара первой поздоровалась с инспектором.

– Вы знаете, кто это? – Стуки показал на обтянутую белой тканью пятую точку, хозяйка которой уже пересекала порог мэрии.

– Наследница графа Анчилотто. Ходят слухи, что она хочет продать все доставшиеся ей от дяди виноградники одному торговцу недвижимостью из Калифорнии.

– Серьезно?

– По всей видимости, это так.

Стуки оглянулся на посетителей бара. Среди них было несколько участников проходившего в эти дни конгресса энологов, которых инспектор уже встречал раньше.

– Разве конференция еще не закончилась?

Девушка закрыла рот рукой, стараясь сдержать прорывающийся смех. Успокоившись, она рассказала Стуки, что в воскресенье утром здесь произошел грандиозный скандал.

– Какой скандал? – удивленно спросил инспектор.

– Экспертов мирового уровня по вину выселили из гостиницы.

– Почему?

– Организацией мероприятия занимался покойный граф. И он почему-то забронировал номера для участников только на пятницу и субботу. В воскресенье ровно в десять утра уважаемых экспертов с вещами в буквальном смысле выставили за дверь, потому что ожидался заезд группы русских туристов из Санкт-Петербурга.

– Русские? Здесь?

– Конгресс энологов закончился преждевременно. Французы уехали, ругаясь и проклиная все на свете. Несколько человек смогли разместиться в замке, где дают приют бедным паломникам – за хорошую плату, разумеется. Уехавшие участники конференции пообещали, что они этого так не оставят и что у организаторов мероприятия будут большие проблемы.

Женщина расхохоталась.

– Организаторы – это господин Анчилотто и кто еще?

– Братство просекко. Но, в сущности, все организовал граф.

– Очень похоже на розыгрыш. Вы как думаете?

– Да, наверное.

– А русские?

– Какие русские? Это тоже было подстроено. Бронь была фальшивая, но предоплата внесена.

– Заплатил ее Анчилотто?

– А кто же еще?

Озадаченный Стуки пошел в другой бар, тот, который находился напротив места убийства инженера Спеджорина. На входе стоял неаполитанец – владелец бара. Стуки заказал кофе и расположился за столиком у большого окна. Отсюда хорошо просматривалось место преступления. Чтобы добраться незамеченным на машине к дому Спеджорина, в любом случае нужно было спуститься с холма и остановиться перед поворотом.

Несмотря на спешку, инспектор допил свой кофе, который оказался очень вкусным.

– Господин Спеджорин заходил к вам на чашечку кофе? – спросил он хозяина.

Бармен сделал типичный для неаполитанцев отрицательный жест: вскинул голову и, выпятив подбородок, прищелкнул языком. Судя по всему, простым в общении человеком инженер Спеджорин никогда не был.

– Он предпочитал пить кофе в городе, – добавил владелец бара.

– Неудивительно. Вы знаете, например, как называется марка его велосипеда? Такими пользуются только эстеты.

– Я даже не знаю, кто такие эти эстеты.

От этих слов Стуки почувствовал необъяснимое