Книга Отец лжи - Володя Злобин

что о нём подумают.

– Итак, что произошло?

А ведь на мгновение забылось... Жаль.

– Да там... ну... эээ... в общем, ничего такого. Просто подрались.

– Просто подрались? – психолог качает головой.

– Ну, да...

– И в классе всё хорошо?

– Да... а что?

– А можете назвать тех, с кем дружите в классе?

– Прямо всех? – вопрос застаёт врасплох.

– Называйте всех, – кротко улыбается Локоть, – я узнаю своих.

– Рома Чайкин, Толя Фурса, Вова Шамшиков, Антон Гапченко, – язык не хочет перечислять Копылова, без которого этим четверым понадобится пятый, и всё вернётся на круги своя.

– С ними я уже беседовал, – Локоть встаёт, глаз тухнет, и на лице проявляются каверны. Психолог роется в столе, заваленном бумагами, – У меня тут разные исследования, которые я вынужден проводить. Так... девятый. Помните, я устраивал опрос, дескать, представьте, что вы отправляетесь в далёкую страну, но с собой можно взять только трёх человек?

Припоминалось легло. Локоть ещё не кусал себя, поэтому над его опросом много и беспощадно смеялись.

– Меня занимало не то, куда вы хотите отправиться, а кто кого возьмёт с собой, – психолог нашёл ворох скреплённых листков, – например Анатолий Фурса взял с собой Романа Чайкина... – далее Локоть подмигнул, посмотрев прямо в глаза, – а также Вову Шамшикова.

Из прошлого протянулась рука дружбы: Толя не позабыл, взял с собой. Пусть путешествие было всего на разлинованной четвертинке, на сердце потеплело. Вспомнилось, что на личном листке, отданном психологу, стояли эти же фамилии. Только в немного ином порядке: Рома, Толя и Вова.

– А вот Шамшиков взял в путешествие, так... Копылова, Гапченко и Чайкина.

Сердце ёкнуло. Уж Шамшиков мог взять с собой. Тем более, осенью, в бархатный сезон.

– У Копылова ожидаемо Шамшиков, Гапченко и... Фурса.

– Фурса!? Почему не Чайкин?

– Давайте оставим это на потом. А вот ответы Гапченко: Шамшиков и... две девочки, не буду называть фамилий. Гм.

Выбор девочек озадачивает психолога. Он не понимает, что это камуфляж.

– Но занимательнее всех Чайкин, не так ли?

Сердце ёкнуло сильнее.

– Он взял в путешествие... Фурсу, Гапченко и... Копылова.

Вот как? Оказывается, ещё до начала всех издевательств никто не думал звать с собой в путешествие. Разве что Фурса... но от этого ещё обиднее, чем от любви некрасивой девочки.

– Разумеется, из одного опроса невозможно вынести сколь бы то верные суждения. Это просто намётки. То, куда надо копать. Чем мы сейчас и займёмся. Скажите, какой из всего этого напрашивается вывод?

– Ну, кто с кем дружит, наверное.

– Верно! Или, точнее, кто в каком порядке дружит. У дружбы есть порядок, представляете? Важно не то, кого берут в путешествие, а в каком порядке. Это как набор в разные команды: лучших выбирают первыми. Самыми последними забирают тех, кто никому не нужен.

Локоть садится спиной к окну. Глаз затягивает поволока. Психолог невесел. Он спрашивает строго, с небольшим нажимом:

– Почему Фурса? Зачем было драться с тем единственным, кто позвал в путешествие? Да ещё на почётном втором месте?

Главное удержаться от слёз.

– Ладно, попробуем иначе, – голос Локтя смягчается, – поймите, я здесь не для того, чтобы кого-то осуждать. Я не часть школы. Оценки, правильные ответы, дисциплина и порицание – школа вдавливает человека в роль отличника, болвана, жертвы или задиры. По-сути это ловушка: эхо, оставшееся после крика учителя, составленное на всю жизнь расписание. Я тот, кто учит обходить его. Меня не интересуют диагнозы. Я хочу