Книга Мизгирь - Елена Воздвиженская

затих мотор.

– Щас попадёт, – зашептал Валерка, – Бежим отсюда.

Я повернул голову, и увидел, что дверь в дом слегка приоткрыта. Размышлять было некогда.

– Идём, – зашептал я, и потянул Валерку за рукав.

Быстро втянув его в сумрачные сени, я бесшумно затворил дверь. Тут же из-за угла дома показался водитель. Он обошёл дом кругом, после вернулся к двери, за которой стояли мы, подёргал за ручку. Мы зажмурились, ожидая обнаружения, и наши уши, уже заранее почуяв расправу, вспыхнули. Но почему-то дядька не смог открыть дверь, словно она оказалась заперта. Он тряхнул её пару раз, потом хмыкнул и, пробормотав что-то вроде: «Вот сорванцы, и когда убежать успели», сел в свой грузовик и уехал.

Мы шумно выдохнули и засмеялись:

– Ну, ты даёшь, Генка, – сказал мне Валерка, – Как только ты догадался спрятаться внутри?

– Да я не догадывался, – ответил я, – Просто дверь оказалась приоткрытой, вот у меня и возникла мысль. Сам бы я её не открыл, наверное. Дядька же вон не смог.

Валерка задумался:

– А, правда, почему он не смог? Ты на замок что ли закрылся?

– Нет, – покачал я головой, – Просто захлопнул и всё.

– Странно всё это, – сказал Валерка и подошёл к двери. Потянув за ручку, он легко приоткрыл её.

– Ну, вот же, – довольно сказал он, – А водитель не смог почему-то. Небось не в ту сторону толкал. Эх-х-х!

И мы с Валеркой рассмеялись.

– Слушай, – сказал я, – Ну, раз уж нам так повезло, и мы попали внутрь, так может, тогда разведаем, что тут да как?

– Конечно, – поддакнул Валерка, – Пошли!

И мы толкнули первую дверь, что шла из сеней направо. За ней оказалась веранда. Грязные окна практически не пропускали света, и в помещении царил полумрак, было душно и пыльно. У стены, противоположной от окон, стояла высокая кровать, рядом стол и два стула. На полу валялась перевёрнутая корзина, с рассыпавшимися лоскутками ткани и клубочками ниток. Сухие цветы в вазе на столе рассыпались в труху, едва я прикоснулся к ним. Валерка пошерудил стопку старых тетрадок, что лежали тут же на полу, и оттуда выполз огромный паук с мохнатыми лапами, и воззрился на нас.

– Ничего интересного, – заключил Валерка, – Айда дальше.

– Идём, – поддакнул я, и мы вышли обратно в сени, и остановились, размышляя куда отправиться на исследование дальше.

Перед нами были ещё две двери. Одна прямо перед входной, а другая налево от неё.

– Ну, прямо, наверное, вход в избу, – сказал я.

– А там, – я указал налево, – Чулан, небось, какой-то.

– Слушай, а почему тут так тихо? – неожиданно спросил меня Валерка.

Я прислушался, и до меня только сейчас дошло, что я совсем не слышу грохота стройки. Вот нисколечко.

– Не знаю, – протянул я, – И правда странно. На улице только что всё грохотало. А может рабочий день у них закончился?

Я хотел, было, выглянуть из дома, но Валерка потянул меня за рубашку:

– Не ходи, щас снова кто-нибудь нас увидит и хана, давай сначала посмотрим тут всё.

Мы вновь воззрились на двери перед нами.

– Пойдём в эту, – ответил Валерка, и махнул на среднюю дверь.

– Ага, – ответил я, и потянул тяжёлую, обитую войлоком дверь, на себя.

Дверь распахнулась с тяжёлым вздохом, словно старый дом сделал глубокий вдох после многолетней спячки, потянулся – скрипнули половицы, размял кости, и воззрился на нас:

– Что за непрошеные гости пожаловали? Кто потревожил мой покой?

Валерка чихнул, и звук этот отозвался где-то в глубине тёмной избы эхом…

– Ничего не вижу, – сказал он, вытирая нос рукавом рубахи.

– Да, темновато, – согласился я, – Сейчас спичку зажгу.

Я пошарил в кармане и вытащил коробок, стянуть его с кухни удалось кое-как, тут нужна была хитрость – я отбирал понемногу спичек из каждого коробка так, чтобы мать с отцом ничего не заметили. Спички эти были великим трофеем и береглись мной пуще зеницы ока. Я чиркнул одной, выставил руку впереди себя. Яркий огонёк всколыхнул царство тьмы. Странно, но свет практически не пробивался сквозь окна, словно они были не просто пыльные и грязные, а наглухо закрытые ставнями. И эта полная тишина. Как может быть такое, чтобы в доме, за стенами которого грохочет стройка, не было бы слышно абсолютно ни единого звука? От этой тишины у нас даже заложило уши. Я сглотнул. Тьма, казалось, стала ещё гуще, там, за пределами нашего маленького источника света. Спичка тут же погасла.

– Успел что-нибудь разглядеть? – спросил я Валерку.

– Не-а, – протянул тот, – Слишком уж быстро.

– Ну, извините, – отозвался я, – Другого не имеем. Вот был бы фонарик.

– А я могу у отца взять! – обрадовался Валерка, – Давай завтра сюда вернёмся, и я с собой фонарик захвачу.

– Это другое дело, – ответил я, – Тогда сейчас что, на выход?

– Не, ну почему сразу на выход, давай уж потихонечку осмотримся. Интересно же. Я ночь не усну, если не узнаю, что тут и как.

– Давай, – согласился я.

И мы, осторожно ступая, двинулись вдоль стены, вперёд.

Я вытянул руки вперёд и ощупывал пространство перед собою, прежде чем сделать шаг. Валерка ринулся было напролом, но я тут же остановил его окриком:

– Стой!

– А чего такого?

– Чего-чего? А вдруг тут подпол открыт? Провалиться захотел?

Немного погодя глаза привыкли к темноте, начали различать предметы – шкаф, перегораживающий комнату на две половины, стол у окна, растрёпанный, продавленный диван, пара стульев, часы с кукушкой на стене, цветочные горшки на окнах, с мумиями цветов, тронь – и рассыплются в труху.

Внезапно, из-за шкафа, где, по моим предположениям, находилась кровать, как это водится в деревенских избах, послышался какой-то неясный звук. То ли вздох, то ли стон. Мы с Валеркой насторожились.

– Ты слышал? – шёпотом спросил меня Валерка.

– Да, – ответил я так же, шёпотом, – Как будто дышит кто-то. Может тут кто-то живёт? Тот, кто и приоткрыл нам дверь, а?

– Да ну, – засомневался Валерка, – Ерунда, кто тут станет жить. Видно же, что пылища кругом, даже следов ничьих не видать.

За шкафом тем временем чавкнуло, словно кто-то вытащил ногу из болотной жижы, вздохнуло вновь протяжным вздохом. Мы попятились.

– Идём отсюда, только тихо, не шуми! – зашептал я Валерке.

И мы потихоньку, пятясь, стали пробираться к выходу. Нечто за шкафом не торопилось появляться. Но, когда мы уже дошли до двери, из глубины комнаты раздалось влажное шлёпанье, будто кто-то не спеша шагал мокрыми босыми ногами по половицам. Наши нервы не выдержали, и мы поспешно бросились к двери и, рывком распахнув её, вылетели в сени. Я схватился за ручку входной двери, толкнул и… Ничего не произошло.

– Открывай уже, – заскулил за моей спиной Валерка.

– Да я бы рад, не получается! – огрызнулся я.

– Оно сейчас вылезет сюда, – вновь продолжил Валерка.

– Иди и сам открой, раз такой умный! – психанул я, и, развернувшись к другу, подтолкнул его к двери.

Валерка налёг на дверь плечом, принялся теребить замок, но тот не поддавался. Валерка ударил дверь ногой, потом ещё и ещё раз – никакого эффекта. За дверью, ведущей в дом, послышалось мокрое чавканье и шлёпанье.

– Мамочки мои, оно сейчас сюда вылезет! – взвыл Валерка.

И тогда я толкнул дверь, что находилась по левую сторону от входа, не ожидая того, что она откроется, но всё же не теряя последней надежды. И – о, радость – дверь легко распахнулась, не издав ни звука!

– Валерка, сюда, – я буквально втащил друга следом и бесшумно затворил за собой дверь.

В тот же миг дверь, что вела в избу, распахнулась, и нечто бесформенное, тёмное, чавкающее, как глубокая лужа в дождливый день, вывалилось в сенцы. Мы с Валеркой стояли, стиснув зубы, силясь не закричать от страха, и в чуть приоткрытую щёлку, в пол пальца толщиной, во все глаза наблюдали за тем, что с плюханьем и чваканьем переползало со ступени на ступень. Размером оно было со взрослого человека, в ширину практически такое же, как и в высоту, а вот формы его не поддавались словесному описанию. Оно постоянно менялось, словно перетекало из одного состояния в другое, то застывало, как