Книга Досье Дракулы - Джеймс Риз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стокер
16 мая, среда [1888 года]
Театр вчера, с 10 часов утра до 3 часов дня и с 7 часов вечера до 4 часов утра.
Нанята: Лидия — Лавиния? Люция? — нет, Лидия, миссис Лидия Квиббел, овдовевшая тетушка не помню кого и посланная этим невесть кем к Г. И. относительно устройства ее на работу.
— Стокер? — раздался оклик, тот самый, который вызывает холодок у каждого члена труппы.
Я увидел Губернатора, стоявшего за кулисами, рядом с выходом на Б-стрит.[82]
— Что случилось, Генри?
— Нет, ничего, совсем ничего.
Что-то, конечно, случилось, и не нужно быть слишком прозорливым, чтобы понять: это имело отношение к старой женщине, стоявшей рядом с Генри.
— Стокер, — говорит он, — позволь мне представить тебе миссис…
Он так не смог вспомнить ее имя, леди назвала его сама.
— Квиббел, сэр. Миссис Лидия Квиббел. Здравствуйте, сэр.
Генри продолжил:
— Это матушка…
— Тетушка, сэр.
— Да, да, тетушка мистера… Хм. Ты ведь хорошо знаешь этого человека, Стокер, верно?
Это сопровождалось лукавым выгибанием брови.
— Знаю, конечно, знаю, — сказал я, поддержав ложь Генри. — Прекрасный малый, весьма достойный во всех отношениях.
— Да, да. Так вот, Стокер, племянник направил миссис… Короче говоря, эта почтенная леди, стоящая перед нами, пришла узнать, не можем ли мы предложить ей какую-нибудь работу за жалованье.
Последние слова миссис Квиббел восприняла как сигнал для того, чтобы излить на нас свои недавние горести. Лишь спустя некоторое время Генри, который незаметно добрался до двери, выходящей на Берли-стрит, наконец прервал ее излияния:
— Да-да, ужасно печально, ужасно. Мое сочувствие безмерно, мадам.
Между тем его бровь вновь выразительно изогнулась, выдавая, что он размышляет. Это могло означать только одно: скоро мне поручат дело. Так и случилось.
— Стокер, ведь у нас множество кошек, за которыми никто не приглядывает, верно?
— Да, Генри, но, если помнишь, в прошлом месяце ты велел мне нанять двух женщин, которые занимаются уходом за ними в настоящее время.
— Две смотрительницы кошек, говоришь?
— Да, две.
И тогда Генри, уже выставив одну ногу на улицу, сказал:
— Что ж, раз так, значит, так. Пусть тогда эта добрая женщина присматривает за теми двумя женщинами, которые ухаживают за кошками. Займись этим, Стокер.
И дверь сцены плотно захлопнулась, оставив меня в полумраке трясущим руку новой смотрительницы смотрительниц котов театра «Лицеум», жалованье которой, фунты и пенсы, мне, очевидно, придется сотворить как по волшебству на манер хлебов и рыб.
Позднее, 3 часа дня
Сегодня устал. Б. К. разошелся почти в четыре часа утра.[83]
Только что велел подать в кабинет чай. Буду писать, чтобы отогнать сон, пока его не принесут. Я мог бы свернуться клубочком в укромном уголке и проспать всю оставшуюся жизнь, но увы.
Вчера прибыл американский доктор Кейна. Законченный чудак, но мне кажется, он может оказаться забавным. Конечно, вчера вечером Генри с немалым интересом изучал этот оригинальный типаж: он продолжал оживленно беседовать с доктором Тамблти еще долгое время после того, как ушли последние гости. А вот Э. Т. этот человек не понравился с первого взгляда, что очень на нее не похоже.
(На заметку. Нас за столом было восемь человек: я, Генри, Эллен, наши декораторы Харкер и Хэйвз Крэйвен, доктор Т., Сара Бернар и Дамала. Меню: бараньи котлеты, грибы в сливочном масле, чечевичный пудинг, кларет и, конечно, любимое шампанское мадам Бернар.)[84]
Ожидалось, что Сара и доктор Тамблти приедут в течение недели; прибытие их обоих во вторник было весьма удачным. Или так показалось сначала.
По указанию Губернатора я только что встретился с Харкером, хотя особой нужды заново пересказывать ему первоначальный замысел Генри в отношении задников «Макбета» не было. Харкер не только прекрасный художник, но и исполнительный служащий. А еще я должен был предложить шотландцу участвовать в экскурсионной поездке в Эдинбург, которую Генри надеется предпринять и, к счастью, непременно предпримет. (На заметку. Когда? С кем еще?) Покончив с этим делом, я с удивлением услышал скрип петель двери кабинета и увидел Харкера, выглядевшего по меньшей мере ошеломленным.
— Харкер, в чем дело? — спросил я, оторвавшись от своего гроссбуха.
— Сэр, в рисовальной, — так он называет помещение под сценой, где они с Крэйвеном творят свои чудеса, — вас дожидается один человек.
— Человек? Пришел, чтобы увидеть меня?
Харкер еще недостаточно меня знал и не уловил моего цинизма.
— Да, сэр. Человек.
И поскольку было ясно, что он хочет сказать что-то еще, я подождал. Молчание.
