Книга Пунктир - Светлана Цыпкина

в стороны, превратился в просторную светлую пещеру с блестящим гладким полом из багрово-красного камня, и стенами, сплошь покрытыми барельефами оскаленных чудищ, застывших в причудливых позах. Колыхаясь тяжелыми серебристо-черными одеждами, по зеркальному полу к ним плыла величественная фигура человека с белыми, как снег, длинными волосами и бородой.

— О, вот и Аид, — заметил Кроули.

Азирафель от волнения стиснул ремень сумки. Сейчас, когда инферналышам уже не грозила опасность, он окончательно осознал, в чьем обществе находится. По звучанию имени ангел догадался, что бог Миктлантекутли возник где-то на американском континенте, следовательно, в этой точке Чистилища сошлись представители сразу трех пантеонов. Да, очень невежливо так откровенно таращиться, но Азирафель ничего не мог поделать со своей любознательностью. Желтый окровавленный череп; покрытая гладкой коричневой шерстью остроухая голова с вытянутой мордой (или все-таки лицом?), наконец, просто лицо — тонкое, сильное, напоминающее лик Люцифера до падения — их всех он мог бы видеть на Небесах! Но теперь они здесь, точно игрушки, брошенные в чулан повзрослевшими детьми — несостоятельные арендаторы вышнего пентхауса, безнадежные банкроты. Забытые боги.

Чувство справедливости, всегда бывшее начеку, возразило, что встреча с этой троицей на Небесах исключена, поскольку богам смерти и подземного мира положено находиться совсем в другом месте. Но сородичи их в Раю были, стоял на своем Азирафель. А ныне и те, и другие прозябают в Аду или скитаются по Чистилищу…

— Рыжий, опять ты! — улыбнулся Аид. — Рад видеть, хоть ты и не заглядываешь к нам без личного интереса. Что на этот раз?

Когда требовалось, Кроули умел говорить коротко и четко. Он представил своих спутников и бога друг другу, а затем объяснил, что его привело в Чистилище, ловко обойдя тему с дырой во времени. Величавый олимпиец и ошалевшие от всего пережитого инферналыши разглядывали друг друга с одинаковым любопытством.

— Облик ваш приводит мне на память сатиров и дракайн. Некогда они бродили по лесам обильной Геи…

Пока они общались, Хастур подобрался поближе к летучей мыши. Крылья ли, схожие с его собственными, заинтересовали демона, или имелась другая причина — неизвестно. Зверь оскалился, сердито заверещал, и Хастур предпочел вернуться к своим. Здесь он протиснулся к Азирафелю и, дернув его за рукав, пробормотал:

— Слышь, это… ты говорил, у тебя конфета есть? Так давай.

Ангел просиял, пошарил в почти пустой сумке и вытащил несколько леденцов. Хастур, не разворачивая, разом отправил их в рот, и принялся увлеченно грызть.

— Будем считать, ты сказал спасибо, — назидательно заметила Грета, но демон лишь громче захрустел конфетами.

— Есть хочу, — напомнил Миктлантекутли. Он сидел на широких лапах совы, по грудь утонув в ее пышном пухе. Нахохлившись, страшный хищник стал похож на мирную наседку, а сам бог смерти — на птенца-заморыша.

— Ну что, как обычно? — спросил у Аида подошедший Анубис.

— Нет, на этот раз я пойду один. Ты должен показать им дорогу домой.

— Но тебя одного не хватит!

— На какое-то время он успокоится, а затем уже ты, — решил Аид.

— Хорошо, — Анубис кивнул и обернулся к голодному божеству: — Открывай рот.

— Не хочу, ты не вкусный! — заныл Миктлантекутли. — Душу хочу! Хочу душу-у-у!

— Ну нет тут для тебя душ, — Аид приблизился к нему и погладил по голове, как ребенка. — Нельзя их есть, уразумей, наконец!

— Совсем поглупел от постоянного голода, — вполголоса прокомментировал Анубис, отойдя к новым знакомым. — А ведь каким был! Эх…

— Что-то я не понял, — вмешался Хастур, дожевывая леденцы. — А почему бы ему и не жрать души? Их же полно в Чистилище?

— Наверное, потому, что нельзя пожирать несортированные души, — предположила жаба. — Хорошо, если ему попадутся будущие грешники. А если праведники?

— Вы мудры, как богиня Хекат, уважаемая, — Анубис церемонно склонил голову. — Не знай я точно, где она ныне обретается, принял бы вас за нее. Вы заметили совершенно верно: пожирать всех подряд нельзя.

— Погоди, но ведь ты сам собрался лезть к нему в пасть, — сказал Кроули. — И Аид тоже… Зачем это самопожертвование?

— Никакого самопожертвования. Мы же бессмертные… Правда, отмываться потом долго приходится. Но пока у него в кишках кто-то копошится, ему кажется, он сыт. И для чего-то нужен… — Анубис тяжело вздохнул. — Нам всем это порою кажется.

Азирафель разрывался от желания сказать ему что-то ободряющее, как-то утешить, но не находил слов. Ангелы умеют утолять печали смертных людей, а не бессмертных богов.

— А что происходит с поедаемыми душами? — деловито поинтересовался Кроули.

Анубис невесело усмехнулся.

— Что-что… Известно, что! Выйдя наружу, восстанавливаются из этого самого, потому как тоже бессмертные в своем роде. И обратно в пасть.

— То есть, это пытка? — уточнил Хастур. Кроули покосился на него: герцог Ада, проявляющий непонятное любопытство — тревожный знак.

— Пытка, конечно.

Герцог нехорошо улыбнулся. Кроули сделалось не по себе. Не говоря ни слова Хастур полез за пазуху и выволок оттуда глыбу черного пластика — массивный телефонный аппарат, которому не хватало каких-нибудь десяти лет, чтобы считаться антиквариатом. Передняя панель была гладкая, без диска или кнопок.

Демон снял трубку и поднес к уху.

— Хастур говорит. Кто у аппарата? А, это ты… У тебя сейчас какая партия? Двадцатый век? То, что надо. Вышли мне первую половину. Да, всех. И можешь отдыхать. Не за что.

Завершив разговор, он встряхнул трубку над полом. Из мембраны повалил дым, быстро сгущавшийся в полупрозрачные человеческие фигуры. Плюгавец с квадратными усиками, в военной форме, еще один военный, плотный и лысый, третий — маленький и пышноусый, затем двое в штатском: тоже лысые оба, один в пенсне, другой с острой бородкой… Несколько десятков теней колыхались вокруг Хастура: диктаторы, президенты, министры, генералы — бывшие земные властители.

Кроули узнавал всех, Азирафель — немногих, тех, чью гордыню он когда-то безуспешно пытался обуздать.

— Эй, Милтлканти… — начал Хастур.

— Миктлантекутли, — подсказал Азирафель.

— Ну да. Короче, черепуха, разевай пасть: жратва пришла!

— Это жестоко! — ужаснулся ангел.

— Отнюдь, — возразил Кроули. — В Аду им приходится гораздо хуже. И знаешь, что самое интересное? Их мучают не черти, а собственные подчиненные. Вот уж кто лютует, редкий демон с ними сравнится.

Хастур положил трубку на рычаги и небрежно сунул телефон обратно за отворот пиджака.

— Должен признать, ты хорошо придумал, — заметил Кроули и добавил, что теперь всем, не заинтересованным лично, предлагается удалиться, потому как зрелище будет из разряда малопривлекательных. Пример поведения он подал сам: схватив за руки инферналышей, потащил их в машину, крикнув на ходу Азирафелю, чтобы присоединялся.

Ангел задержался, беспокоясь об Аиде и Анубисе, но те уверили его, что после путешествия по внутренностям собрата их уже ничто не смутит, и