Книга Пять капитанов - Ким Владимирович Малаховский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день Дрейк, пользуясь попутным ветром, вошел в пролив. Со времени плавания Магеллана лишь двум мореплавателям удалось его пройти. В 1525 г. это сделал испанец Гарсия де Лоайса, а в 1540 г. — его соотечественник Алонзо де Камарго.
Проход через Магелланов пролив представляет серьезные трудности. Ширина пролива в наиболее узких местах не превышает трех миль. Пролив очень извилист, и, проходя через него, надо часто менять направление. Берега гористы. «С очень высоких, покрытых льдом гор, — пишет Флетчер, — дуют сильные и холодные ветры, и кажется, будто каждая гора шлет свой особый ветер. Иногда он дул нам в спину и гнал нас вперед, иногда то с левого, то с правого борта, иногда относил за час назад на такое расстояние, которое мы проходили за несколько часов. Но хуже всего было тогда, когда два или три этих ветра дули одновременно с такой силой, что образовывались смерчи, или, как говорят испанцы, торнадо, и начинался страшный ливень. Кроме того, море в проливе так глубоко, что невозможно стать на якорь».
Но на низких склонах гор, там, где не было ветра, замечает Флетчер, температура воздуха такая, как в Англии в летнее время; сами склоны покрыты пышным лесом, трава густая и сочная, много красивых цветов.
24 августа корабли подошли к трем островам в северной части пролива, где было великое множество тюленей и пингвинов. Там англичане остановились на два дня, убив за это время две тысячи тюленей и много пингвинов в запас и набрав свежей воды. Дрейк, верный своим правилам, распорядился о высадке людей на сушу для отдыха. Выбрали самый крупный из островов. Дрейк назвал его островом Елизаветы в честь своей государыни.
Другой остров получил название в честь св. Варфоломея (был как раз день этого святого), а третий — в честь Св. Георга, покровителя Англии. На острове Елизаветы Дрейк встретил туземцев, «любезных и сердечных людей», так отметил Флетчер. Некоторые из них были одеты в звериные шкуры, но большинство были голыми. Тела их были разрисованы. У мужчин вокруг глаз были нарисованы красные круги, а на лбах — красные черточки. У женщин на шее и руках были украшения из белых ракушек.
Люди эти, пишет Флетчер, постоянно передвигаются с места на место, с острова на остров, оставаясь на одном месте до тех пор, пока могут там кормиться. Поэтому постройки, где они живут и складывают свой скарб, у них легкие, похожие на садовые беседки в Англии. Для грубых дикарей их утварь кажется сделанной искусно и даже изящно. Многие предметы обихода изготовлены из коры деревьев. Лодки они также делают из древесной коры. Они их не смолят и не конопатят, а сшивают полосками тюленьей кожи. Все предметы обихода они делают с помощью остро заточенных больших раковин. «За все время нашего путешествия, — отмечает Флетчер, — мы не видели лодок, столь изящных по форме и пропорциям». На лодках туземцы путешествуют с острова на остров, перевозя на них свои семьи.
26 августа корабли покинули остров Елизаветы. Теперь начиналась самая опасная для плавания часть пролива. Путь был очень извилист. Дули сильные ветры. Надо было искать проход к океану среди множества островов, отделенных друг от друга бесчисленными протоками. Наконец, 6 сентября корабли вышли в Тихий океан. Дрейк торжествовал: сбылась его мечта «пройти по этому морю на английском корабле». Он взял курс на северо-запад, к берегам Перу.
Предоставим теперь опять слово Флетчеру. «7 сентября, на второй день после нашего выхода в Южное море (некоторые называют его Mare pacificum[3], но для нас оно было скорее Mare furiosum[4]), разыгралась такая страшная буря, какой никто из нас не видел. Она началась ночью. Когда наступило утро, мы не увидели солнечного света, а ночью не видели ни луны, ни звезд. И это продолжалось 52 дня. Шторм не ослабевал день ото дня, а наоборот, усиливался. 30 сентября, ночью, мы потеряли из вида «Златоцвет». Целый месяц, с 7 сентября по 7 октября, мы не видели земли. Ветер отогнал нас назад к 57° ю.ш. Потерялся и вице-адмиральский корабль «Елизавета». Ветер был такой силы, что казалось, дуют все ветры земли одновременно. Казалось также, что все тучи на небе собрались в одном месте, чтобы обрушить на нас ливень. Корабль наш то подкидывало, как игрушку, на гребни гигантских волн, то с такой же стремительностью бросало в морскую бездну. Иногда были видны очертания гор, и это наводило на нас ужас, потому что ветер гнал корабль прямо на них. Потом они исчезали. Наши якоря, как вероломные друзья в минуту опасности, не хотели служить нам; словно охваченные ужасом, они скрывались в пучине, оставляя неуправляемый корабль и беспомощных людей в бушующем море, которое играло им, как ракетка мячом».
Шторм продолжался до 28 октября. За это время «Золотую лань» отнесло к югу на 5°. Дрейк опять попал в места, которые он оставил около двух месяцев назад. Шторм стих так же неожиданно, как и начался. Дрейк сказал своим спутникам, что видит особую милость Божью в том, что они опять попали сюда и должны теперь исследовать ту часть страны, которая находится к югу от Магелланова пролива. На всех картах того времени показывалось, что пролив отделяет южную оконечность Америки от огромного континента, называемого Terra Australis Incognita[5], простиравшегося на юг до Южного полюса и на запад до Новой Гвинеи. Дрейк установил, что к югу от Магелланова пролива находится не огромный материк, а группа небольших островов, за которыми опять начинается необозримый водный простор. «Золотая лань» достигла мыса Горн. Там Дрейк и его спутники высадились и провели два дня. Пастор Флетчер отправился к самой южной точке острова. Там, достав из принесенного с собой мешка инструменты, он выбил на большом камне «имя ее величества, название ее королевства, год от Рождества Христова и день месяца». «Мы, — пишет Флетчер, — покидали самую южную из известных земель в мире… Мы изменили название этой южной земли с Terra Incognita (так действительно было до нашего прихода
