Книга Двурогий. Попаданец к Александру Македонскому - Юрий Корчевский

Александр печальный опыт учел. Распорядился строить насыпь снова, но уже шире прежней, а сам отправился в Сидон собирать флот. Вместе с флотом Герострата и несколькими своими кораблями у Александра стало восемьдесят кораблей. Еще сто двадцать триер дали кипрские цари. И Александр направил флот к Тиру. Азимилк не решился принять морской бой, его корабли укрылись в бухтах. Кипрский флот блокировал Сидонскую бухту, а корабли Герострата – южную, Египетскую.

Теперь нападения на строящуюся насыпь можно было не опасаться. Мастера строили на берегу баллисты и катапульты, строители завершили возведение новой, более прочной и широкой насыпи. Когда осадные орудия были готовы, самые крупные из них потащили по насыпи к городу. Те, что поменьше, установили на палубах кораблей, вставших на якоря неподалеку от городских стен. Осадные машины с насыпи и с кораблей начали метать камни. Тирийцы устраивали ночные вылазки, перерезали якорные канаты. Македонцы собрали кузнецов, которые выковали железные цепи. Канаты заменили якорными цепями. Тирийцы атаковали на своих кораблях флот киприотов, даже пустили на дно несколько кораблей, но и сами понесли потери.

Осадные орудия непрерывно обстреливали стены, но после многих дней удалось разрушить только небольшой, в тридцать метров шириной, кусок южной стены. Произошло это вечером, а за ночь тирийцы восстановили стену. Стенобитные машины продолжили работу. Александр распорядился установить на судах мостки на носовой части, посадил пехоту на корабли. Как только часть стены рухнула, корабли пристали к острову, по мосткам сбежала пехота. Первым на стену Тира ворвался македонец Адмет. Вскоре воины Александра захватили периметр стен и башни, ворвались в город. А корабли Александра вошли в обе бухты и стали из осадных машин обстреливать суда тирийцев. Их брали на абордаж, топили. В городе началась страшная резня, и город пал. В боях семь тысяч тирийских мужчин было убито, а две тысячи распяты на крестах вдоль берега для устрашения и в назидание. Со стороны армии Александра было убито четыреста воинов. Македонский продал в рабство критянам тридцать тысяч жителей Тира, а сам город заселил мирным населением из окрестных деревень. Назначив своего наместника и оставив небольшой гарнизон, он двинулся через Палестину в Египет.

Алексей еще за месяц до штурма Тира был со своей дюжиной определен на корабль в качестве морской пехоты. На биреме, весельно-гребном судне, гребцы располагались в два ряда по высоте. На верхней палубе находилась небольшая баллиста. Корабль – на якоре, рядом, борт о борт, пришвартована посудина вроде барки, груженая камнем. Рабы по сходням таскали с барки на бирему камни, тянули ворот. А наводил и стрелял уже грек.

Пехотинцы ждали, когда обвалится часть стены, чтобы ринуться на приступ. Около полусотни баллист с множества кораблей пускали камни, целясь в одну точку. Щелчок – и очередной камень летел к городской стене. Пехотинцам делать было нечего, и все следили за попаданиями, даже делали ставки на деньги: точно попадет камень или нет. Даже когда камень попадал, от стены отлетала каменная крошка, но стена стояла несокрушимо. Алексей даже не видел трещин, этих предвестников обрушения. Вдруг раздались крики. Алексей находился между баллистой, располагавшейся в центре судна, и кормой, где рядом с рулевым стоял капитан биремы. Сейчас он рукой показывал в сторону. Алексей, как и его воины, повернул голову. Из южной бухты на флот Герострата, где был Алексей, шли суда Тира, более трех десятков, явно желая навязать морское сражение, потопить корабли с осадными машинами.

У финикийцев суда созданы по подобию карфагенских, имели киль, тогда как большинство судов других стран были плоскодонными. У боевых бирем был узкий корпус для быстроходности, две палубы с гребцами. Гребцы верхнего ряда назывались транитами, нижнего – таламитами. На корабле была одна мачта с прямым парусом и два широких рулевых весла – на корме и на носу, благодаря чему судно имело отличную поворачиваемость. Капитан, или биерарх, находился на корме. Судно имело длину в тридцать метров, на носу – деревянный таран, окованный для прочности листовой медью. Бирема вмещала до ста человек, считая гребцов.

Биерарх отдал команду, и бирема стала разворачиваться к атакующим судам Тира. Опасность заметили и с других финикийских судов. Поднимали якоря, гребцы налегли на весла. Алексей скомандовал десятку приготовиться к бою. Гоплиты застегивали ремешки шлемов, обнажали мечи. Биерарх взмахом руки подозвал Алексея. На биреме шумно, на палубе, по-морскому – кринолине, сидел барабанщик и бил в барабан, задавая гребцам ритм.

– Скажи своим воинам, пусть держатся покрепче. Я иду на таран, удар будет сильный. Твои гоплиты могут упасть, даже с биремы свалиться.

– Хорошо! Постарайся ударить в борт. Мы сбросим мостки и перебежим на вражеское судно, – прокричал Алексей.

Биерарх кивнул, понял. Алексей приказал гоплитам перейти на нос корабля, сесть и держаться за перила или любые другие части корабля. Морским пехотинцем, десантником, он еще не был, все было внове. Корабль стал закладывать крутую циркуляцию. Тирская трирема попыталась увеличить ход, было слышно, как часто бьет на ней барабан. Но не успели, совсем немного. Таран финикийской биремы ударил в борт недалеко от кормы. Треск дерева, шум воды, ворвавшейся в корпус триремы, крики гребцов. Удар был силен. Стой его воины на палубе – послетали бы в воду. Предупреждение биерарха оказалось своевременным. После удара Алексей сразу вскочил, выхватил меч.

– Опустить мостик! – приказал он.

К мостику бросились двое гоплитов. Мостик служил для абордажа. Один конец его, довольно узкий, в две доски шириной, был закреплен на палубе. Алексей видел римские (значительно позже по времени), они были совершеннее, имели на конце бронзовый крюк, называвшийся клювом. Стоило сбросить такой мостик, и он цеплялся за палубу вражеского корабля, не позволял расцепиться, разойтись судам после тарана. Алексей, подавая пример своим гоплитам, первым бросился на мостик. Три-четыре прыжка – и он уже на чужом судне. Рулевой на вражеском корабле в испуге прикрылся руками. Алексей мощно пнул его, и рулевой с воплем полетел за борт. Капитан триеры, триерарх, схватился за меч. Но воин из него был скверный. Оба удара его меча Алексей принял на щит, сам нанес укол мечом в грудь. На триерархе был кожаный жилет. Такой может выдержать рубящий удар, но не колющий. Обливаясь кровью, триерарх упал. Главное в бою – убить командира, тогда команда лишится «головы». Капитаном ставят человека опытного, есть еще помощники. К гоплитам по палубе уже бежали тирийцы.

– Встать в шеренгу! – приказал Алексей.

Гоплиты построили шеренгу поперек палубы на корме. Такой строй можно пробить лишь копьями фаланги или тяжелой конницей. К тому же у тирийцев не было щитов. Но их было много, раза в три больше, чем гоплитов. Первые набежавшие были тотчас заколоты.

– Шаг вперед! – закричал Алексей. – Коли!

Гоплиты шагнули левой ногой, сделали выпад и уколы мечом. Есть впереди, в досягаемости, враг или нет, не играет роли. Шеренга ощетинилась мечами, прикрылась щитами и медленно, но неотвратимо стала теснить тирийцев. Одно беспокоило Алексея: с нижнего кринолина доносится шум воды. Судно медленно, но уже заметно кренится на корму. Он сообразил, что скоро, набрав воды в трюм, трирема пойдет ко дну. Чтобы не последовать за ней, биерарх даст задний ход, высвобождая таран из борта вражеской триремы, и тогда участь гоплитов будет печальна. На гребных судах гребцы могли быть свободными людьми или рабами. Рабов приковывали к скамьям цепями. На тирийской триреме гребцы были свободными. Спасаясь от хлынувшей морской воды, они с кринолинов по трапам бросились на верхнюю палубу. Крики, паника, суета.