Книга Бойтесь данайцев - Вильям Михайлович Вальдман

class="p1">— Постой. — Он взял со стола письмо и снова прочел его. — Смотри, как написано: «Хотела тебе все это сказать, но тот телефон не работал». Что такое «тот телефон»? Значит, телефон не домашний и не рабочий. Иначе говоря, наверняка существует какой-то телефон, через который мать поддерживает связь с сыном. Странно. Впрочем, отношения свекрови и снохи — проблема более сложная, чем наше дело. Женечка, ты понял? Ведь по этому телефону Галимов может спокойно выйти на свой дом, а мы тут ушами хлопаем, пока он жене дает ЦУ, как замести следы. Твоя задача — узнать номер телефона. Только не пережимай. Письмо возьми с собой.

Манукян взял конверт, кивнул и исчез.

В тот же день он прилетел в Джамбул. В аэропорту его встретил лейтенант Ашбеков и отвез на окраину города. Машина остановилась у покосившегося заборчика, за которым виднелся утопающий в зелени маленький домик.

— Здесь, — сказал Ашбеков. — Зовут ее Алия Шавкатовна. Я подожду.

Манукян открыл дверцу старенькой «Волги» и с облегчением подставил лицо прохладному ветерку. Прелесть. Вот бы продлить командировку до сентября, а там уже и у себя жить можно. Женя поискал глазами звонок, но не нашел и негромко постучал в низенькую зеленую калитку. На крыльцо вышла пожилая женщина в косынке. Близоруко щурясь, она прикрыла ладонью глаза от заходящего солнца.

— Вы ко мне? — дружелюбно спросила она, подошла к калитке и распахнула ее настежь. — Входите, пожалуйста.

— Я, собственно, к Ильдару. Он дома? Мы договорились еще в Ташкенте, что съездим на охоту. Ты, говорит, подъезжай во вторник, у меня командировка намечается. Загляни к матери, я там буду, — скороговоркой сыпал Манукян по дороге в дом. — А вас зовут Алия Шавкатовна, правильно?

Хозяйка молча кивнула. Она усадила гостя в столовой за большой деревянный стол, налила чаю из самовара и только потом сказала:

— Ильдар в самом деле был здесь, но уже четыре дня, как уехал.

Интересно, заглянул блудный сын все-таки домой или нет? Скорей всего — нет. Но признаваться в этом любой матери трудно. Хотя, знай она, в каком переплете оказался ее Ильдар, ей было бы не до обид. А что, если ей сейчас выдать, сын, мол, ваш наезд совершил и скрылся. Не знаете ли, куда он подался? Чушь собачья! Какая мать скажет, даже если знает. А между прочим, если, как свидетеля, ее допросить, то потом можно и привлечь за укрывательство или дачу ложных показаний. Ну и закон, доложу я вам, Евгений Вартанович. Родителя за решетку за то, что ребенка не выдал, он для нее ребенок. Дурно пахнет. Неэтично, аморально и где-то даже непорядочно. Неувязочка, уважаемый законовед, получается.

— Извините за беспокойство. Наверное, он нашел себе более подходящего спутника на охоту, — вздохнул Манукян.

— Да нет, один он вроде был, — попыталась успокоить его Алия Шавкатовна, но сама тоже вздохнула.

— Я вижу, он доставил вам огорчение тем, что не задержался надолго дома. Вы уж простите его. Мы, молодые — эгоисты. Я сам себя грызу, когда долго к матери не захожу, но жизнь такая... — Женя сделал рукой неопределенный жест, показывая, какая сложная штука — жизнь.

— Да не был он такой раньше, — внезапно разоткровенничалась хозяйка. — А после женитьбы, как подменили...

Вот и проклюнулась туйчиевская версия «сноха-свекровь», обрадовался Манукян, но расспрашивать не стал, а только вздохнул и сочувственно покачал головой.

— Вы не женаты? — спросила женщина.

Женя отрицательно покачал головой.

— Думаю, что вы никогда не запретите своей матери звонить к вам домой, — горько произнесла она. — Представьте, он дал мне телефон соседки, если чего, звони ей, говорит, она меня позовет. А все потому, что сноха не хочет слышать мой голос, — на глаза Алии Шавкатовны навернулись слезы. — Не дай вам бог.

— Успокойтесь, он еще поймет свою ошибку. — Манукян встал. — Извините за вторжение. Увидите, все уладится.

Снаружи библиотека выглядела более чем внушительно. Старое величественное здание с белокаменными колоннами на центральной площади города органически вписывалось в архитектурный ансамбль.

Еще в студенческие годы, когда Публичная библиотека помещалась в другом здании, Николай с Арсланом были ее постоянными посетителями. Запоем читали они в отделе редких книг «Туркестанский сборник», насчитывающий около 600 томов, с интересом листали дореволюционные журналы и журналы первых лет Советской власти. Потом был пожар, и старую библиотеку закрыли надолго и всерьез. Наконец, было принято решение разместить ее в здании бывшего Дома правительства, и библиотека вновь радушно распахнула свои двери для многочисленных читателей.

У входа Соснин увидел автофургончик, из которого дюжие ребята выносили тяжелые пачки книг. Книги были старые, непонятно, откуда они взялись?

— Это заказы читателей, — охотно откликнулся на вопрос Николая светловолосый широкоплечий парень в ковбойке. — Хранилище-то в другом месте.

— Да ну? — изумился Соснин, но тут же спохватился. — А заказы когда поданы?

— Вчера, об этом и разговор. Да ты подсоби, будь другом, — и, не дожидаясь согласия, толкнул на Николая две увесистые кипы килограмм по тридцать каждая. Соснин послушно подхватил книги и пошел по широкой лестнице за парнем в ковбойке на третий этаж.

Нет, все-таки прохлада в помещении, по-видимому, единственное преимущество Публичной библиотеки, если читатели получают свои заказы только на следующий день. С такими мыслями Николай вошел в читальный зал для научных работников.

Она понравилась ему сразу, вся, от макушки до пят, эта смуглолицая заведующая с короткой стрижкой и слегка удивленными серыми глазами.

— Вам что-нибудь нужно? — певуче и дружелюбно спросила она, не дожидаясь вопроса, и грациозно застыла в ожидании ответа.

«Наверняка — не замужем и хорошо печет. Вообще, это не мой тип, но в ней что-то прослеживается, нет, разумеется, не только умение печь», — подумал Соснин.

— Вы «мазурку» делать умеете? — неожиданно для себя бухнул он и улыбнулся.

— Вы всевидящий, я как раз из дома принесла кусочек, так что давайте пить чай. Насколько я понимаю, разговор у нас будет долгий. Вы ведь из милиции?

— Ну, это уж слишком, — нахмурил брови Николай. — Я сам привык удивлять, но, чтобы меня просчитывали — это нехорошо. Как говорится, что позволено Юпитеру... В общем, один-один.

— Садитесь, пожалуйста, Юпитер, сюда, — она отворила дверцу и пропустила его за барьер. Соснин оказался у многочисленных книжных полок, на которых аккуратными стопочками и поодиночке