Книга Король драконов - Константин Павлов

Значит, браслет волшебный. Я еще немного подумала, хорошо это или плохо, огоньки тем временем погасли, и все стало как прежде. Ну и ладно! Пожелание вроде хорошее. Ну а вообще что-то я здесь задержалась, пора бы и честь знать.

— И непохожа я на вашего ишичсога ни капельки! Я без бороды и гораздо симпатичнее! — крикнула я напоследок, положила рядом с костями кусок ветчины, помахала рукой всем темным пещерам и вскоре встретилась с Мышаком наверху. Как и ожидалось, от чаши убегала за холмы вымощенная камнем дорога, и вела она в нужную сторону — к Восточному Тракту.

Мышак немного побегал от меня, ловко прикидываясь глухим, но потом природная лень взяла свое, мне удалось притиснуть его к краю канала и изловить.

Когда я оказалась в седле, Мышак удрученно вздохнул.

— В путь! — Почему-то мой призыв совершенно не вдохновлял попутчиков. И Мышак, и Воротник зашагали с совершенно понурым видом.

А вот у меня настроение было просто отличное. Новая одежда, браслет — что еще нужно для счастья, кроме восхищенных ахов подруг? Какой отличный день, какая приятная погода, какая великолепная дорога! Дорога и вправду была хороша — ровная, удобная, прямая, получше мостовых Светлого Города, не говоря о Восточном Тракте, который большей частью был просто широкой утоптанной тропой. Если гномы что-нибудь делают, они делают это на совесть. А если делают для себя — стараются вдвойне. Трава так и не смогла пробиться между булыжниками за годы запустения. Пару раз мы миновали холмы с зарешеченными дырами, из которых доносился шум бегущих струй, один раз рядом с дорогой мелькнула глубокая яма, но больше никаких признаков Большой Воды не встретилось.

— А вот и граница! — обрадовалась я. По обе стороны дороги высились полуразрушенные закопченные башенки, а между ними громоздился завал. Кто-то не поленился, натаскал на тракт колючих веток, понатыкал на обочине палок с козьими и коровьими черепами и понарисовывал на булыжниках запретных знаков и рун. Местные жители, похоже, не очень жаловали заброшенный водный путь. Хорошо, что все эти преграды можно было просто обойти через редкий подлесок.

А чуть позже я смогла увидеть одного из местных. Крепкий мужик с вязанкой как раз переходил дорогу.

— День добрый! Скажи, добрый человек, где тут Восточный Тракт? А то я с пути сбилась!

Не знаю, часто ли мужики с вязанками натыкаются на перемазанных тиной гномов в старинной одежде и с женским голосом. Этот, похоже, давно не встречал. Хворост отлетел в сторону, и со стихающим криком: «Чур меня, утопленник!» — местный исчез в зарослях. Будем надеяться, он ничего себе не сломает.

— Ну кто из вас знает, куда мы попали? — обратилась я к своей верной команде, но тут меня отвлек короткий свист. На ветке сидел прежний знакомец — дрозд. — Ага, ты знаешь?

— Фьюить-фьюить, — согласился дрозд.

— А мне скажешь?

Нет, он точно не собирался пока говорить. Я недолго помечтала о камне под рукой, но слезать ради него с лошади так и не собралась.

— Счастливо оставаться!

Дрозд ответил все тем же насмешливым свистом.

Глава четырнадцатая О ДЕТЯХ И РОДИТЕЛЯХ

Да, всем была хороша гномья дорога. Ехать бы по ней и радоваться, но вот закончилось скудное каменистое предгорье, одно за другим к обочинам подступили десятки деревьев, редколесье быстро сменилось чащобой — и появились первые серьезные препятствия. Здесь властвовала сила, которой дорога очень не нравилась.

Древний лес. Он был здесь с незапамятных времен. Вольно тянулись к небу и сплетались ветви деревьев, свивали гнезда птицы, мелькали между стволами осторожные олени, и тысячи тысяч больших и малых созданий рождались, сражались, любили и умирали под его покровом в бесконечном круговороте. Так было, пока однажды лес не ощутил множество ударов и вековые гиганты не начали падать один за другим — без бурь и грозы, не от старости или болезни. Сталь и огонь рассекли заросли до голой земли, но этого было мало. Безжалостные победители поставили на этот шрам свою печать, вбили в чащу широкую каменную полосу на много дней волчьего бега в обе стороны. Лес никогда раньше не знал таких ударов, не ведал таких врагов, слишком быстрых, чересчур жестких и сильных, но у него было величайшее оружие — время. Лес отступил и затаился — на годы, десятки лет, века — что для него пережить сотни смен лета и осени? Он шелестел тысячами листьев вслед невысоким фигуркам с вьючными лошадками в поводу, скрипел зимними ветвями, осторожно трогал каменный шрам молодыми побегами, жил, ждал — и дождался своего. Как только перестали высекать искры из булыжников подковы гномьих пони, лишь стихла над каменными плитами чеканная горная речь, лес перешел в наступление. Да, он не смог вывернуть камни, не сумел раздвинуть плиты побегами молодой травы. Но хорошенько сдавил дорогу в ласковом удушающем объятии. Ветки смыкались и сплетались над ней в сплошной неразрывной хватке, деревья у обочины, если им уже приходил срок, обязательно падали именно на дорогу, нанесенные ветрами и дождями кучи листьев с землей надежно укрывали булыжную кладку, и вскоре ехать по тракту стало совершенно невозможно. Нет, тропинок и дорожек попадалось много, утоптанных, со свежими следами, но все они упорно шли поперек гномьего пути. И когда дорогу преградил очередной завал, я решила — хватит! Что за смысл ехать по дороге, которая никуда не приведет? Тем более что как раз вполне удобная тропинка перепрыгивала через дорогу и наискось уходила куда-то вверх, на гряду холмов, тоже вроде в нужную сторону.

— Ну что, едем налево. Возражения есть?

Новых возражений не было. Дракончик промолчал, а Мышак, как всегда, был против из вредности.

— Хи-хи-хи! — вдруг явственно послышалось сквозь шелест старческое хихиканье.

Я остановилась прислушаться, но ветер перебирал листья без всяких слов и смеха. Послышалось? Наверное. Не обращая больше внимания на всякие шелесты и шорохи, я дернула поводья и уже привычно увернулась от первой нацеленной в голову ветки. В последнее время я это делала, почти не задумываясь. Утоптанная земля мягко пружинила под копытами, Мышак почти весело одолел небольшой подъем, второй, третий — и через десяток шагов остановился.

Тропинка оборвалась мгновенно. Полоса земли с вытоптанной травой упиралась в сплошную стену кустарника, безо всяких развилок и поворотов. Мышак уперся перед преградой и зафыркал.

— Очень смешно, — мрачно сказала я непонятно кому и спешилась. Шагов пять с треском ломилась через заросли незнакомых кустиков с желтыми цветочками.

— Хи-хи! — вдруг прошелестели под налетевшим ветром листья, и я с плеском провалилась в воду.

— Опять! Ну как это возможно!

Я стояла в небольшой уютной заводи локтей пятнадцать шириной, окруженной зарослями кустарника и камыша. Через узкую протоку слева сверкало в стороне обширное водное пространство — река или озеро. Может, это место было не таким и плохим. Наверно, здесь было бы приятно поплавать или просто поваляться на берегу. Но попасть сюда невесть как и сразу оказаться по пояс в воде было не очень здорово. Я развернулась, но в сплошной стене кустов на обрыве не увидела и намеков на место, из которого могла бы выпасть. Позвать Мышака с Воротником? Я уже открыла было рот, но вовремя остановилась. Стоило только представить, как рушится в облаке брызг Мышак, как весело прыгает в воду и тут же начинает что-то тащить со дна Воротник, как мечется вся наша барахтающаяся толпа по заводи, а я пытаюсь за всем уследить и найти выход. Перемерить вброд эту речку или озеро? Ну уж нет!