Книга Оковы Полумесяца - Александра Матвеева

— Здравствуйте, учитель, — спокойно поздоровалась я, когда мама проводила Арахру в мою комнату, а потом тактично оставила нас.

— Здравствуй, — пустой, подчеркнуто вежливый тон окончательно убедил меня в том, что новости у светлейшего хуже некуда. Однако он все-таки не удержался и, подойдя, крепко обнял меня. После этого внимательно оглядел шрам, избегая моего взгляда, а потом и вовсе отошел от меня в другой конец комнаты. Более ничем Арахра не выразил своего беспокойства.

Светлейший спокойно прошествовал к моей кровати, и аккуратно опустился на самый край, все в нем от одежды и осанки, до выражения лица говорило, что передо мной уже не мой учитель, а светлейший, стоящий гораздо выше меня. Он ни разу не взглянул мне прямо в глаза, и только изредка обводил взглядом письменный стол, за которым еще пару минут назад я делала наброски, чтобы найти литературу о моей печати.

— Я разговаривал с темнейшим Хекселисом, — начал Арахра. Все мышцы в моем теле напряглись. — Расспросил о тех обвинениях, что ты предъявила ему вчера, — при этих словах светлейший все же посмотрел мне в глаза, вот только этот разочарованный взгляд я не смогла стерпеть. — Он отрицает факт того, что сказал тебе хоть что-то оскорбительное.

— Но! — восклицание сорвалось с губ, учитель остановил меня повелительным жестом.

— А то, как ты выразилась «навязчивое объятие», по словам Хекса, оказалось простым недоразумением. Тебе ли не знать, Аниса, что у темных совсем иное представление о приличиях, личном пространстве и нормах этикета! — светлейший не сдержался и повысил тон, я непроизвольно сжалась, опустив голову. Арахра никогда раньше не позволял себе кричать на меня, повышенные тона на тренировках, это уже совсем другая история.

— Учитель, он оскорбил мою мать. Я пропустила бы любые слова в свой адрес, но то, что он говорил о моей матери — непростительно! — теперь уже я не смогла сдержать эмоции, и практически перешла на крик.

— Аниса! Ты прекрасно знаешь, что нельзя вот так просто из прихоти выдвигать столь серьезные обвинения! И кому?! Темнейшему, который никогда не был уличен ни в чем подобном, он чтит и уважает наши законы… в отличие от тебя. Аниса, ты же светлая! Что на тебя нашло?! — с отчаянием обманутого родителя воскликнул светлейший.

— Учитель, он лжет, — почти спокойно проговорила я, в душе понимая, что эта битва тоже заведомо проиграна.

— При нашей беседе с темнейшим велся протокол, — сурово сообщил Арахра, и протянул мне небольшой бумажный лист, с диалогом, написанным ровным каллиграфическим подчерком.

— Не может быть! — я вглядывалась в текст, практически не интересуясь его содержанием, больше меня интересовал внешний вид букв. Протокол — это особое заклятие, которое очень чувствительно ко лжи. Если человек лжет, заклятие это чувствует и вся неправдивая фраза записывается корявым грязным подчерком с ошибками и неразборчивыми словами, а если говорит правду, то текст выводится аккуратно, красиво и без единой ошибки. И вот сейчас, разглядывая этот идеальный подчерк, я поняла, что темнейшему удалось обмануть протокол. Не знаю как, но уверена, он сумел обезвредить или обойти заклинание. Только после этого я прочитала весь разговор, записанный протоколом. Темнейший говорил не много, в основном общие детали, а когда речь зашла о самом важном, его ответы стали пусть точными, но весьма обходительными. Да, он в этом мастер!

— Раз так, давайте я расскажу всю эту историю для протокола, учитель, уверяю вас, все мои слова окажутся правдой, — с напором произнесла я, сверля Арахру глазами. Сейчас это был уже не тот милейший человек, с еле заметными седыми прядками в волосах и юными живыми глазами, сейчас, здесь со мной беседовал светлейший, глава и руководитель всего Тельвара, но никак не человек, практически заменивший мне отца.

— Аниса, ты пойми, я могу провести с тобой беседу для протокола, однако даже если каждое слово, сказанное тобой, окажется правдой, в конце концов, твоя правда станет против правды Хекселиса, — Арахра хмуро посмотрел на меня. — Думаю, ты понимаешь, чья версия в итоге победит? — с некоторой толикой сожаления произнес светлейший, хотя я заметила, что он тоже не до конца поверил моей версии произошедшего. Что ж это его право. Если бы такое случилось не со мной, я бы, скорее всего, тоже не поверила.

Почувствовала, что светлейший напрягся, как будто мы подобрались к важной части разговора, я даже представить не могла, что еще мне скажет Арахра.

— Учитель, я вижу, что вы хотите мне что-то сказать.

— Раз уж ты сама заметила, — он, словно подобрался, — Аниса, ты должна, ох, должна перестать называть меня учителем.

На миг почувствовала, будто пол уходит у меня из-под ног, и я потерялась в пространстве. Грудь сдавило словно тисками, я зажмурилась и задышала чаще, отвернувшись от Арахры.

— Совет, в связи со всей этой ситуацией и показаниями протокола решил отозвать твою кандидатуру, как будущей светлейшей, ты больше не можешь быть моей ученицей, — на одном дыхании произнес он. — Пойми, то, что произошло, наглядно показало твою импульсивность, а руководитель всего Тельвара обязан быть более сдержанным. Ведь, стань ты светлейшей, тебе бы пришлось принимать очень сложные решения, и если ты позволишь чувствам взять верх над собой, все может обернуться катастрофой. А учитывая ваши теперешние отношения с темнейшим, все это скорее привело бы к войне между нашими народами, — продолжил быстро.

— Х-ха-а-а, — воздух шумно покинул легкие. Это все, конечно, правда, но… как же так?! Что теперь со мной будет, раз даже совет отказывается от меня. Свет всемогущий!

Стоп, кажется, я забыла про недельный срок. Чего я, собственно, расстраиваюсь, если мне при любых обстоятельствах не быть светлейшей? Даже не отзови совет мою кандидатуру, мне пришлось бы самой отказаться. А затем объяснить светлейшему, что за шрам покрывает мое лицо, причину, заставляющую меня так скоро покинуть Тельвар. А так… не нужно еще сильнее расстраивать его.

Да. Проще будет исчезнуть, не устраивая объяснительных сцен, не причиняя моим близким еще большей боли. О великий свет, как легко, оказалось, решиться. Я была уверена, что всю неделю буду метаться, размышляя, как и когда открыть правду, а в итоге все оказалось гораздо проще. Не для меня, но для тех, кому придется страдать из-за моих ошибок.

— Учи… светлейший, что Хекселис рассказал вам об этом? — легко коснулась края полумесяца. — В протоколе ничего нет.

— Он не сказал ничего конкретного. Лишь сообщил, что сожалеет и обронил, что ты сама расскажешь мне все, — скупо распространился Арахра, но при этом прошелся по моему лицу заинтересованным взглядом.

— Я толком ничего не помню. Мы боролись, упали на землю, я попыталась ударить темного как можно сильнее, и вдруг откуда-то эта… этот… артефакт, — о, свет, как меня еще земля носит? Ведь вру и даже не заливаюсь краской стыда. — Темнейший не хотел его использовать, а лишь напугать меня, но все так завертелось! В итоге темный артефакт оказался вблизи моего лица и раскалился, потому что посчитал меня врагом, а потом я и вовсе потеряла сознание, — испытывая сильнейшие угрызения совести, из-за своего постыдного вранья, все же решила, что бесполезно говорить плохо о темнейшем. Его действия в итоге все равно обретут иной смысл, а я останусь виноватой, поэтому подумала, что несчастный случай станет идеальным объяснением происшедшего. — Темнейший постарался залечить ожог, и поэтому, когда я очнулась, увидела лишь этот шрам.