Книга Феникс. Возродиться из пепла - Бекки Чейз

Неужели подъем на небеса всегда такой опасный? И почему все в огне? Последний вопрос я задаю вслух, и ответ не прибавляет спокойствия:

— Потому что мы на пути в ад.

Тоннель резко обрывается, в нос ударяет запах серы. Со всех сторон нас обступают дымящиеся стены со свисающими кандалами, в углах мечутся тени, а сознание заполоняют шорохи и стоны. Я слышу их все, одновременно, и, кажется, что череп вот-вот треснет от чужих страданий.

— Сколько же здесь... боли, — я затыкаю уши, но вой не становится тише — подземная пещера усиливает каждый звук.

— Не ной, это всего лишь врата первого круга, — Люцифер ставит меня на узкий перешеек над зловонным болотом. — Иди вперед и не оборачивайся.

Я с опаской шагаю на тропу, проложенную вдоль топи с булькающей жижей. Господи, как же здесь дурно!

Спотыкаясь, я огибаю болото. Тяжелый удушливый запах забивает легкие привкусом плесени и гари. К горлу рвется тошнота, а ноги предательски дрожат. Несколько раз я подумываю остановиться и перевести дыхание, но горячая ладонь, едва касающаяся копчика, не дает замедлиться.

Меня раздражает фамильярность Люцифера, но его присутствие — единственное, что усмиряет нарастающую панику. Неужели я низвергнута в ад за одну единственную оплошность? И попытка попрощаться с родными теперь поставит крест на моем будущем?

— Не трясись, — заметив волнение, Люцифер снисходит до пояснений: — На уровне с низшими демонами тебя никто не тронет. Главное — сама не суйся им в пасть.

Тропинка заканчивается возле очередной пещеры. В ее глубину уходит узкий коридор, с обеих сторон которого тянутся решетки.

— Держись за мной, — теперь Люцифер идет первым.

Не обращая внимания на клыкастых тварей в клетках, он шагает сквозь сумрак, а я еле успеваю следом. Со всех сторон слышатся вой и рычание; звери мечутся в темницах, чувствуя присутствие высших, но не могут до них добраться.

На одном из поворотов к решетке кидается уродливый червь и обдает нас смрадом из шипящей глотки. В панике я хватаю Люцифера за руку, а когда понимаю, что сделала, уже не могу отстраниться — он ответно сжимает пальцы.

— Что же будет, если тебя обратит ад? — усмехается он, и мне стыдно за свою слабость.

— Предлагаешь завести себе такого «милого» питомца для ускоренной адаптации? — я нервно кошусь на червя.

— С меня подарок, если протащишь Мефисто в академию, — тон Люцифера по-прежнему язвительный, но я не чувствую в нем злобы.

— Почему мы здесь? — шепотом спрашиваю я, осмелев настолько, чтобы задать самый главный вопрос: — Меня наказали за…

— Ни звука, — резко развернувшись, Люцифер затыкает мне рот.

В темноте раздается шорох. Я вздрагиваю, а в просвете между клетками появляется  крылатый страж — архидемон с обезображенным шрамами лицом. Поигрывая хлыстом, он подходит ближе и склоняет голову в приветствии. Люцифер кивает в ответ.

— Харон, — он убирает ладонь и делает шаг в сторону, словно ненароком закрывая меня. — Где мой отец?

— Владыка в зале для тренировок.

— Значит, там и разомнусь, — Люцифер широко распахивает крылья, так, что меня едва не сносит воздушной волной. — Прикажи моему слуге принести мечи.

— Как вам будет угодно, наследник, — Харон снова кланяется, продолжая с любопытством рассматривать меня.

— Девчонку — в отдельную клетку, — равнодушно продолжает Люцифер. — До моего возвращения не трогать и не разговаривать.

Я возмущенно открываю рот, но красноречивый взгляд потемневших глаз не дает мне продолжить.

— Не прикасайся к решетке, — предупреждает Люцифер, затолкнув меня внутрь.

И разрезает себе руку об один из острых прутьев.

— Что ты делаешь? — я в ужасе наблюдаю за багровыми каплями из раны, которые щедро орошают засов.

Едва касаясь проржавевшего металла, они испаряются с тихим шипением, как на углях.

— Подстраховываюсь. Теперь только моя кровь откроет замок.

— А если ты передумаешь? И не вернешься? Кто-то еще сможет…

— Поверь, я вернусь, — с горечью ухмыляется он. — И крови будет в избытке.

Когда звук его шагов затихает в глубине коридора, я обхватываю плечи ладонями. В голове полная неразбериха. Я наказана или нет? Как долго меня продержат в камере? И почему Люцифер запер меня с такой предосторожностью?

Спустя несколько минут голова отзывается острой болью — я не в силах вынести горестные стоны вокруг — а через четверть часа и сама готова взвыть. Как же тяжело!

— Боишься? — в клетке напротив мелькает чья-то тень. — Правильно, бойся.

Заключенный в грязных лохмотьях выступает на свет, и я узнаю в нем одного из пьяных посетителей закусочной, которые уговаривали меня обслужить их за двадцать златников. Как же его звали?

— Такие свеженькие здесь редкость, — он облизывает потрескавшиеся губы. — Я бы сожрал тебя заживо. Обглодал до последней сладкой косточки.

Хрипловатый смех бьет по ушам.

— Замолчи! — огрызаюсь я. — Или я… пожалуюсь Люциферу! И ты будешь вечно гореть…

— Мой удел — кипящая река[1], — перебивает он. — Но даже ее сила не вечна. Ведь если хоть один смог выбраться из седьмого круга, значит, путь действительно есть.

— Ксавиан, закрой пасть! — рявкает на него Харон.

Хлыст огненной петлей проходится по решетке. Заключенный взвизгивает, не успевая увернуться. В воздухе отчетливо пахнет паленой шерстью.

— Давай, бей, — воет он, отступая к стене. — Правды ты не изменишь — ей это удалось. И мы тоже… тоже станем свободными.

— Кому? — не удержавшись, я делаю шаг к соседней камере. — О ком вы говорите?

— Даже в аду ты умудряешься совать свой нос, куда не следует.

Я поворачиваю голову и еле сдерживаю крик — приближающийся Люцифер истекает кровью. Он не солгал, ее действительно в избытке. Воротник пропитался насквозь, а она все продолжает сочиться из раны на щеке. Кожа на костяшках пальцев ободрана, под глазом наливается синяк. Люцифер защищался, но проиграл. Кто же мог так сильно его избить?

— На тебя напали? — испуганно бормочу я, пока он капает кровью на засов и тот со скрежетом отъезжает в сторону.

— У меня всего лишь был спарринг с отцом.

Решетка распахивается, и я кидаюсь к нему:

— Это сделал Сатана?

— Обычная тренировка, не истери, — морщится Люцифер.

— Да на тебе живого места нет!

Как можно сделать такое с собственным сыном? Кажется, я поспешила с выводами относительно Ромуила. Он явно не настолько суров к Теонису.

— Уходим, — Люцифер не дает подхватить его под плечо, хоть и едва держится на ногах. — Лимб вот-вот откроется.