Книга Лаций. Мир ноэмов - Ромен Люказо

Ее сестры что-то задумали и уже далеко продвинулись в реализации своих планов. Но уже не оставалось времени до Экклесии. Какие варианты останутся у Плоос и Текхе после того, как Плавтина их перенастроит? По всей логике, у них не оставалось никакого пространства для маневра. Эта мысль не принесла облегчения. Она предчувствовала катастрофу, но не могла ее предотвратить. С тяжелым сердцем она поспешила покинуть периферийную зону корабля, откуда ей пока больше нечего было взять.

III

Людопсам виден был только самый край корабля «Транзитория». Восемьдесят километров в длину, двадцать в высоту: вершину еле получалось разглядеть, ведь самые высокие горы на планете, поставь их рядом с кораблем, оказались бы гораздо ниже. Стальные чешуйки, каждая из которых весила тысячу тонн, покрывали – словно змеиной кожей – корпус корабля, который только издали казался гладким. Каждый дюйм его поверхности мог перестроиться, открыться огромным люком, являя свету пучки остроносых и длинных смертоносных машин. Гигантская аббревиатура, написанная шестисотметровыми латинскими буквами, слегка выступающими вперед, при свете дня была почти не видна, и Эврибиад различал буквы S, P, Q и R только потому, что знал, куда смотреть и что там должно быть написано. Ближе к корме выпуклости становились более очерченными, а структура корабля уменьшалась в ширину и в длину, завершаясь шестью силовыми установками, расположенными по кругу и напоминающими огромные колокола.

Если когда-нибудь это судно сдвинется с места – мифическое событие, которому до сих пор ни один людопес не стал свидетелем, – из этих установок вырвутся струи огня, обжигающие, как солнце, способные протолкнуть такую массу вперед, в черный океан за пределами неба. А ведь это только вспомогательные реакторы…

«Транзитория» все увеличивалась, пока летательный аппарат мчался к ней на всех парах, и в конце концов закрыла собой небо, словно самая невероятная в мире стена. Каким же он был идиотом, на мгновение предположив, что сумеет уйти от такого грозного хозяина. Ведь разница между этим артефактом и обычным летающим аппаратом или триремой заключалась не только в размере. Он, на свой манер, был таким же живым существом, как Эврибиад или Отон. Он был чем-то вроде гигантского деймона[34], самым мощным среди механических слуг Проконсула. Внутри все было зачаровано и наделено даром речи, а то и собственной волей.

Спереди и сбоку весь обзор теперь заслоняла металлическая скала, бросая на окружающее огромную ледяную тень.

Они снизились. Аппарат стабилизировался в воздухе, прежде чем начать вертикальный спуск, и теперь его удерживали не собственные двигатели, а манипуляторы силы тяжести, установленные на корабле. Большинство моряков, включая Эврибиада, продолжали следить за спуском – пусть это и не рекомендовалось в таких случаях из-за неприятного противоречия между видом быстро приближающейся земли и отсутствием всякого движения в восприятии внутреннего уха. Десятки летательных аппаратов заполняли долину, кружа вокруг главных дверей. Они были разбросаны как попало, на первый взгляд – без всякого порядка; с неба эти приземистые монстры казались игрушками. Вокруг них коричневатым ковром простиралась огромная толпа, при виде которой у матросов вырвались сдавленные восклицания и ругательства. Ни один людопес еще никогда не видел такого собрания – на первый взгляд там было около пяти тысяч душ, куда больше, чем население любого из городов Архипелага. Отон наверняка призвал по меньшей мере четверть населения Кси Боотис. Теперь стало видно, как множество машин взлетает и приземляется, сменяя друг друга.

Толпа вытоптала широкое поле вокруг корабля, когда-то покрытое травой. Эврибиаду место, где стоял космический корабль, запомнилось своей странной вневременной поэзией: девственное, заповедное травяное море, внезапно переходящее в металлическую стену. Сейчас, однако, вокруг трех широких дверей на уровне земли творился полнейший хаос. Каждая из дверей была около сотни метров в длину, но издалека они напоминали входы в муравейник. Малейшая паника, сказал себе Эврибиад, может спровоцировать катастрофу. Однако, когда они приблизились, он заметил выступающие из толпы бледные тонкие силуэты ростом каждый с двух людопсов. Деймоны Отона за работой. Суеверного страха, который они внушали толпе, должно хватить, чтобы сохранить хотя бы видимость порядка.

Но их машина продолжала путь, направляясь на малой скорости к стене, где в километре от земли открылся посадочный отсек.

Внезапно из дневного света они вылетели в темноту и, пролетев несколько секунд в чреве металлического монстра, ощутили глухую вибрацию – знак того, что манипуляторы силы тяжести отключились. Их путешествие закончилось.

* * *

У молодой Плавтины – той, что только что родилась, в отличие от старой, то есть Корабля, – болела голова.

Кончиками пальцев она ощупала свой лысый череп, провела по линии недавнего шрама.

Невозможно было определить, где она находится. Кровать – единственный предмет мебели в пустой комнате, – гладкие металлические стены, и только вместо передней – огромная застекленная дверь от пола до потолка. Сквозь стекло проникал пасмурный свет с серебристым отливом, который размывал очертания предметов и навевал покой, который только усиливался благодаря тишине и странному чувству оторванности от мира, что испытывала Плавтина.

Она поморщилась от ощущения, будто каждая мышца в ее теле затекла, но упрямо поднялась на ноги, испытав легкое головокружение.

Головокружение?

Она посмотрела на пейзаж снаружи. Свет падал как-то ненормально, необычно. Шел он не от солнца, а скорее от неправдоподобно растянутой лампы, прямой линии, проходящей невдалеке и теряющейся в далеком плотном тумане. Она приблизилась к стеклянной стене, начинавшейся от пола, так, что Плавтине казалось, будто она стоит на краю пропасти. Отсюда она видела зелень, деревья, прерии – внизу, но также и по другую сторону неба, в вышине, а вернее – повсюду, насколько хватало глаз. От этого тошнота еще усилилась, словно пропасть, разверзшаяся под ногами и на глубине, могла ее поглотить.

Чуть дальше, прямо напротив нее, туман пронзало что-то вроде хромированной перекладины, наклоненной под углом в сорок пять градусов; одним концом она уходила в землю, а вторым – в облака. Вдали виднелись еще десятки таких же. Слева от нее, довольно близко, пролетела стая птиц. Плавтина никогда не видела таких существ в полете. Она любовалась птичьим клином, пока он не превратился в крошечную точку – задолго до того, как достиг ближайшей башни. Это дало ей представление о размере всей конструкции, и она машинально отступила от края. Здесь все расстояния считались в километрах, и все же она находилась внутри искусственной структуры. Плавтина попыталась ее себе вообразить. Широкий цилиндр, который пересекают башни, похожие на трубы? Полый астероид? Подземный город?