Книга Муж понарошку - Мари Князева

– А болезням нынче все возрасты покорны! Но может, ты и права. Тогда давай вспоминать, кто тебе настроение испортил...

– Ну... папа давно не звонил. Ни разу с тех пор, как я сюда приехала...

– Скучаешь?

– Очень...

– А я думала, Леша тебе компенсирует его отсутствие...

Опа! Поймала! Бледные Надины щеки тронул легкий румянец.

– Я не могу его как отца воспринимать, – совсем тихо ответила девочка. – Он слишком молодой. И неразговорчивый.

– Кто?! Леха?! Да я обожаю его армейские истории слушать! А еще он много книг читает и так интересно потом про них рассказывает...

В общем, понятно: все как обычно. Двое очень глупых влюбленных обиделись друг на друга не пойми за что и дуются поодиночке. Нет, чтобы поговорить... Хотя противоречие вполне очевидное, но дурацкое до невозможности: Леша решил, что он слишком стар для Нади, а то, что девушка скоро зачахнет от своей "безответной" любви, он и не замечает. Слишком занят борьбой со своим запретным чувством. Вот чурбан! Эх, и почему чужие проблемы всегда кажутся такими простыми, а свои – неразрешимыми? Загадка Вселенной...

Галя попыталась разговорить двоюродного брата в компании с Надей, но он только хмурился, вздыхал и отвечал односложно. Какой же он всё-таки бирюк! И не жалко ему влюбленную девочку!

Девочку Галя забрала с собой – пусть хоть немного отвлечется от своего безнадежного чувства. Они напекли соленых крекеров в сковороде и сели пить чай втроем, но просидели, конечно, недолго. Около восьми заявился вездесущий сосед. За эти несколько дней ухаживаний он совершенно достал Галю своим вниманием – стало еще хуже, чем прежде, когда он на нее сердился. Дело усугублялось тем, что ее тело рядом с Левой жило своей собственной жизнью, никак не согласуясь с голосом разума, и стоило грубому мужлану полезть к ней со своими подростковыми поцелуями, как мозг отключался напрочь, и Галю вело, словно какую-то малолетку.

Вот и теперь, не успела она открыть дверь, как Лев с порога набросился на нее с нежностями, не думая даже о том, что у нее ребенок в доме – и что он подумает про маму, которая с чужим дядей всякими непотребствами занимается. А Галя, как дура, даже оттолкнуть его не смогла – размякла, словно кусочек белого хлеба, брошенного в молоко. Ни сил, ни разумения...

– Лева, Лева, остановись! – зашептала Галя, когда сосед наконец оставил ее губы в покое. – У меня гости! Ты что вытворяешь..?

– Много гостей? – разочарованно поинтересовался он, вовсе не отпуская Галину талию, а наоборот, еще крепче прижимая ее к себе. Из-за этого мозг продолжал забастовку и совершенно невозможно было ни на чем сосредоточиться, кроме мурашек, бегающих по всему телу.

– Да Надька моя и все... Пойдем, чаю попьем. Мы крекеров наделали...

– Мм, я люблю домашнюю выпечку, – намного дружелюбнее пробормотал Лев, скидывая обувь.

Когда Галя вошла в кухню, то не поверила своим глазам: Надюша, на которой буквально пару минут назад лица не было, а щеки могли поспорить белизной с листом бумаги в Максимкином альбоме для рисования, сидела за столом, опустив глазки, румяная, как пирожок, и прятала хитрую улыбку. Уж не из-за них ли с Левкой она так ожила? Ох, и чудеса... Что ж, это стоило всех наглых домогательств приставучего соседа. Галя вполне готова их терпеть, если это радует бедняжку!

Однако, до чего странно устроен мир! Сколько себялюбия в людях – Галя знала не понаслышке. И вот в этом море эгоизма внезапно, ни с того ни с сего, встречаются такие алмазы, как Надя и Алёшка... на которых смотришь – и душа радуется, и хочется тоже быть доброй и щедрой к окружающим. Только бы глупый солдафон, ее двоюродный брат, не сломал своим равнодушием этот хрупкий, драгоценный образчик всего самого светлого, что бывает в людях. Только бы понял, что ему одному лишь и дано сберечь его, не дать жизненным ветрам погасить этот беззащитный огонек...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Галя принялась нарочито бодро доставать еще один чайный прибор, наливать туда ароматный напиток, предлагать Леве варенье, мед. Он на все соглашался с хитрой кошачьей улыбкой и не упускал ни одной возможности прикоснуться к ней: то к руке, то к спине, а порой и кое-чему пониже. Галя давно надавала бы ему по наглым лапам, но теперь пристально наблюдала за Надиной реакцией на эти соседские нежности и видела, как все ярче расцветает румянец на девичьих щеках... Ну что тут скажешь? Пусть ребенок радуется...

Лева был в ударе: без конца травил деревенские байки и анекдоты, рассказывал про крестьянское житье-бытье, и Надя слушала его, открыв рот. Она много улыбалась и смеялась, и Гале даже пришла в голову крамольная мысль: не забрать ли девочку к себе до конца лета. Пусть этот бирюк соскучится по ней как следует, авось и созреет на что...

Напившись чаю (наверное, кружек 5 выдул – не меньше), Лева потребовал, чтобы Галя его проводила. Разумеется, до его прихожей, а не ее. А там чуть не съел заживо. И сопротивляться ему было положительно невозможно. Сигнал тревоги сработал, только когда его здоровенная жилистая лапища вероломно проникла под кофточку и устремилась к застежке лифчика.

– Лева!.. – потрясенно выдохнула Галя. – Ты что себе позволяешь?

– А что? – то ли прорычал, то ли промурлыкал он. – Мы еще недостаточно близко знакомы? Ты хочешь проверить мои чувства?

Одну руку из-под кофты он убрал, но другой продолжал обнимать.

– Лёв, да у меня там дети одни...

– Ничего себе, дети... – проворчал Лев ей в шею. – Да их можно вдвоем на Тайменье озеро отправлять – и все нормально будет. А тут они в доме с печкой и едой... Подруга твоя – вовсе не ребенок, так что нечего тут отмазки придумывать...

Он вдруг подхватил Галю на руки так неожиданно, что с ее ног слетели шлепки, и понес в комнату. Подлец! Напал на беззащитную женщину... Ну что вот с ним делать? Галин мозг бил в набат и требовал прекратить безобразие, потому что после такого сосед совсем Бог знает что себе вообразит... но тело – оно сдалось, даже не поборовшись. В районе солнечного сплетения порхало никак не меньше сотни бабочек, а внизу живота скрутился тугой тяжелый комок. А потом Лева стащил с себя майку – и мозг тоже поспешно капитулировал.

У Гали давно никого не было. Ну ооочень-преочень давно. Она, вообще, сильно сомневалась, стоит ли возобновлять эту часть жизни. Столько боли с ней связано – нигде и ни в чем не бывает столько боли... Впускать другого человека в свою душу и тело – а для нее это было одно целое – страшно до жути. А вдруг не поймет. А вдруг не оценит. А вдруг предаст. Так много этих "вдруг"... Конечно, Лева не такой. Он добрый, честный, бескорыстный. И баб не водит – ей ли не знать... Но ведь они все сначала хорошими кажутся...