Книга Нервные государства - Уильям Дэвис

Родившись в 1623 году, он впервые поступил на службу в четырнадцать лет в должности юнги на корабль, курсировавший по маршруту между южным побережьем Англии и северным побережьем Франции. Проявив ранние задатки коммерсанта, Уильям Петти использовал свое положение, приторговывая собственным товаром с немалой прибылью.

В возрасте двадцати лет Петти перебрался в Голландию, где изучал математику и анатомию. Во всеоружии этих технических знаний он направился в Париж, где его познакомили с Гоббсом. Эти двое не имели между собой почти ничего общего: молодой человек, впечатлительный и охотно осваивающий новые методы исследований – и ученый, доживающий шестой десяток и полный угрюмого скепсиса в отношении всех этих новомодных экспериментов. Но Гоббса заинтересовала механика зрения, а Петти умел проводить вскрытия зрительных органов. В 1645 году он стал секретарем и помощником Гоббса, поставляя последнему схемы устройства человеческого глаза, которые Гоббс использовал для построения геометрических теорий о зрении.

Время, проведенное Петти в Голландии, позволило ему познакомиться с самой продвинутой финансовой и технической культурой того времени. Богатство, которое торговля дала этой стране, глубоко впечатлило Петти и заставило задаться вопросом, который впоследствии ляжет в основу экономики и экономической политики: из чего составляется такого рода процветание и как этому может содействовать правительство? Большая часть Европы XVII века страдала от постоянных разорений, часто связанных с чумой и плохими урожаями, которые то и дело приводили к народным восстаниям. Борьба за благосостояние в Англии была угрозой миру в той же степени, что и все остальное. Получение более точного представления об этом, как того хотел Петти, было и политической, и научной необходимостью. Не имея в полной мере ни абстрактного мировоззрения кабинетного ученого, ни практичного ума коммерсанта, Петти проложил путь посередине, сформировав собой пример сочетания приверженца прогресса и технократа, стремящегося применять научное знание для общественного развития.

В 1646 году Петти вернулся в Англию, где поступил в Оксфорд, а впоследствии стал одним из основателей Лондонского королевского общества. Его практические и методологические инновации были направлены на пересмотр управления с точки зрения технической реализации, но никогда на знание как таковое. К примеру, в 1647 году он выступил с докладом, в котором предложил, чтобы больницы вели систематические истории болезни пациентов. Это не только позволило врачам «обозревать историю болезни в наиболее точном и последовательном виде», но и дало возможность государственным чиновникам отслеживать тенденции в общественном здравоохранении и их зависимость от погоды[53]. Факты начали превращаться в основу прогресса.

В 1655 году, работая медиком в армии Кромвеля в Ирландии, Петти выиграл конкурс на научную работу, которая должна была предложить способ оценки площади недавно захваченных территорий, которое правительство Англии могло бы использовать для справедливого распределения земли между солдатами и поселенцами. Работа Петти, известная как «Downs Survey», стала вехой в области практического применения математических методов в политике. Это был прорыв не только из-за скорости исполнения работы (13 месяцев), но и потому, что методика оценки была понятна солдатам, которые в результате могли осознанно согласиться с ее результатами. Сам Петти получил в награду обширные владения в Ирландии и прожил в Дублине до 1665 года.

Математика и анатомия оставались коньком Петти на протяжении всей его жизни. Сочетая две дисциплины, он стал делать шаги и в направлении экономики. Одним из уроков, которые он выучил у Гоббса, было убеждение, что мироздание состоит из физических тел, движущихся согласно геометрическим закономерностям. Инновацией Петти было применение того же самого подхода к изучению общества, или, как он это назвал, «политическая анатомия». Аналогия между человеческим телом и «общественным» позволила ему воспринимать экономическое благосостояние как здоровье общественного организма. Таким образом, в здоровом обществе все его элементы функционируют корректно, а между ними, подобно крови, циркулируют деньги. Метафора о «сердечном приступе», поразившем финансовую систему в 2008 году, была бы для Петти совершенно ясна. Для понимания того, как можно вырастить богатое политическое тело, открытия, сделанные анатомами и медиками вроде Гарвея, следовало повторить в общественной жизни. Здоровье «тела политики» требовало политической медицины.

Это подразумевало, что математика – не только средство осознания ключевых механизмов окружающего мира, как полагали Гоббс и Декарт. В сочетании с коммерческим интересом и изобретательным умом она могла дать новые методы для регулирования и совершенствования общества. Подобно технократам XXI века, готовым решать любые задачи с помощью «аналитики данных», Петти двигало желание применить математику в политической и административной сферах жизни. Как и в случае с современным преклонением перед информационными технологиями, это было обусловлено еще и модой: в большинстве работ Петти утверждается, что правительства должны опираться на факты и схемы даже там, где в то время просто не было возможности для сбора данных. Есть и свидетельства того, что Петти выдвигал математически недоказанные предположения с целью компенсировать обширные пробелы в доступных ему сведениях, при этом продолжая восхвалять точность и достоверность.

Однако сформированное им видение с тех пор осталось образцом для любого эксперта на государственной службе. Самая известная работа Петти «Политическая арифметика» была написана в 1672 году, но впервые опубликована анонимно в 1683 году. В ней Петти определял свой метод следующим образом:

«Вместо того чтобы употреблять слова только в сравнительной и превосходной степени и прибегать к умозрительным аргументам, я вступил на путь выражения своих мнений на языке чисел, весов и мер, употребляя только аргументы, идущие от чувственного опыта, и рассматривая только причины, имеющие видимые основания в природе»[54].

Теперь это кажется очевидным подходом к общественной политике. В конце XX века это стало известно как «доказательная политика». Но в 1670-х само предположение о том, что политические вопросы можно решить на основе фактов, выраженных цифрами, звучало радикально. Даже если амбиции Петти порой превосходили его собственные технические возможности, он представил новый тип современного политического советника, способного оценивать и критиковать, исходя не из собственных амбиций или религиозных убеждений, а из математических методов и фактов. Таков был самый первый технократ.

Стремление к миру и практика «политической арифметики» принципиально дополняют друг друга. Математический подход к обществу возможен, только когда в этом обществе достигнут определенный уровень социальной стабильности. В таком случае вместо вспышек военных конфликтов, где объективные «факты» сложно определить, общество можно подвергнуть измерениям, математическому анализу. Эксперты вроде Петти имели привилегии в относительно стабильном гражданском обществе, в то же время внося лепту в эту стабильность. Когда война переместилась в отдельную юридическую плоскость, а армия стала более профессиональным, формально организованным институтом, политика физической силы, включая все ужасы, страшившие Гоббса, стала все меньше угрожать повседневной жизни. С чего же вдруг тогда технократы вообще могут обратить на себя чей-то гнев? В конце концов, именно на интеллектуальных наследников Петти сегодня регулярно наклеивают ярлык самодовольных представителей либеральной элиты.