Книга Черное облако души - Татьяна Бочарова

Никита Кузьмич решительно отодвинул тарелку и встал. Шоколад тоже поднял морду от кормушки и навострил уши.

– Я поеду туда снова, – твёрдо сказал ему Никита. – Завтра поеду. И послезавтра. Буду искать ее там, пока не найду. Даже если ее там нет и никогда не было – все равно буду ездить и ждать. Все равно.

Шоколад согласно гавкнул в ответ.

17

Утром Никиту разбудил телефонный звонок.

– Я ушёл от жены, – звенящим от возбуждения голосом доложил в трубку Сашка.

Со сна Никита Кузьмич сначала не понял, о чем он говорит.

– Как ушёл? Куда? – пробормотал он и откашлялся.

– Что значит куда? Я же говорил тебе! К ней, к Лене, ушёл! Решил, так будет правильней. И честней.

– Погоди ты, малохольный. – Никита, кряхтя, сел на постели. – У тебя ж двое детей! Ты что, паршивец этакий, творишь?

– Ну и что дети? Я же не отказываюсь от них. Буду помогать, и деньгами, и так. – Сашка явно ждал от Никиты поддержки и одобрения.

Никита молчал, раздумывая. Перед его глазами стояла Маша. Влада тогда правильно сказала: он любил ее. Не так, как Надю, а как-то ярче, что ли, пронзительней. Но ведь не ушёл! Хотя и Алка к тому времени институт оканчивала, и Колька был уже большим парнем-десятиклассником.

– Что молчишь? – с укором проговорил Куролесов. – Обвинять все горазды. Ты же мне друг.

– Друг, – подтвердил Никита Кузьмич.

– Ну так и помоги, если друг. Скажи что-нибудь хорошее.

– Погода сегодня солнечная, – мрачно проговорил Никита, глядя в окно.

– Тьфу на тебя, – в сердцах произнёс Куролесов и бросил трубку.

Никита Кузьмич пожал плечами, положил телефон на тумбочку и, сунув ноги в тапочки, отправился в ванную. Он стоял под прохладным душем и планировал предстоящий день. Без сомнений, он едет в Коптево! Неизвестно, в какое время поёт там Влада, может, вечером, а может, утром или днём. Он намерен провести там весь день, обойти окрестности, короче, сделать все, чтобы обнаружить ее.

Оттого, что он принял решение, ему стало вдруг на удивление спокойно. Усталости и разбитости как не бывало. Он с аппетитом съел собственноручно приготовленную яичницу с ветчиной, выпил свежезаваренного чая и пошёл гулять с Шоколадом. Погода действительно стояла отличная. Светило солнышко, на деревьях набухли почки, под ногами весело бурлили ручейки. Никита бодро вышагивал по бульвару, крепко сжимая в руке поводок. Шоколад чинно трусил рядом, изредка тявкая на обнаглевших воробьев, мелькавших прямо под его носом. Выгуляв пса, Никита Кузьмич вернулся в квартиру, немного отдохнул, пообедал, затем заказал такси и отправился пытать счастья в Коптево.

На этот раз он решил не поддаваться эмоциям и не спешить. Спокойно вышел на улицу, дважды обошёл павильон МЦК, затем пересёк дорогу и заглянул в небольшой кафетерий, примостившийся прямо на автобусной остановке. В крошечном, слабо освещённом зале было пусто. За прилавком стояла девушка лет двадцати пяти, с плохо прокрашенными волосами и симпатичным, но усталым и грустным лицом. Она вяло орудовала тряпкой, протирая потемневшую от времени столешницу.

– Вы что-то хотели? – приветливо спросила она у Никиты.

– Я хотел спросить. Вы ведь здесь каждый день работаете?

– Да, даже в выходные. – Продавщица печально вздохнула. – А что?

– Скажите, вы никогда не видели здесь уличных музыкантов? Ну, гитариста, к примеру, барабанщика. И с ними девушка-певица, высокая такая, рыжеволосая.

– Ой, рыжую девушку видела, – оживилась продавщица. – Она у нас тут в усадьбе Михалково поёт.

– Где? – Никита не мог поверить своей удаче. – В какой усадьбе?

– Михалково. Вот, прямо за нашим кафе каменная арка, там как раз усадьба и начинается. Они в глубине, на аллее стоят. Каждый день, часов с шести. Я как раз через парк домой иду в восемь, и они там ещё играют. А вам зачем? – Девица с любопытством уставилась на Никиту Кузьмича.

– Понимаете… – Тот замялся и неожиданно для себя выпалил: – Внучка она моя. Из дома ушла, вот и разыскиваю.

– Как интересно! – всплеснула руками продавщица. В глазах ее зажегся живой огонёк. – Вот бы меня мой дед искал.

– Ваш дед? – удивился Никита Кузьмич. – Зачем ему вас искать? Разве вы тоже убежали из дому?

– То-то и оно. – Девушка сделала знак Никите приблизиться и, наклонившись к нему, произнесла заговорщицким тоном: – Убежала я! На поезде уехала из Рязани от бабки с дедом. Достали они меня, пилят и пилят. Сирота я, мамки с папкой нет и не было. А они пилят. – Она жалобно шмыгнула носом.

Никита растерянно молчал, не зная, как ответить на такое неожиданное признание. Продавщица меж тем смотрела на него, явно ожидая сочувствия.

– Что ж твой дедушка, не звонит тебе? Не пишет? – неуверенно поинтересовался Никита Кузьмич.

– И звонит, и пишет, – с готовностью отозвалась девушка. – Да толку! Он же только ругается и угрожает. Вот если бы он, как вы, приехал, да ходил везде, спрашивал обо мне… эх… – Девчонка безнадёжно махнула рукой.

Никите стало ее жаль.

– Да деду твоему ещё повезло, – проговорил он с грустью. – Он тебе позвонить может. А моя… – Он запнулся, но все же вымолвил: – Моя внучка телефон выключила. Ищи ее свищи.

– Это внучке вашей повезло! Вы такой добрый дед, любящий. Сразу видно, души в ней не чаете. – Продавщица облокотилась о прилавок, подперев ладонями подбородок, и, улыбаясь, глядела на Никиту Кузьмича. – Может, чебурек возьмёте? У нас хорошие, все берут.

– Нет, спасибо. – Он тоже улыбнулся ей. – Мне чебурек нельзя, печень не выдержит.

– Ну тогда ватрушку? Вкусную, с творогом и повидлом. А я вам кофейку налью.

– Спасибо. Пойду я. – Никита Кузьмич взглянул на часы.

Было без четверти пять. Кто знает, может, Влада в этот раз надумает начать пораньше.

– Ну счастливо вам. До поворота дойдёте, там и увидите. – Девушка помахала Никите рукой и со скучающим видом вновь принялась протирать прилавок.

Никита Кузьмич вышел на улицу и огляделся. Действительно, прямо за зданием кафешки виднелась арка из красного кирпича, за которой начинался дикий парк. Никита, не раздумывая, направился туда, по пути напряжённо вслушиваясь, – но никаких звуков музыки слышно не было. Он дошёл по тропинке до поворота и остановился в растерянности, не зная, куда идти. Вокруг не было ни души, только деревья и голые кусты боярышника. Никита недоумевал: трудно найти более неподходящее место для выступления. Он пошарил глазами кругом, и взгляд его упёрся в обшарпанную деревянную скамейку. Ничего не оставалось, как сесть на неё и ждать.

Где-то совсем близко шумело шоссе, слышались голоса. Никита Кузьмич терпеливо сидел, поджав под себя ноги и ёжась от вечерней прохлады. А вдруг Влада сегодня не придёт? Или он снова ошибся и явился не в то место? Или это вообще не Влада, а другая рыжеволосая девчонка, не имеющая к ней никакого отношения? Мимо Никиты Кузьмича прошмыгнула тощая кошка, рыжая, с белой мордочкой. Она остановилась напротив скамейки, глянула на него зелёными глазищами, мяукнула жалобно и нырнула в кусты.