Книга Хорошее соседство - Тереза Энн Фаулер

– Это большая сумма, да, – согласился Эверли. – Она и должна быть большой, чтобы выглядеть внушительно. Думаю, что четыреста тысяч вам должна заплатить фирма-застройщик, а еще сто – мистер Уитман. Плюс, конечно же, возмещение ваших расходов, в том числе на мои услуги. Если я начну копать – простите за неуместный каламбур – и выясню, что весь город по своей воле замешан в этом деле, мы включим в иск еще несколько пунктов.

– Я… – начала Вэлери. Ей хотелось возразить, сказать, что, хотя она очень расстроена из-за гибели дерева, требовать компенсацию в полмиллиона долларов – абсурд.

Но потом она подумала, что, если они выиграют дело, она без проблем оплатит все расходы Ксавьера, на которые не хватит стипендии. Им не придется занимать ни пенни. Она погасит остаток по ипотеке. Она сможет сделать пожертвования в Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения, и в Американский союз защиты гражданских свобод, и в Южный центр правовой защиты бедных, и во всевозможные организации, цель которых – борьба за экологию.

– Ого, – сказала она. – Если нам действительно все удастся, выиграет множество людей.

– Делать сложнее, чем говорить. Но мы продумаем план и будем действовать в соответствии с ним, и я не сомневаюсь, что вы выйдете из этой битвы с куда лучшими результатами, чем сейчас.

– Это все, чего я хочу. Если мы сможем остановить этих бесчувственных мерзавцев… Простите, я должна держать гнев под контролем. Я попробую еще раз. Если мы попросим – нет, потребуем – изменить свое поведение к лучшему, это пойдет на пользу всем.

– Верно, – ответил Эверли.

Мы уже говорили: ни один человек из тех, кто знал Вэлери до перемен в Оак Нолле, не мог и подумать, что она способна создавать неприятности. Никто не считал ее характер трудным. Совсем наоборот. Она всегда готова была поддержать, всегда уважала чужую точку зрения. Она готова была уделить другому время, помочь советом. Она не очень любила готовить, но на нее всегда можно было положиться в организации поминок или дня рождения и точно знать, что все пройдет без проблем.

Мы знали ее как пламенного борца за экологию, за то, благодаря чему Оак Нолл оставался замечательным местом. Товарищество собственников жилья приняло ее предложение подавать заявление каждый раз, когда кто-то из жильцов собирался удалить дерево со стволом толще четырех дюймов в диаметре; это было все, что мы могли регулировать. Некоторые деревья просто нужно было срубить – Вэлери это понимала. Селективная разумная выбраковка шла на пользу не только деревьям, но и жильцам, и животным. Опоссумы, лисы, еноты, белки, олени, бурундуки, ящерицы, ястребы, все певчие птицы и все пять разновидностей дятлов, в том числе желтобрюхий сосун и желтошляпочный – все эти существа жили с нами в мире, по крайней мере, до того, как началась массовая застройка; теперь желтошляпочного дятла можно было увидеть в лучшем случае раз в год. И мы даже не рискнем задумываться о пагубных последствиях для менее заметных нам форм жизни: о насекомых, о здоровье почвы, о сложных соотношениях углекислого газа и оксигенации, о которых мы можем говорить только в самых общих терминах.

Никто из нас не сомневался, что поддерживать баланс экосистемы в Оак Нолле и следить, чтобы его визуальный облик оставался без изменений – тяжелый и достойный уважения труд. Мы радовались, что такой человек, как Вэлери, готов был работать на благо сообщества и понимал, что значит это благо. Не было ни дня в период с февраля по ноябрь, когда кто-нибудь из нас не звонил Вэлери или не останавливал ее на улице с вопросом касательно посадки или подрезки, удобрения газона или уничтожения сорняков так, чтобы это не повредило жукам, птицам и животным. И, если честно, порой мы делали это, чтобы ее поддержать, особенно в первый год после гибели Тома. В общем, Вэлери походила на черепаху – крепкий панцирь, нежное нутро, спокойный приятный характер.

Однако мы не соглашались с ней в том, что стоило вовлекать Уитманов в судебный процесс. Кроме экологического баланса, мы ценили и баланс социальный. А как судебный процесс мог повлиять на ее зарождавшуюся дружбу с Джулией Уитман? И как бы себя чувствовали мы, желавшие дружбы и с Уитманами, и с Вэлери? А дети, дружба которых, как мы думали (если мы вообще об этом думали) развивалась сама по себе? Может быть, стоило согласиться на менее вызывающий, менее спорный, менее финансово затруднительный вариант, даже если, как заметил кое-кто из нас, Брэд Уитман в любом случае не обеднел бы?

Мы думали: будь Том жив, наблюдай он за происходящим, стал бы он переубеждать Вэлери? По крайней мере, предупредил бы ее о том, чем может быть чревата борьба с Брэдом Уитманом? Те из нас, кто лучше знал Тома, утверждали – ни в коем случае.

Он любил Вэлери за ее нежность и вместе с тем непримиримость.

Глава 13

Сцена, разыгравшаяся в семье Уитманов за ужином в тот вечер, когда Джунипер решилась попросить о машине, нам понравилась. Потому что не меньше, чем стоять на тротуаре и смотреть на их идеальный дом, на теплое сияние дорогих светильников внутри и отражение умирающего западного солнца в медных желобах снаружи по вечерам, когда сверчки начинают петь в кустах самшита, не меньше, чем мечтать о такой же прекрасной жизни, как у Уитманов, даже не одобряя размеры их дома и то, благодаря чему он так возвышался над нашими, нам нравилось размышлять о том, как они общаются, когда за ними никто не наблюдает. Мы мечтали узнать, так ли безупречна их семейная жизнь, как их дом.

Неисчерпаемым источником драм могла стать, к примеру, Джунипер, потому что ей было семнадцать и не терпелось повзрослеть, как многим в этом возрасте. Мог стать надвигающийся визит матери Джулии, о котором она рассказала Келли Ханс и еще двум женщинам у почтовых ящиков прошлым вечером, когда у Келли выдался перерыв между сменами в больнице. Но у ее матери, Лотти Корбетт, выдались трудности с финансами и здоровьем, и поездку к дочери ей пришлось отложить. Ну и, наконец, Брэд Уитман еще не знал, что против него выдвигают иск – а уже одно это способно было вызвать настоящую бурю и натиск.

Но в тот вечер темой спора стала машина и даже, если точнее, работа.

* * *

Ужин близился к концу, и, пока девчонки мыли посуду, Джулия принесла пирог с клубникой и ревенем.

– Кто хочет шарик мороженого? – спросила она.

– Я! – закричала Лилия, высоко подняв руку.

– Членам Клуба Чистых Тарелок – всегда пожалуйста, – сказала Джулия.

– И я съем немного, – попросила Джунипер.

– Только если полшарика, – Джулия помнила, что в возрасте Джунипер сильно набрала вес – следствие фастфудной диеты. Печенье, кексы, шоколадные батончики, содовая… она ела все, на что могла раскрутить какого-нибудь мальчишку из школы, и все, что могла сунуть в сумку или карман, когда внимание продавца было занято чем-то другим. Обе привычки приводили к похожим проблемам: мальчишки взамен ожидали определенных услуг, а продавцы, поймав ее на горячем, шантажировали, требуя тех же услуг. Это было ужасное время, но воспоминания о нем не тревожили Джулию. Они давали ей сил держать планку, когда девочки протестовали против слишком строгих правил.