Книга Сказка старого эльфийского замка - Анна Морецкая

А те — остальные, да как тогда, когда в первый раз девочку-госпожу увидели — рты пораскрывали и замерли в отдалении, так и сейчас, когда ей пришлось с ними бок о бок жить — сторонились боязливо, но шушукались не скрываясь.

Так что, на следующий день, когда Лисса поднялась утром с постели и Корра нигде в доме и его окрестностях не обнаружила, а на вопрос к дину Фазну о своем опекуне получила ответ, что: «— Дык, господин еще с зарей мужиков загнал дорогу к замку чистить, а сам в город подался», она и столкнулась с Вербеном.

Ну, ни то что бы столкнулась… парень сам, понятное дело, во дворе дома старосты оказаться никак не мог. Но те двое мальчишек, которые там находились, на все вопросы Лиссы, кроме стеснительных «пык» да «мык», ничего вразумительного ответить не могли. И пришлось ей идти по деревни и выглядывать в других дворах кого поразговорчивей.

Впрочем, на ее счастье далеко ей идти не пришлось — уже, считай, за следующим забором возле колодца она разглядела знакомого темноволосого вихрастого пацана, что накануне провожал их к замку. Тот ее надежды, что найдется все-таки кто-то более разговорчивый, чем чрезмерно впечатлительные сыновья дина Фазна, оправдал — обратился к ней сам, когда перелив воду из одного ведра в другое и развернувшись, увидел ее.

— Чё госпожа хотела? — не очень вежливо спросил он девочку, но поклон все же изобразил.

— Проводи меня в замок! — как-то само собой получилось не просьбу высказать, а приказ отдать, и даже подбородок вздернулся надменно — ну, не привыкла графская наследница, что бы с ней так разговаривали.

— Я матери помогаю, — как-то укоризненно, как малому ребенку объясняют, ответил ей Вербен. — Она у меня, чей не молодка уже — без моей помощи не обойдется.

В общем-то, Лисса понимала, что если и дальше будет разговаривать в категорически-приказном тоне, то парень никуда не денется — оставит свои ведра и поведет ее туда, куда она скажет. Но что-то задело ее в словах Вербена. Возможно, подразумевающаяся под описанием его действий забота о матери или то, что своим тоном он дал понять, что ей — девочке из графской семьи, такое понимание, как эта самая забота, недоступно в принципе…

Лиссе стало обидно и… тоскливо от его слов. Бабкины капельки, которыми ее пичкали до вчерашнего дня, постепенно развеивались в своем действии. Вспомнилось вдруг, что с похорон отца прошло всего-то ничего, а матери у нее… и не было считай, да и Корр, который в ее восприятии был эдакой ниточкой привязывающей к ней прошлое, и до сегодняшнего утра неотлучно находящийся рядом, куда-то делся. И такое тянущее чувство одиночества на нее накатило, что захотелось, что бы хоть кто-то отнесся к ней по-доброму, пусть даже с такой вот покровительственной заботой, но чтоб именно к ней… чтоб был человек рядом, который сделает для нее что-то не по приказу, а просто по просьбе — из душевного расположения.

И пришло откуда-то понимание, что если хочешь от человека чего-то получить, то… как бы… надо и ему что-то дать. А в конкретном случае — хорошее доброжелательное отношение.

— А когда закончишь, отведешь? — уже без гонора спросила она.

— Отведу, — тоже без претензии и упрека в голосе просто ответил парень. — Проходите госпожа, на солнышке вот посидите пока, а я вам сейчас молока и пирогов вынесу.

Во дворе, правда, Лисса одна не осталась, и пройти в дом подождать — тоже отказалась, а вышла туда, откуда весь большой огород был как на ладони. И усевшись прямо на траву, постелив под попу все равно ненужный на таком солнце камзол, принялась наворачивать сладкие пироги с малиновым вареньем и разглядывать открывшуюся ей картину.

В общем-то, то, что она наблюдала, никакого сокровенного смысла, редкости происходящего, или хотя бы какого-то мало-мальски достойного интереса ни для кого не представляло. Ни для кого — конечно, но не для графской дочери! Вот скажите на милость, когда бы и где она могла наблюдать, как простая селянка огород поливает? Как минута за минутой — более часа, не останавливаясь и не отвлекаясь, маленькими шажками продвигается женщина вдоль грядок и понемногу плескает воды из ведра под какие-то мелкие кустики. Как сын ее, раз за разом бежит вдоль этих самых грядок поднося ей полные ведра, а потом спешит обратно к колодцу с пустыми… а тем временем солнце неумолимо поднимается все выше, припекая голову все сильнее…

В какой-то момент Лисса не выдержала и, не задумываясь насколько смешной вид будет иметь, достала из кармана носовой платок и накинула на голову. И совсем уж машинально… прилегла, когда разморенное жарой на самом солнцепеке и непривычное к столь раннему подъему тело запросило примостить его в более расслабленную позу.

Проснулась она от того, что рядом с ней кто-то потихоньку разговаривал:

— Вот ведь беда-то! — тихо, придушенно как-то, воскликнул женский грудной голос. — Что ж теперь будет-то, скажут ведь, что это мы не уберегли госпожу! Вон как раскраснелась — это ж от солнца, а у нее вишь какие щечки-то нежные. Это тебе не наши девки, к полю привычные, у них-то давно уж мордахи пообветрились! — все продолжал журчать над ней тихий причитающий голос.

А Лисса лежала и глаз не открывала — интересно же, что еще о ней скажут.

— Да ладно, мамань! Я господина опекуна ейного видел — нормальный вроде дядька. Да и щеки у нее совсем не обгорели, а просто от жары такие красные. Платок вон додумалась же на голову накинуть, — это уже другой голос — знакомый, пацанячий.

Лисса поняв, что больше обсуждений не будет, сподобилась глазки-то открыть, а потом и сесть решилась. Возле нее склонились Вербен и его мать — полноватая женщина с миловидным лицом, возрастом, примерно, как дина Клена — то есть, хорошо зим за сорок.

— Что, разморило вас на солнышке-то, госпожа? Пойдемте-ка в дом, я водице солью холодной — умоетесь. Вам и полегчает, — жалостливо сказала женщина, устало поднимаясь с коленей.

В общем, к замку они отправились только после того, как умылись, еще раз поели и вдоволь напились чего-то вкусного такого, прохладного и ягодного, чего Лисса никогда и не пила до этого. Вербен, пожав плечами, пренебрежительно назвал питье это — болтанкой, объяснив, что это простое варенье водой разведенное. Ну, и пусть, а Лиссе все равно понравилось!

К замку шли они той же тропой, что и накануне. Дорогу, которую еще вчера пытались расчистить, да так и бросили, поняв, что все равно за один день не осилят, сегодня взялись прорубать как положено и начали от воротной башни. Так что в том месте, где они сейчас шли, было безлюдно и тихо, только и слышались где-то с большого отдаления удары топора и мужские окрики.

Поняв, что мальчик первым с ней заговаривать не станет, а идти в молчании было скучно, Лисса начала разговор сама:

— А вы, наверное, зря огород-то поливали. Бабушка Росяна, это знахарка, что с нами приехала, сказала, что у нее кости крутит, а значит, сегодня-завтра дожди пойдут.

— Так мы это тоже знаем. Почти все старики погоду-то чуют. Но вчера еще ваш опекун сказал старосте, что раз такое дело, то он из города обязательно мага привезет, чтоб… это… дождик попридержать. Ему надо, чтоб дорогу расчистили, а то не одна подвода к замку не подойдет. А там уж как дело пойдет — неизвестно. Так что пока без дождей мы будем.