Книга Миссис Калибан - Рейчел Инглз

Он сказал:

— В общем, это так глупо и убого. Я кое с кем встречался. Мне она даже не нравилась, но мне было скучно. Это она все начала. Сам бы я иначе не стал. А теперь она заявляет, что устроит сцену и все расскажет тебе. Вот так-то. Прости меня.

Дороти не убирала руки с его спины. Она сказала:

— Это ничего. Если она хочет со мной поговорить, пускай.

— Думаю, это просто чтобы сделать мне больно, но я не хочу, чтоб больно стало тебе. Потому-то… в смысле, лучше я б ничего не говорил.

Это уж точно, подумала Дороти. А он, вероятно, считает, будто я ничего не знала. И все равно лучше бы мне и не знать с такой точностью. Она сидела тихо, легонько двигая рукой по спине его рубашки, и ее подмывало спросить: а она ка- кая?

— Ты ее больше не любишь?

— Ох, да и никогда не любил. Поэтому-то все так и глупо.

— Ну, не переживай. Если что-то произойдет, я буду готова.

Все равно он выглядел жалко. Вероятно, хотел предупредить ее, чтобы не верила, если другая женщина станет говорить ей то-то и то-то. Ну, подумала Дороти, а у меня есть Ларри. Я могу себе позволить прощать.

— Ты сегодня опять уедешь?

— Нет.

— Можем поиграть в «Скрэббл» и прикинуть, что у нас будет с отпуском.

В итоге они сыграли четыре кона. Дороти принесла кофе и сделала Фреду сэндвичей. Он сказал:

— Это уже становится похожим на турнир.

А она ответила:

— Нет, просто «товарищеская встреча», но я выигрываю.

— Значит, у нас товарищ против гения этимологии.

Дороти записала счет и оглядела буквы на своей верстатке.

— Давно мы не играли.

— Это потому что ты все время побеждаешь.

Дороти чуть не ответила: «Или потому, что вечером тебя никогда нет дома». Где-то без четверти одиннадцать ей несколько мгновений казалось, что она улавливает в кухне какое-то движение: это бы значило, что Ларри крадется наружу угнать на ночь машину. И еще в некий миг она уверенно поняла, что муж ее решил — за один-единственный вечер и не посоветовавшись с нею — вернуть их брак туда, где тот был несколько лет назад, еще до односпальных кроватей.

Когда они поднимались, Дороти напомнила ему о Сюзанн и повторила, что уйдет из дому, если Сюзанн заявится до двенадцатого.

— Мы же можем и вместе в отпуск поехать, — сказал Фред. — Куда-нибудь в шикарное место для разнообразия.

— Мне кажется, неплохо все равно пока провести его порознь. Так у нас будет время обо всем подумать, а потом встретимся. Сам знаешь, как в отпусках. Они не очень связаны со всей остальной жизнью. Как медовые месяцы.

— По-моему, неплохо.

— Но тебе для этого не нужно никуда уезжать.

— А это еще лучше, — ответил он.

Наутро, едва Фред закрыл за собой дверь, а Дороти вернулась в кухню, перед нею возник Ларри. Сказал:

— Меня ищут, — и показал на радиоприемник. Дороти подкрутила ручку громкости и подвела его к табурету.

Голос диктора звучал возбужденно и довольно, словно что-то рекламировал. Он произносил:

Сегодня ночью после многонедельного затишья Чудовище Акварий нанес еще один удар. Жертвами жажды крови этой твари пали пять юных жизней. Еще вчера не ведали они забот, а нынче познали всю горечь утраты. И мы обязаны также спросить себя, правильно ли это, что общественность платит большую цену за возвращение чуждых форм жизни лишь ради того, чтобы те сводили под корень самый цвет нашего населения.

— Они накинулись на меня с битыми бутылками. Один сказал: «Эй, чуваки, гляньте, какой здоровенный. Ну, это мы для начала исправим». И они все меня окружили, поэтому бить пришлось как можно быстрей. Прости меня, Дороти. Тебе от этого станет труднее, правда?

Дороти мягко повела рукой, утишая его. Она слушала радио. В остальной передаче описывалось «кровожадное убийство» пяти мальчиков или мужчин в садах музея, где они сами побывали как-то вечером. Дороти дослушала до конца, потом выключила радио.

— Тебя не ранили?

— Только там, где они меня били и пинали, но бутылки пустить в ход они не успели. Или ножи — у двоих ножи были, — поэтому кожу мне не поранили.

Она провела рукой ему по лицу. Он отдернул голову, когда она погладила его по скуле. Если б не темно-зеленый оттенок кожи, здесь, возможно, красовался бы зрелищный синяк с шишкой в придачу — как в тот раз, когда Фред на автотрассе ввязался в драку с шофером из Канзаса.

— Я принесу тебе что-нибудь от этого.

— Я уже намазал кремом. Нашел в лекарствах. Там написано, что от ушибов.

Утро они провели тихо, пока не явился мистер Мендоса. На сей раз он зашел на чашечку кофе и поговорить о новостях: сказал, что в телевизионном варианте теперь утверждают, будто эти юноши — храбрецы и патриоты и тому подобное, но он видел в утренней газете их снимки и опознал в них подонков и хулиганье из приличных кварталов, у кого есть деньги и время, чтоб болтаться без толку, напиваться, принимать наркотики да избивать тех, кто беднее их и ходит в одиночку.

— Эти ваши знакомые, — сказал он. — Немного грустно будет, но так лучше, сами увидите.

Дороти не поняла, о чем он. Пришла в ужас — не Ларри ли он имеет в виду? Сумел ли он заметить Ларри в щелочку между кухонными занавесками? Мистер Мендоса попрощался и ушел, не успела она ничего сказать или даже подумать.

Возможно, он говорил о чем-то в газетном репортаже, а она не поняла. Но «ваши знакомые», если в виду имелся Ларри, означало бы, что полиция нагрянула бы к ней в дом много часов назад. Фред же опять забрал газету с собой, она и увидеть ее не успела.

Дороти включила телевизор в комнате у Ларри. Тот бродил по гостиной, разглядывал журналы и книги. Экран показал ей полицию и должностных лиц. Время от времени мелькал кто-нибудь из врачей или ученых, работавших в Институте. Брали какие-то интервью, записанные очень рано утром, проводились круглые столы о природе цивилизованного человека и агрессивном инстинкте. Доктор Форест подчеркивал разум животного. Профессор Декстер рассказывал о первоначальной поимке и говорил, почему к такому существу опасно приближаться без квалифицированной профессиональной помощи. Полиция и чиновники настаивали на быстрых действиях, упоминали места, где можно прятаться, особенности питания. Дикторы в передаче не называли вещи своими именами, но им удавалось внушить, что Ларри задержался в этих местах из-за возможности питаться человечиной. Никто из опрошенных не допускал, что Ларри так хорошо прячется здесь потому, что он попросту с кем-то подружился. Такой вопрос ни разу не возникал.

Но, возможно, им запретила об этом упоминать полиция. Вместе с тем, если бы власти в такую возможности верили, они бы наверняка попросили местных жителей пошпионить за окрестными домами. Теперь, когда она об этом задумалась, ее вообще удивило, что он выбрал именно ее. Одинокие люди в большинстве своем не живут в собственных отдельных домах, а большинство семейных заглядывает во все комнаты своих жилищ.