Книга Кладбище ведьм - Александр Матюхин

Внезапные гости, думал Грибов, похожи на сердечный приступ. Больше всего радуешься, когда проходит.

В кухню почти сразу же забежала Надя, принялась хлопотать у печки, снимая с огня кастрюлю с картофелем. Посыпались короткие привычные команды:

— Нарежь салатик. Вытащи из духовки курицу. Найди штопор.

На кухне Надя была властной хозяйкой, а Грибов и не сопротивлялся.

— Бокалы надо помыть. Открой горошек. Как тебе гости?

Он неопределённо пожал плечами. Рассчитывал на семейный день, а тут…

— Милые люди, — сказала Надя. — С ними как-то сразу стало по-домашнему, не находишь?

— Полчаса назад ты была не слишком рада их появлению.

— Ну а теперь рада. Женщины такие непостоянные, ты же знаешь, — она улыбнулась, и Грибову внезапно захотелось дотронуться до её губ. Как раньше. — Вот этого я и хотела, понимаешь? Выбраться из квартиры, из тишины, чтобы гости, как снег на голову и внезапная суматоха. Когда у нас в жизни были такие вот вещи? Забыл? И я забыла. А ведь это и есть нормальная атмосфера, Грибов. Семейная.

Надя подхватила глубокую тарелку с картофелем и выпорхнула за дверь. Грибов поплёлся следом.

Оказалось, что Крыгин уже откупорил бутылку вина и теперь аккуратно разливал его по бокалам. Оксана приветствовала вернувшихся широкой улыбкой, и Грибов отметил, что эта улыбка тоже совсем не симпатичная.

— Если позволите, я бы хотел поднять первый тост за собравшихся! — негромко, но торжественно сказал Крыгин.

Он поднял бокал и тут же опустошил его одним большим глотком.

— А вы лицом очень похожи на свою мать, — внезапно сказала Оксана, разглядывая Надю. — Нос, щёчки, подбородок — один-в-один. Глаза, правда, не мамины. У Зои серые были, а у вас голубые.

Надя пожала плечами:

— Говорят, в отца.

— Я с ним не знакома, к сожалению. Мы с Антоном поженились после того, как он… исчез. Но охотно верю. Зоя говорила, что у вас и характер, как у отца. Независимый, трудный.

Оксана, не заметив, что Надя изменилась в лице (только Грибов, наверное, и подметил, потому что хорошо знал бывшую), продолжила:

— Зоя о вас часто рассказывала. Как рожала, воспитывала. Про первые ваши годы. У нее много фотографий в альбомах. Черно-белые фотографии, старенькие. Потом рассказывала, что вы очень упрямая, самостоятельная. Если чего хотите от жизни — добьетесь. И ничто вас не остановит. Даже Зоя не остановила. Счастья она вам желала, вот что.

— Большого человеческого счастья, — эхом отозвался Крыгин. — Часто о вас вспоминала. О внучке тоже. Сильно любила.

Надя аккуратно поставила недопитый бокал на стол.

— Курицу надо порезать, — сказала она негромко. — Схожу за нормальным ножом.

Она вышла из гостиной, оставив Грибова наедине с гостями. Звонко щёлкнуло полено в печи.

— Я что-то не то сказала? — шепнула Оксана.

В ее глазах Грибов внезапно различил неприятную радость. Будто эта некрасивая женщина специально надавила на болевую точку, чтобы посмотреть на Надину реакцию.

— Мне надо извиниться, — продолжила она. — Я такая дура. Знала же, что лучше держать язык за зубами. Такая дура иногда, не могу остановиться. Болтаю и болтаю…

— Солнышко, лучше разрежь пирог! — Крыгин подал жене нож, старательно пряча взгляд. Редкие волосики его растрепались, на лбу проступила испарина. — Натопили, как в бане. Хорошие дрова, сухие.

Вернулась Надя. В гостиной, чувствовал Грибов, нарастало неловкое напряжение. Гости были совершенно не к месту. Уйти бы им.

— Вы гадаете? — внезапно спросила Оксана.

— Что?

— Простите, я чтобы отвлечься. Ваша мама отлично гадала на картах, — продолжила Оксана. — Я специально приходила к ней по пятницам, чтобы раскинуть колоду, посмотреть будущее. Ну, знаете, всякие вопросы. Что может случиться, чего не может и так далее. А вы не пробовали?

Надя смерила Оксану странным взглядом.

Сейчас она воткнет вилку ей в руку, с неким отстраненным злорадством подумал Грибов, и утомительные вечерние гости исчезнут быстрее, чем из бутылки выпрыгнет пробка.

Но Надя вместо этого произнесла неожиданное:

— Пару раз раскладывала, по шпаргалкам. Не уверена, что смогу повторить.

— А может быть попробуем?

В руках Оксаны возникла колода карт, перетянутая лохматой резинкой для волос розового цвета.

— Захватила по инерции. Всегда беру новую колоду, когда прихожу в этот дом. Распаковываю, перетягиваю, для удобства… Привычка за двадцать пять лет-то…

— Привычка, дело такое. Скверное, — вставил Крыгин. Пока суть да дело, он взял большой кусок пирога и переложил его на тарелку. — Я вот у Зои Эльдаровны никогда не допиваю до конца кофе. Оставляю гущу, если позволите.

— Зачем? — спросил Грибов, возясь с курицей.

— Чтобы посмотреть будущее, конечно. Вы далеки от всего этого, да?

— Иголки в двери были для меня откровением. А тут ещё ваши очищения от порчи, гуща, карты… Легко запутаться.

Крыгин коротко усмехнулся, пригладил волосики, сказал странное:

— Погружайтесь, дорогой мой. Этот дом полон сюрпризов.

3.

Карты каким-то невероятным образом оказались в Надиных руках. Они были холодными и твёрдыми.

Надя не собиралась их брать. Господи, да она вообще не умела и не хотела гадать. Но тем не менее, взяла, провела пальцами по гладкой поверхности.

— Если хотите, я могу вам всё рассказать, — произнесла Оксана, пытливо заглядывая в глаза. — Это настолько старая традиция, что без нее просто никуда. Буду чувствовать себя некомфортно, если уйду из Зоиного дома без хорошего гадания!

— Не знаю, получится ли у меня.

Пахло яблочным пирогом, разрезанные квадратики которого лежали на подносе. Надо бы отправить Наташу включить чайник.

— Вы попробуйте! Карты в хороших руках сами подскажут, что делать. —Настаивала Оксана. Она взяла Надины руки в свои.

Надя вежливо, но поспешно отстранилась. По пальцам пробежала дрожь.

— Я сама, хорошо?..

На мгновение показалось, что края у верхних карт взбухли от влаги. Белая поверхность пожелтела. Наощупь карты вдруг сделались шершавыми, словно старая бумага.

Шлеп!

Наташа вздрогнула и открыла глаза. Мгновение назад она плавала в сладких напевах Земфиры, почти позабыв, что находится в том доме, куда не хотела больше никогда приезжать.

Она ушла из-за стола для того, чтобы поваляться на ковре перед печью и послушать музыку. Все равно чай еще никто не пьет. В воображаемом мире за закрытыми глазами Наташа рисовала картины музыки.