Книга Двойник с лунной дамбы - Содзи Симада

– Симпатичный чайничек. В первый раз такой вижу. Что у тебя с пальцем?

– Вывихнула. На работе.

Сложив письмо и поместив его в конверт, Рёко под влиянием сентиментальных чувств, охвативших ее после прочтения письма, завела речь о своей родине – Мацусиме.

О Мацусиме я кое-что знаю. Например, четверостишие Басё[35] о красоте здешних мест… Если я так легко вспомнил Басё, почему у меня не получается вспомнить прошлое? Не помню даже школы, где выучил его стихи.

– Летом там хорошо, но самое лучшее время – это зима, – сказала Рёко. – Зимой там ходит прогулочный катерок с котацу для обогрева. Как я мечтала в детстве на нем покататься! Приходила на пристань посмотреть, как туристы, бывало, семьями садились на катер. Хотя я родилась и выросла в тех местах, впервые прокатиться на нем мне удалось только в восемнадцать лет. Всего один раз. Зато как я была счастлива! В отличие от катера в Йокогаме, морская прогулка в Мацусиме длится намного дольше, и катерок берет всего четыре-пять человек. Там в море разбросано множество мелких островов. Есть такой островок – Сэнкандзима. Я хотела бы его тебе показать…

Рёко опустила голову. Я заметил, что ее глаза полны слез.

– Что такое? Ну что ты!.. Давай зимой вместе туда съездим. Будет здорово.

Я провел рукой по ее волосам, ожидая, что она прижмется ко мне, обнимет, но почему-то этого не произошло.

Рёко рассказывала, что у нее есть брат, намного моложе ее. Он родился слабеньким, и ее мать очень переживала из-за этого. Родители недавно умерли, остался старший брат, который работал и кормил семью. Включая Рёко, в семье было четыре человека. Когда родители умерли – это было два-три года назад, – Рёко уехала в Токио, стала работать в баре и присылала деньги домой. Вот что я от нее слышал.

– Я хочу написать ответ, но из-за вывиха не могу держать ручку. Был бы другой палец, а то большой… Не мог бы ты написать за меня?

– Конечно. А твои не удивятся, что почерк незнакомый?

– Не страшно. Я и про тебя написать хотела. Про палец тоже напишем. Одним выстрелом двух зайцев уложим.

Рёко встала, принесла бумагу и конверт.

– Я хочу побольше написать. Ничего?

– Давай, конечно.

Письмо в самом деле получилось длинное и бессвязное, обо всем подряд. О жизни в Токио, о работе – не в баре, а в кондитерской. «У меня всё в порядке. Как у вас? Недавно ездила в Йокогаму, посмотрела на море из Ямасита-коэн. Там красиво. Прокатилась на катере по заливу, там было полно медуз. По красоте море здесь с Мацусимой не сравнить. Я встретила хорошего парня, он мне нравится, и мы, наверное, приедем к вам весной вместе. Он очень хороший и обязательно понравился бы маме. Я вывихнула палец, и он пишет это письмо за меня». И все в таком духе. Получилось десять с лишним страниц.

Я писал – и вдруг почувствовал беспокойство. А что будет, если все-таки у меня есть жена?

Я положил письмо в конверт, написал адрес. Потом – адрес отправителя. Осталось «от кого». После некоторых колебаний Рёко решила, чтобы на конверте было только ее имя. Она поблагодарила меня и положила письмо в сумочку, сказав, что завтра отправит его.

* * *

Дело сделано. Рёко встала, чтобы приготовить кофе, а я в очередной раз завел речь о Митараи.

– А-а, это тот парень с забавной фамилией? – без всякого интереса отреагировала Рёко.

– У него не только фамилия забавная, он сам по себе человек любопытный. Тебе было бы интересно с ним познакомиться.

– Да ну, неинтересно.

– Почему? Тебе он обязательно понравится. С ним можно посмеяться…

– Меня больше интересует, почему ты в последнее время поздно приходишь домой.

– М-м?

– Ты каждый день ходишь к этому Туалету-сан?

– Туалет-сан…

– Тебе с ним приятнее, чем со мной?

– Что ты говоришь! Нет, конечно. Разве можно сравнивать?

– Кто тебе дороже – я или он?

После этих ее слов я замолчал, инстинктивно ощущая повисшую в воздухе угрозу. Какое-то время сидел в растерянности, не говоря ни слова, и вдруг понял одну вещь. В такой прекрасной, похожей на сон, нашей с Рёко жизни что-то произошло. Теперь нам было не о чем разговаривать. Не стало общих тем.

– Попробую заварить чай. – С этими словами я вытащил из коробки чугунный чайник.

– Нет! – раздался резкий окрик.

Я застыл от удивления, а Рёко выхватила чайник из моих рук, запихала его обратно в коробку и с грохотом сунула в шкаф. Она вышла из себя. Тяжело опустилась на котацу и громко всхлипнула:

– Я не могу так!

Понятно, что истерика у Рёко случилась из-за письма, полученного из дома. Наверное, с домом, с семьей у нее были связаны не самые лучшие воспоминания. А может, это Марс, о котором говорил Митараи, на все наложился?

Я лег в постель и стал думать о Мацусиме. Там должно быть очень красиво, раз Басё так восхитился. Хорошо бы зимой туда съездить… Почему Рёко расплакалась? Или с младшим братом что-то случилось?

Потом мои мысли переключились на Митараи. Почему я стал ездить к нему каждый день? Отчасти потому, что он мне нравился. Но была еще одна причина: от монотонных перемещений между заводом и Рёко искушение съездить по адресу, указанному в водительском удостоверении, становилось все сильнее. Я смотрел на Митараи как на самоуверенного комедийного актера, мне с ним было нескучно.

Он вел себя странно – совершенно не спрашивал, ездил я по тому самому адресу или нет, и если не ездил, то почему. Похоже, другие люди были ему не интересны. Если говорить об отсутствии интереса, почему Рёко совершенно не интересовал Митараи и его гороскопы? Она не верила в астрологию? Получается, Рёко тоже со странностями, почти как Митараи? Возможно. С этими мыслями я заснул.

15

В том, что Митараи чудак, сомнений не было. Однако, продолжая с унылой регулярностью день за днем ходить на работу, я открыл для себя неожиданный факт. Оказалось, на заводе на меня тоже наклеили ярлык этакого оригинала-сумасброда.

Хотя, если подумать, это вполне естественно. Ведь за целый день на заводе – с прихода до ухода – от меня нельзя было услышать ни единой шутки. Я очень тяжело сходился с людьми и не предпринимал попыток завести с кем-нибудь дружбу. За все время я всего раз выпивал с коллегой по работе – тот самый раз, когда меня вытащил в пивную начотдела Отакэ. Тот вечер произвел на меня такое впечатление, что повторять подобный опыт совсем не хотелось.

Вот и всё. Неудивительно, что на заводе на меня смотрели как на чудика, так же, как я смотрел на Митараи. С напарниками я не ладил, людей не любил. Хотя это не имело ничего общего с реальностью. Напротив, мне очень хотелось иметь друзей. Еще никогда я так в них не нуждался. Но сколько бы я ни хотел, найти таких людей на заводе шансов не было.