Книга Погасить черное пламя - Мария Гинзбург

Сейчас Хелькар ждал, пока Тиндекет и Глиргвай разберутся с пулеметом. Им предстояло связать заклинаниями его тонкие длинные ноги и выбоины в почве. Хелькар привалился к теплому боку своей твари. Та свернулась кольцом на краю обрыва – скальной козырек был не так уже велик.

– Ну, вроде все, – сказал Тиндекет.

Глиргвай направилась к Хелькару. Тот откашлялся, извлек из-под полушубка и кольчуги тонкую цепочку, которую всегда носил на шее. На цепочке висели два кольца, украшенные старинными рунами.

– На время битвы мне придется сменить облик, чтобы стать неуязвимым, – сказал Хелькар. – И я хочу показать его вам заранее. Чтобы вы знали, что это я.

– Валяй, – сказала Маха и засунула руки в карманы полушубка.

Эльф неторопливо расстегнул цепочку, снял то кольцо, что было чуть больше в диаметре, застегнул цепочку и надел кольцо на средний палец правой руки.

Тиндекет шумно выдохнул, осел прямо в снег и судорожно вцепился в затвор пулемета. Если бы оружие не было бы заговорено и жестко нацелено в небо, сейчас он бы развернул его, и стрелял бы, пока опустошенный диск сухо не защелкал. Глиргвай застыла на месте. «Биться в мокрых штанах будет очень неудобно», меланхолично подумала она. – «Они же сейчас застынут, будут как деревянные».

– Ух ты, – восхищенно сказала Маха. – Да, вы с тварью теперь очень подходите друг другу.

Эльфка прищурилась и посоветовала:

– Только сдвинь корону набок, вид будет побоевитей.

– Я не могу, – прогрохотал из шлема назгул. – Она приварена.

Глиргвай засмеялась и с облегчением поняла, что ей все же придется сражаться в сухих штанах.

– Так, ну давайте. Уже пора. Садись к нему, Глира, – сказала Маха.

Эльфки крепко обнялись на прощанье.

– Не дрейфь, – сказала Маха. – Мы тебе из кожи гросайдечи к Белльтайну платье справим… Первая девка на деревне будешь.

– Лучше штаны, – мрачно сказала Глиргвай.

– Или так, – согласилась Маха. – Штаны из драконьей кожи, ха! Им же сносу не будет.

– Штаны, платья, – заметил прислушивающийся к разговору Тиндекет. – Плащи надо всем пошить, они ж непромокаемые получатся. Самое то осенью по лесу шастать.

– Там посмотрим, – сказала Маха. – С шести гросайдечей кожи на все должно хватить. Остальное некромантам продадим, я уже договорилась.

Хелькар сел на спину твари, прикрытую попоной. Он не нуждался ни в уздечке, ни в шпорах для того, чтобы управлять чудовищем, ни в седле, чтобы удержаться на спине во время пируэтов – в полете назгул и его тварь становились единым целым. Но про Глиргвай этого сказать было нельзя. Она села перед Хелькаром, и он крепко обнял эльфку за талию. Когда они улетали из Дома, Глиргвай решила сесть сзади и держаться за эльфа. Но ощущать, что поднимаешься на огромную высоту, и видеть перед собой только спину в толстом стеганом жилете, который Хелькар носил поверх кольчуги – это оказалось слишком для девушки. Они поменялись местами, и вид леса под ногами успокоил и очаровал эльфку.

Тиндекет проводил небесных всадников глазами, а потом наклонился к Махе и прошептал ей что-то на ухо. Эльфка хмыкнула.

– Я понимаю, милый, – сказала она почти нежно. – Что тебе очень хочется, чтобы я бросила курить, и ты бескорыстно предлагаешь себя в замену курительной трубки. Но ты упустил вот какой момент. Ты в детстве никогда не лизал железо на морозе?

– Ну, было, – буркнул Тиндекет, еще не понимая, к чему она клонит.

– А если я к тебе примерзну? Кто тебе патронные диски менять будет?

Тиндекет расхохотался.

– Да ну тебя с шуточками твоими, – сказал эльф.

– И вообще, сколько можно суррогатами всякими питаться? – тихо сказала Маха, прижимаясь к нему.

– Ээээ… Ну…. Мы тебе ничего не повредим там? – с сомнением спросил Тиндекет.

– Это я сейчас поврежу кого-нибудь, – мрачно отвечала эльфка и жалобно добавила: – Ну Тин, а если мы умрем сегодня?

Тиндекет вздохнул, отстранился и сел на ящик с патронами – лицом к выходу из ущелья, откуда должны были появиться гросайдечи. Эльф расстегнул полушубок и ремень на штанах, приглашающе похлопал себя по коленке.

– Ура! – воскликнула Маха. – Господин назначил меня любимой женой!

– Да ладно тебе, – проворчал Тиндекет.

Потом он уже ничего не говорил.

В ущелье пришла ночь. Ели на склонах казались дочерьми каменных троллей, наряженными в кольчуги и длинные платья, с островерхими шлемами на головах. В руках они сжимали зубастые гизармы ясеней, давно потерявших последнюю листву. На высоте было холодно, ветер забирался под полушубок, кусал щеки.

– Почему ты меня подобрал? – спросила Глиргвай и высморкалась. – Тогда, когда моя деревня горела? Ты знал моих родителей?

– Нет, я там никого не знал, – ответил Хелькар. – Морана сказала мне, чтобы я был милосерден. Это спасет ее когда-нибудь.

– Ясно, – пробормотала эльфка и уставилась на руку в тяжелой латной перчатке, лежавшую на ее животе.

Второй рукой Хелькар что-то делал за ее спиной. Эльф довольно сильно ворочался, но Глиргвай уже привыкла. Теперь эльфку не обваривало потом от ужаса каждый раз, когда они съезжали с хребта животного то в одну, то в другую сторону. Тварь летела медленно, очень ровно. Глиргвай в который раз подумала о том, что, судя по размеру нижней челюсти, мозгов у летающего ящера чуть больше, чем у белки.

Из-за ее спины появилась рука Хелькара. На раскрытой ладони лежало кольцо. По черневшим на нем рунам Глиргвай узнала второе кольцо из тех, что эльф всегда носил на шее.

– Обручиться хочешь, что ли? – пробурчала озадаченная Глиргвай.

Назгул засмеялся. Из-под шлема это звучало так, словно в кастрюле булькал борщ.

– Нет, – сказал он. – Я уже другой обещался. Возьми, спрячь и послушай меня внимательно.

– Дай мне цепочку тогда, – подумав, сказала Глиргвай. – Из кармана может выпасть.

– Дело говоришь, – согласился Хелькар.

Глиргвай надела кольцо с цепочкой на шею – кожу обожгло замерзшей сталью. Остаток пути над ущельем назгул говорил, а эльфка слушала.

Молча, не перебивая и очень внимательно.

Тиндекет открыл глаза. Кусочек неба, открывшийся ему, был ограничен шеей, плечом Махи и кромкой нависающего над партизанами скального карниза. В этой рамке, в темно-серой глубине неба, двигались шесть черных силуэтов. Для летучих мышей они были слишком велики, да и летели они не безумными зигзагами, а четко выверенным порядком – одна гросайдеч впереди, четыре ромбом, и последняя, шестая – замыкающая.

«Надо будет попросить Хелькара, пусть картину нарисует», подумал Тиндекет и прошептал в ухо Махе:

– Вставай, медвежонок. Они прилетели.