Книга Выжженная трава - Сергей Федоранич

Ребенок закричал. Пришлось быстро выбежать с ним из парка и поставить под фонарем. Действительно, мальчик. Только младше, годиков пять. Он впал в истерику от страха, не мог вздохнуть и только беззвучно раскрыл рот. Губы синие, глаза закатились.

— Вдохни! — крикнул он мальчику и ударил по щеке. Тот опешил, истерика прервалась, и он глубоко вдохнул. Потом еще раз и еще, а потом задышал чаще, стараясь не перейти на плач.

— Не смей плакать! Прекрати истерику!

Мальчик послушно кивнул, все еще часто-часто дыша, стараясь напитать легкие, чтобы можно было в любую секунду начать орать. Он взял парня на руки и быстрым шагом пересек проезжую часть, свернул за дом и остановился возле отдельно стоящего здания с раздолбанным крыльцом, освещенным тусклой лампочкой.

— Это полиция. Там тебе помогут. Найдут семью, отдадут маме, понял?

Мальчик кивнул.

— Ты знаешь, как тебя зовут? Знаешь, где живешь?

Он снова кивнул. Продолжал дышать часто.

— Как тебя зовут? — спросил он мальчика.

— Семен, — ответил мальчик.

— А фамилия у тебя как?

— Иванович.

— Это отчество. Твоего папу зовут Иван, да? А какая у тебя фамилия?

— Иванович, — снова ответил мальчик.

— Ладно. Ты знаешь адрес, где живут твои мама и папа?

— Знаю.

— Хорошо, пойдем, — сказал Ян.

Они вошли в здание, он кивнул дежурному.

— Ты опять нашел ребенка? — спросил дежурный и выглянул из-за своей стойки. — Где ты их берешь?

— Я говорил вам, где. В парке. Я не понимаю, почему вы не можете быть там каждую ночь и ждать, когда появится ребенок? Это не первый.

— Там сегодня был патруль, никого не было.

— Сомневаюсь.

— Ладно, — ответил дежурный, — сегодня Вера Ивановна тебя встретит, иди в сто шестой кабинет.

Вдвоем с малышом они прошли по коридору и зашли в сто шестой кабинет. Там были только большой деревянный стол и два стула. Он усадил малыша на стул и стал ждать. Вера Ивановна появилась через несколько минут, выразительно закатила глаза и удалилась за шаблонами документов. Когда вернулась, ему удалось сдержаться и не наехать на нее за разгильдяйство. Сколько раз можно говорить, что в этом парке неожиданно появляются дети, которые нуждаются в помощи? Сколько можно делать вид, что ничего не происходит?

Очевидно же, что эти дети не сами там появляются, как в капусте. Они откуда-то сбегают — из дома или от похитителей, или еще откуда. Ему была неизвестна судьба остальных детей, которых он привел в полицию, но им-то виднее. Они ведь выясняли, что произошло и откуда там берутся дети! Почему же нет профилактики?

— Опишите ситуацию, — попросила Вера Ивановна. Это был их третий ребенок. То есть третий, найденный им, а не ими, ребенок. Он описал ситуацию, какой она была — вышел в парк и нашел пацана. Принес сюда.

— Мальчик что-то знает о себе?

— Может быть, вы у него спросите?

— Дядя обижал тебя? — спросила Вера Ивановна участливо.

Он встал и вышел, оставив Веру Ивановну и ребенка одних. Ему все осточертело. Этот бездействующий участок полиции, эти бесхозные дети, эта бюрократия, перемалывающая людей, словно зерна в муку.

Он вышел на улицу и стал ждать, когда позовут подписать бумаги. Старался не думать о том, что найденному парню предстоит не очень приятная ночь и, наверное, пара дней. Пока распределят куда надо, пока оперативники поднимут откормленные задницы и начнут искать родителей, пока найдут, пока допросят, пока решение примут… Все это время малыш проведет у патронажной семьи или в детском доме во избежание ситуации, когда ребенка возвращают в семью, из которой он убежал, спасая жизнь.

Шесть месяцев назад в парке было найдено тело маленького мальчика. Зверски убитого, растерзанного монстром, а не человеком. В газетах писали, что ребенок был из неблагополучной семьи, и родителям о случившемся пришлось рассказывать трижды — первые два раза они ничего не поняли, потому что были мертвецки пьяны. Следствию не удалось установить ничего о личности убийцы, никаких следов на трупе не обнаружено. Речь не о стерильности убийцы, а о том, что на мальчике не было места, где бы такие следы — например, отпечатки пальцев, — могли остаться. Вокруг тела было много биологических следов, в том числе моча и сперма, но давность их оставления никак не совпадала с давностью гибели ребенка. Просто грязный парк, в котором произошло ужасное убийство. Убийцу никто не видел. По сведению тех же газет, атаковавших неблагополучную семью ребенка, родители мальчика спохватились о пропаже сразу же, но быстро успокоились, поскольку решили, что мальчика снова похитила бабушка, которая приходила в себя периодами. И что бабуля в очередной раз завязала и снова прокляла дочь и ее мужа, а потому забрала ребенка и никому не сказала. Мать, по ее словам, собиралась наведаться к бабке, чтобы убедиться, что все хорошо, но дел было слишком много. Позже следователи выпустят пресс-релиз, в котором скажут, что с момента пропажи ребенка из дома и до момента его обнаружения в парке прошло пять дней.

Парк находился в двадцати километрах от дома, где жил ребенок, и как он мог там оказаться, также никто не выяснил.

На волне расследования он сам не понял, почему его так сильно задела эта история, ведь обнаруженных тел детей только за этот год больше двух с половиной тысяч, но именно этот мальчик в этом парке его отрезвил. Ему стало не все равно. Он внимательно следил за всем, что говорили о расследовании до тех пор, пока интерес к делу не остыл — примерно за три недели. Потом писать о найденном теле перестали, на сайтах полиции и судов никакой информации ни о задержании подозреваемого, ни о каком-то судебном процессе не появилось. В отделении полиции, в ведении которого находится парк, ему сказали, что дело обсуждать никто не станет, но оно не раскрыто (и вряд ли будет), и если он хочет чем-то помочь, то может патрулировать парк ночами, поскольку днем там все же есть люди, и территория просматривается вдоль и поперек, а вот ночью — нет. Мыслей о том, чтобы осветить парк и поставить круглосуточную охрану (или патрулировать хотя бы несколько раз за ночь), ни у кого не возникло, а если такая идея и появилась, то быстро заглохла.

Он не верил в то, что сегодня ночью там был кто-то из полицейских, поскольку мальчик, судя по всему, просидел там по меньшей мере час, в темноте, боясь пошевелиться и даже громко вдохнуть.

Каждую ночь он приходит в этот парк и ждет появления жертвы или убийцы. Зная по себе, как притягивает место преступления, он ждал, что сюда придет монстр, которого он без сомнений убьет, потому что с такой тварью договариваться просто не о чем. Но вместо монстра он находил детей. И их было слишком много, чтобы просто так перестать ходить в этот парк.

Или чтобы оставить все на своих местах.

— Зайди, — услышал он.