Книга Сжигая мосты - Юлия Гатальская

Я внимательно выслушала всю речь свекрови, и всё это время противный ком стоял в горле, постепенно увеличиваясь в размерах и грозясь вырваться наружу горькими слезами. Я никогда бы не подумала, что Виктор Павлович мог изменить Наталье Леонидовне. Их отношения всегда казались мне настолько нежными и трогательными, что я считала их идеальной парой. Их любовь была настолько искренней и прозрачной, что каждый, кто видел их вместе, поражался, как им удалось пронести такое глубокое чувство сквозь годы и не расплескать его, не растратить понапрасну. И теперь я понимала, что сохранить такие чувства и отношения – трудоёмкий процесс, затрагивающий обоих участников. Несомненно, моя свекровь проявила железную силу воли и безграничную мудрость, и была вознаграждена за это счастливым браком, но я с грустью осознавала, что у нас с Марком всё иначе.

– Наталья Леонидовна, – тихо начала я, заглядывая в её карие глаза, – Марк не Виктор Павлович. Он совсем другой человек, а в последнее время и вовсе казался мне не тем Марком, от которого я когда-то потеряла голову. Он изменился, стал отстраненным, чужим мне. Он уже не любит меня, да и я не испытываю к нему прежних тёплых чувств. Я благодарна вам за попытку исправить ситуацию и за поддержку, но в нашем случае ничего уже нельзя изменить. Меня начинает трясти и подташнивать, когда я представляю, как Марк ласкает ту шикарную блондинку. Я не смогу простить его, да он и не собирается просить прощения. Он влюблён в другую и выбрал свой дальнейший жизненный путь, в котором мне уж точно нет места. Мне жаль, что так вышло.

Я видела, как понимание неизбежного накрывает эту добрую женщину, как искра последней надежды на хороший исход гаснет в её глазах, уступая место надвигающейся боли. Наталья Леонидовна придвинулась ко мне вплотную и сжала в своих мягких объятьях, со словами: – Девочка моя, мне так жаль.

Тут я не выдержала и разрыдалась на плече у этой женщины, позволяя себе наконец выпустить наружу всю ту боль, которая спазмами сдавливала мне горло. Мы прорыдали так не меньше четверти часа, и когда слёзный поток уже не мог находить запасы жидкости в организме, чтобы продолжать своё течение, мы отстранились друг от друга, громко шмыгая носами.

– Детка, – ласково проговорила Наталья Леонидовна, – мне больно, что так получилось. Пожалуйста, что бы ни случилось, не забывай навещать нас с Виктором. Помни, мы любим вас с Катей и вы всегда будете для нас желанными гостями.

– Я ценю это, Наталья Леонидовна, спасибо, – ответила я, вытирая мокрые щеки тыльной стороной ладони.

Я проводила её до двери, она улыбнулась мне ободряющей улыбкой с оттенком вины за поступок сына и уехала, оставив меня наедине со своими мыслями. История свекрови затронула что-то в моей душе, посеяла там сомнения относительно правильности моего решения. Я спрашивала себя, смогу я хотя бы сделать попытку простить Марка, если он вдруг раскается и будет умолять меня вернуться? Получится ли у меня переступить через свою уже растоптанную гордость, через остатки самоуважения ради сохранения семьи? Я не знала ответов на эти вопросы, да и к чему мне было их знать сейчас, когда я была уверена, что Власов ни за что не будет даже пробовать помешать нам развестись. Я невольно сравнивала поведение Виктора и Марка и последний сильно проигрывал в моих глазах. Нет, своим поведением Власов мне уже всё доказал, не стоит выдумывать какие-то несуществующие соломинки, за которые можно было бы ухватиться. Их просто не было. Да мне и не хотелось за них хвататься. Решение расстаться было для нас абсолютно добровольным и негласно согласованным, а чувства неприязни вполне взаимными. Такие выводы немного успокоили мои потрёпанные нервы и придали мне былой уверенности, которую я слегка растеряла после неожиданного признания матери Марка. Я накинула куртку и вышла на морозный воздух, жадно втягивая его носом, ощущая его приятную прохладу и свежесть.

Глава 9

Несмотря на всеобщее празднование наступления нового года и Рождества, я находилась в глубокой депрессии. Как бы я ни пыталась убедить себя в том, что жизнь продолжается, что всё в порядке, гнетущее настроение, вызванное неутихающей болью, не покидало меня ни на секунду. Я честно старалась бороться с тоской, пытаясь сосредоточить всё свое внимание на доме и дочери, но всё же моё душевное состояние оставляло желать лучшего. Иногда, уходя в себя, погружаясь в свои угнетающие мысли, я не сразу замечала недоверие и страх в глазах дочери, безуспешно пытавшейся обратить на себя моё внимание. Отец всё чаще возвращался с работы раньше и развлекал моего ребенка как мог, бросая время от времени исподлобья на меня тревожные взгляды. И хотя я пыталась следить за своей внешностью, периодически лживо улыбаться, я ловила себя на том, что иногда настолько ухожу в себя, что даже громкому голосу папы ни с первого раза удаётся вывести меня из состояния остекленения. Признаться, я и сама пугалась этого состояния и периодически в моём мозгу проскальзывала мысль обратиться за помощью к психотерапевту, но я каждый раз отметала её, уверяя себя, что справлюсь сама.

Усугублял ситуацию ещё и тот факт, что Катя сильно скучала по отцу и постоянно спрашивала, почему он все каникулы провёл в Питере, а не с нами, как было раньше. Я скрепя сердце невнятно отвечала, что папа занят на работе, что у него важный проект, которого не было в прошлом году. Тогда дочь начинала просить меня вернуться домой в Санкт-Петербург, а я никак не решалась сказать ей, что теперь наш дом здесь и мы никогда больше не вернёмся в дом Марка Власова. Наши затянувшиеся каникулы в гостях у дедушки явно вызывали у неё какие-то подозрения и я была уверена, что Катя чувствует что-то неладное.

Иногда мне и самой казалось, что я уже целую вечность живу в Бору, хотя на самом деле прошло всего чуть больше двух недель. Очередным серым утром я проснулась с ощущением ещё большей тревоги, чем обычно и тут же вспомнила, какова причина такому явлению. Сегодня восьмое января, суббота и Марк обещал приехать, чтобы навестить дочь и поздравить её с Рождеством Христовым. Папа уехал на традиционную рыбалку, которую ему пришлось пропустить в прошлый раз, да и скорее всего ему надоело видеть моё неживое безэмоциональное лицо, от которого буквально веяло вселенской скорбью. Меня и саму уже тошнило от лицезрения своего отражения в зеркале, но я не знала, как исправить ситуацию, как взбодрить саму себя, как вывести себя из ступора, как, в конце концов, по-настоящему поверить в то, что в жизни ещё не всё кончено.

На сегодня у меня была одна задача – избежать или хотя бы сократить до минимума общение с Власовым. Именно поэтому я ежеминутно выглядывала в окно, боясь пропустить появление серебристого БМВ на подъездной дорожке и не успеть вовремя ретироваться. Катя же проделывала тот же фокус, но совсем по другой причине – ей не терпелось поскорее приблизить долгожданную встречу с отцом.

Когда же злополучный автомобиль припарковался возле дома, моя девочка запрыгала от радости, а я быстро схватила куртку и направилась к выходу, чтобы минимизировать своё нахождение рядом с Власовым под одной крышей. Мы столкнулись с ним в дверях и я, боясь даже взглянуть в его лицо и тщательно избегая встречи с его взглядом, проинструктировала Марка о том, чем нужно будет покормить Катю во время обеда, смотря попеременно то в сторону, то в область его груди. Затем я напомнила ему о том, что пора признаться дочери в том, что происходит, и вылетела из дома со скоростью пули мелкого калибра, даже не обернувшись. Хорошо, что мы заранее по телефону обсудили продолжительность его визита и мне не пришлось говорить ещё и об этом.