Книга Моя желанная студентка - Майя Чи

Вот только у меня нет времени гулять по больницам, ее одну пустить — тоже не вариант. Поэтому, выполнив их указания, я звоню другу.

Сергей отвечает не сразу. Если быть точным — только на третий раз. Неприличные звуки на фоне его слишком довольного “да” дают понять — я совсем не вовремя.

— Хотел спросить, — говорю ему, стараясь не рассмеяться, — нет ли у тебя знакомого врача, которого можно вызвать на дом.

— Тебе для каких целей?

— Лечебных, Серег. У меня тут девушка с температурой лежит. Завтра надо бы ее к семейному…

— Девушка? — недоуменно спрашивает он.

— Студентка моя…

— Граф, ты сбрендил?

— Успокойся. — В висках начинает стучать. — Я не собираюсь с ней спать. Вероника попала в непростую ситуацию, приютил на пару дней.

— О-о-о… — произносит он многозначительно, чем выводит из себя.

— Короче! Как закончишь со своим новым "цветочком", скинь номер хорошего врача, если есть.

— Окей. Да, детка, вот так… Нет, ниже… — По ту сторону трубы раздается тихий стон. Мой организм моментально реагирует на звуки женской похоти, и я завершаю звонок. Хоть бы прервался на пару минут. Не он один тут страдает от отсутствия секса. Вот же ж черт!

Приходится отложить ужин и заглянуть в ванную. Все равно не мылся со вчерашнего дня. Да и остудиться не помешало бы. Но контрастный душ не помогает. Все мои мысли занимает вначале загадочная женщина друга, а потом Вероника. Молодость всегда манит мужчин. В упругих телах таится особенная красота, словно ты прикасаешься к чему-то незапятнанному, девственному и чистому. Это будоражит. Кровь закипает. И когда ты смотришь на спящую красотку, кажется, что весь мир перед тобой, в твоей власти.

Юные глупцы наполняются чувством всевластия и вседозволенности, бездумно пользуются подарком судьбы, однако чем старше мужчина становится, тем он более осторожен, боясь самому не попасться в капкан, во власть девушки, которая и сама не осознает силу своей красоты.

Что же до Валевской… Обычная девчонка, попавшая в беду. Стоит ли ее спасать? Нужно ли это мне? Я подставляю свое лицо под струи теплой воды и, закрыв глаза, думаю. Порой важно вовремя расставить приоритеты, чтобы жирная точка еще на первых строках листа разозлила и вынудила перевернуть его, так и не узнав, о чем там дальше написано.

Мне нравится, как трепещут ее ресницы, как вздымается грудь и дергаются во сне пальцы. Я смотрю на нее, и чувства обостряются, желания обнажаются, а от ощущений сносит крышу. И хоть девчонка болеет, жар сжигает ее изнутри, у меня все равно на нее стоит. Особенно, когда она лежит в моей постели, под моим одеялом и, главное, в моей футболке и шортах. Что мне со всем этим делать?

Звон бьющейся посуды вынуждает меня насторожиться и выключить воду. Неужели проснулась? Наскоро вытеревшись, я натягиваю спортивные штаны и замечаю в зеркале, что ими вряд ли удастся скрыть стояк. На помощь приходит смекалка. Выхожу из ванной с полотенцем в руках, которым вытираю волосы и, одновременно, прикрываюсь.

В кухне тем временем небольшой бардак. Валевская с совком в руках пытается собрать осколки стакана. Растрепанная, раскрасневшаяся и вспотевшая — она тяжело дышит, то и дело прикрывая глаза.

— Вероника? — осторожно окликаю ее.

Девчонка вздрагивает и смотрит на меня растерянным взглядом.

— Станислав Юрьевич?

Заметив в ее глазах слезы, я подхожу к ней и, наклонившись, отбираю совок.

— Ты хотела выпить воды? Присядь пока на стул, я уберу.

Она послушно выполняет указания, правда, видно, что едва стоит на ногах. Чертыхнувшись, приношу из спальни градусник. Пока Валевская затравленно следит за моими действиями, полностью убираю мусор, контрольно прохожусь пылесосом, и только потом наливаю ей стакан воды.

Термометр не показывает высокой температуры, но ей определенно надо отоспаться.

— Так, дуй в постель. Хотя нет, стой. Может, перекусишь чего-нибудь.

Вероника качает головой и хриплым голосом просит сменную постель. При этом сильно смущается, зачем-то прикрывая руками грудь. Зря. Я не настолько извращенец, чтобы воспользоваться ситуацией, хотя, каюсь, грешен. Пока переодевал ее, не смог себе отказать в удовольствии коснуться их.

Я направляюсь в спальню, где из шкафа достаю чистую постель.

— Станислав Юрьевич, можно я сама?

— Нет, лучше присядь.

— Но, — она хватает меня за локоть и заглядывает в страхе в глаза.

— Вероника, не упрямься. Считай, что ты в гостях.

— Я… — Она опускает виновато голову и смотрит под ноги. — Я испортила вашу одежду и постыню. Простите. Я все возмещу…

Каким образом Ника испортила, я понимаю, когда одергиваю одеяло. Вот же ж! Даже несколько лет брака меня к такому не подготовили. Аня всегда заботилась о подобных вещах, не допуская проколов. А Вероника… Что-то мне подсказывает, что виной всему было ее плохое самочувствие.

— Можно я уберу? — повторяет Вероника свою просьбу, а сама краснеет, как помидор. Хотя красный цвет сейчас вызывает у меня другие ассоциации. Валевская тем временем едва ли не плачет. — Я хотела выпить воды, а потом привести тут все в порядок, но не успела. Простите.

Подхожу и зачем-то оставляю поцелуй на горячем виске. Не хватало ей еще переволноваться. И так еле дышит.

— Лучше сходи в душ. Я тут уберу и спущусь в магазин. У тебя с собой ничего нет, ведь так.

Она кивает и поджимает губы. Стыдится. Глупая.

Решив избавить ее от неловкости, я вручаю девчонке полотенце со сменной одеждой, и отправляю ее в ванную, прося не задерживаться и не стоять подолгу под горячей водой. Сам же меняю постель и, долго не думая, сую ее в мусорный пакет. Давно пора выкинуть то, что напоминает мне об Ане. И кровавое пятно на ее любимом комплекте — отличный повод это сделать. Начнем, пожалуй с малого. Впрочем, проходя мимо столика, где когда-то стройным рядом стояла вся косметика бывшей, а сейчас остались только старые духи, хватаю и их.

Внезапно мне становится так спокойно, словно в одно мгновение груз обиды и вины спадает с плеч. Когда оказываюсь на улице, то и вовсе ощущаю небывалую легкость. Тянет улыбаться, и это странно. Мне казалось, что с уходом Ани, мой мир погрузится во мрак, а лучшими друзьями станут алкоголь и сигареты. Но нет. Сейчас, стоя на крыльце, я отчетливо ощущаю свободу. Неужели наш брак тяготил меня? Но почему? Что в нем было не так? Ведь мы оба в свое время потеряли голову от любви друг ко другу. Даже если Аня скажет, что никогда не любила меня, в жизни не поверю. Тогда, в чем была ошибка? Где мы оступились? И отчего сейчас во мне есть только любопытство, но не боль?

Я вздрагиваю — в кармане вибрирует смартфон. На экране высвечивается фото матери. Ох, ё…

— Да, мам.