Книга Не вернёмся, не свернём - Дмитрий Соловей

«В момент смерча мимо Лефортовского дома проезжала карета с Иверской иконой Божьей Матери. Налетевший вихрь оторвал карету от лошадей, а громадным куском крыши, точно ножом, у кареты отрезало задок. Другим куском у кучера отхватило пальцы на левой руке, а карету накренило. Икона была вынесена и временно помещена в Лефортовском полицейском доме».

«Опрокинуто несколько пустых товарных вагонов и платформ около элеватора».

Примерно в таком ключе давали оценку происшествию московские газеты в течение трёх дней после трагического события. И вдруг в «Московских ведомостях» опубликовали сообщение-некролог.

– «Не выдержало сердце светила российской медицины, – зачитал Андрей. – В Москве скончался Николай Васильевич Склифосовский».

– Как же так? – растерянно пробормотал Андрей.

– Он на церемонии открытия больницы не очень хорошо себя чувствовал, – припомнил я. – А тут ещё и торнадо. Помните, как нам всем стало плохо, когда смерч над храмом прошёл?

– Николай Иванович, я сейчас отправлю посыльного на телеграф, чтобы он сообщил в Петербург о вашем здоровье, – спохватился Егор.

Отказываться я не стал. Сразу и не подумал, что обо мне могут волноваться. После смерти Склифосовского стоит сообщить, что я не пострадал.

Глава 9

Покинуть Москву на следующий день не получилось. Из-за торнадо железнодорожное сообщение было нарушено. По городу ходили самые невероятные слухи о происшествии. По-хорошему, нужно бы Костика отправить проявлять плёнку с документальными кадрами, чтобы предотвратить эти сплетни, но он тоже вынужден был ждать, когда пойдут поезда в Петербург. В газетах писали о природном катаклизме такое, что, как говорится, и смех, и грех:

«В одном из общественных учреждений от лица, занимающего видное положение, мы узнали о двух версиях, вращающихся в местных спиритических кружках и по-своему объясняющих причину урагана. Не знаем, от каких загробных теней спириты получили свои объяснения, но они таковы… По одной версии воюющие с нами японцы давно уже заврались в своих обещаниях подойти к самой Москве. Теперь это достигнуто. Тени убитых и утонувших героев целым корпусом налетели на Москву и наделали массу бед.

Сторонники другой версии резонно возражают, что география японских теней весьма хромает».

Прочитав очередную чушь, я сам засел за статью. Насколько помнил, описал природу торнадо и того, что случилось. К моему глубокому возмущению, «Московский листок» статью не принял, послав меня в научные издательства. Им были интересны совсем другие происшествия.

«Вчера проживающая на Таганке крестьянка Ирина Яковлева Фролова шла мимо дома Селина на Камер-Коллежском валу близ Бутырской заставы; в это время из ворот упомянутого дома выбежала корова и стала бодать Фролову, причем сшибла ее с ног и изранила спину, руки и ноги».

«Вчера в 2 часа утра на Петербургском шоссе против ресторана «Яр» на одной из лавочек бульвара преждевременно от испуга разрешилась от бремени проходившая здесь крестьянка Корчевского уезда Елизавета Петрова, 24 лет, живым младенцем женского пола. Больная с новорождённым в карете «скорой помощи» отвезена в Старо-Екатерининскую больницу».

Разочаровавшись в газетах, я сел строчить доносы. Примерно через год случится покушение на великого князя Сергея Александровича. Это хоть и не близкое событие, но раз уж я сел писать, то упомяну его вместе с тем, что буквально через месяц эсер Созонов бросит бомбу в коляску, где будет ехать министр внутренних дел Плеве. Достоверной информации у нас давно не было. Записи, принесённые из двадцать первого века, мало соответствовали реальности. Прежде всего коляски у министра уже нет, а имеется автомобиль «Георгий». Бросить внутрь салона бомбу достаточно проблематично. Кроме того, мы постоянно обличали революционеров. Я даже не курсе, создана партия эсеров или нет. Тем не менее донос с именами и фамилиями настрочил и отправил. Лучше ошибусь, чем допущу подобный терроризм.

Только двадцать второго июня я смог покинуть Москву. Загостился я, а у меня на Путиловском дел невпроворот. Госзаказ требует личного внимания. Я бы с радостью помчался сразу на завод, но проявил благоразумие и поспешил к Сергею. Друг встретил меня с мрачным выражением лица.

– Михаил Бурула, наш эсбэшник, погиб в Баку, – ошарашил Серёга новостью.

– Что Артём?

– Что-что, рулит. Я ему, идиоту, пять телеграмм отправил. На хрен нам эти рабочие в Баку!

– Не шуми, – попытался я успокоить друга.

– Да как не возмущаться! Артём сейчас влез в армяно-азербайджанский конфликт.

– Ты уверен? – усомнился я, поскольку помнил распечатки справочного материала. – Конфликт в следующем году будет.

– Национальные проблемы в регионе всегда были.

– И мы об этом знали, когда покупали бакинские акции. Наша цель – предотвращение революционного движения, – напомнил я. – И у меня сейчас на первом месте рабочие Путиловского завода.

С утра уехать на завод я не успел, потому что прибежал Костик.

– Николай Иванович, нужно отобрать кадры того, что покажем в кинотеатрах и для своих, – сообщил оператор.

Серёга это дело не пропустил. Ему самому было интересно посмотреть на торнадо в Москве. Кстати, плёнка с открытием больницы тоже готова. Вообще-то это было изначальное событие, из-за которого я отправился в Москву. Так что отбор и компонование кадров затянулось на весь день. По поводу больницы и мероприятия, связанного с её открытием, нареканий с сюжетом не возникло. Хотя сделали три варианта фильма об этом событии. Получилась обычная документальная лента, пусть и о значимых событиях, но ничего экстраординарного здесь не снято. Для широкой публики лента была на тридцать минут, та, что передадим во дворец, короче, и там мы с Деевыми фигурировали по минимуму. Третий вариант предполагал показ в наших школах и на предприятиях.

Зато потряс фильм о том, как изобретатели уникального лекарства чуть не погибли во время смерча. Такое специально не снимешь. Пусть некоторые кадры имели плохое качество (когда лил проливной дождь или стало смеркаться), но именно они передавали настроение и обстановку. Мы с Деевыми мокрые, грязные сражаемся со стихией. Не ожидал, что у меня бывает такая перекошенная рожа. Кадры, где я ползу за супругами Деевыми и вытаскиваю их, вообще получились кульминацией фильма. Думаю, стоит послать одну копию архимандриту. Идея того, как люди спаслись в стенах церкви, выглядела символично. Даже если захочешь, такой пропаганды не устроишь. А уж съёмка следующего дня, где были продемонстрированы последствия стихии, впечатлила даже Серёгу.

– Не помню я такого в нашей истории, – поделился он со мной позже.

Мы сохранили распечатки исторических событий, а из природных явлений там имелись только даты землетрясений.

– Искандер, кстати, писал, что в Ташкенте землетрясения случаются летом чаще, чем дожди. Сила толчков небольшая и к ним уже привыкли, – напомнил я. – Упоминание о торнадо мы могли пропустить.