Книга Злата. Медвежья сказка - Ива Лебедева

Айвен что-то там явно бормотал мне вслед, но я уже радостно рысила к середине реки, взбивая водяную пену лапами. Хо-хо-хо-о-о-о! В кои-то веки пойманную мной рыбу будет чистить кто-то другой, а я поимею удовольствие от добычи, не убиваясь над переработкой. А то, блин, вечно эти охотники ходят с такими лицами, словно делают самое сложное и важное дело на свете, а всякие скво с детьми и скребками у костра — это так, обслуживающий персонал, который всю дорогу балду гоняет.

Во-от теперь добытчицей буду я, а скво будет изображать кое-кто другой. И мне это нравится! Поневоле стоит задуматься, а оно мне надо — искать способ превратиться обратно в человека? Как пить дать, тут же припашут к домашнему хозяйству.

Ладно, во всяком случае сейчас я чувствую себя вольной медведицей с большой корзиной для рыбы! Ийех-х-о-о- о! Держись, лосось, сейчас я начну заготавливать тебя тоннами!

К тому моменту, как крутобокое солнце начало, позевывая, натягивать на себя мохнатое одеяло лесистых холмов, гора лососей на берегу выросла до угрожающих размеров, а яма, которую под моим руководством Айвен выкопал для того, чтобы похоронить там рыбьи внутренности, заполнилась до краев.

Муж был похож на дико злющего и ужасно грязного черта. Объевшаяся рыбой малявка тоже перемазалась в кишках и чешуе по самые уши, причем в самом буквальном смысле слова. И одна я была довольна так, что буквально лоснилась от осознания собственной добычливости и запасливости.

— Чтобы я еще раз… — шипящим злым шепотом поведал Айвен, косясь на задремавшую на пригорочке зверодочь, — чтобы я хоть когда-нибудь…

— Здрасте, приехали. — Я отошла на пару шагов и как следует встряхнулась, став похожей на взлохмаченную черную щетку для вытирания пыли. — Ты что, думаешь, этой малости нам хватит, чтобы перезимовать? Да мы только начали! Еще минимум две недели будет ход рыбы, и ни одного дня нельзя потерять зря.

Айвен уставился на меня расширившимися глазами и взвыл, разом забыв, что не хотел будить дочь.

— Не-е-ет!

— Да-а-а! И кроме рыбы нам еще кучу всего надо будет заготовить. — Я села на на хвост и принялась перечислять, по одному загибая когти:

— Мясо поймать, ободрать, разделать и засушить-прокоптить. Сухожилия, опять же, для шитья обработать. Шкуры очистить и промять, вымочить, обезжирить, ну там свои способы, я тебе расскажу и даже смогу немного помочь. Ягоды. Грибы. Травы целебные! По видам рассортировать, правильно засушить, под крышей развесить. Одежду тебе и мелкой сшить. Мокасины смастерить…

— Золотинка, ты издеваешься?! — не выдержал муж. — Знаешь что! Давай я лучше построю плот. Вот буквально повалю строевой лес хоть голыми руками, свяжу лианами, и мы уплывем с этого острова к чертовой… м-м-м-м… к моей бабушке в нормальную цивилизацию! Туда, где рыбу покупают в лавке, а мокасины, тьфу, ботинки шьет сапожник, а не медведица!

— Цивилизация от нас никуда не денется, — вздохнула я, глядя на Айвена с непритворным сочувствием. — Но я-то туда вернуться не могу. Если только в цирк. А насчет плота… Слушай, я все хотела спросить, но забывала. А где та лодка, на которой ты сам на остров приплыл?

Глава 23

— Эм-м-м… — Айвен вдруг смутился, как мальчишка, которого спросили о неприличных журнальчиках под

подушкой. — В общем… я не в себе был немного.

— Хочешь сказать, что добрался вплавь?! — не поверила я. — Без лодки?!

— Нет, конечно. Но была ночь, сильный ветер, волны. Мою лодку разбило о камни. Хорошо, у самого берега, — тяжело вздохнул муж.

Я изобразила медвежий фейспалм, но, по счастью, смысл этого жеста в данном времени неизвестен, так что Айвен не получил очередного удара по своему мужскому самолюбию. Надеюсь… тем более что нас вовремя отвлекла от занятной беседы проснувшаяся зверодочь.

Она очень смешно потягивалась, растопырив толстые лапки во все четыре стороны и умильно зевая. Потом, еще даже не открывая глаз, повела носом и радостно хрюкнула, нацелившись на ближайшую к ее лежбищу кучку разделанных рыбин.

— Лопнет! — сдавленно охнул муж, глядя, как маленькая медведка ловко подгребает под себя сразу четыре тушки. — Золотинка! — воззвал он ко мне.

— Не, не лопнет. — Я задумчиво почесала нос. — Но сам видишь… того, что мы за день наловили, ей в лучшем случае на пару-тройку полноценных обедов и завтраков. Короче говоря, заготовкам быть. И отлынивать нельзя!

— Лучше бы она кашу так ела, — пробурчал Айвен, глядя, как рыбьи тушки одна за другой исчезают в упитанном детеныше. — Ладно… что там дальше с этой дрянью надо делать? — Он с невыразимым отвращением на перепачканном лице попытался отряхнуть чешую, прилипшую по всему его организму почти равномерным слоем. — Пока кое-кто не сожрал все припасы!

— Коптилку завтра будем копать, — после короткого раздумья решила я. — Сегодня поздно уже. Еще хорошо, что у супостатов в зимовье мешочек соли нашелся. Но ее мало. Надо будет добывать морскую. Научу! — добавила торопливо, глядя, как расширяются мужнины глаза. — И помогу, там лапами можно обойтись. А пока давай, как я показывала, собирай рыбин на кукан, и пошли к избе, там развесим под крышей, чтобы ни один голодный енот не подобрался.

— И голодный медведь тоже, — вздохнул Айвен, покосившись на радостно прыгающую по гальке зверодочь. Ребенок наелся, преисполнился оптимизма и теперь на пару с этим оптимизмом резво ловил лунные блики на мелководье. — Из речки сама ее выгоняй. А я искупаюсь быстренько, пахну как дохлый лосось. Не дай бог, ночью дочь проголодается и перепутает отца с запасами провианта

— Это ты правильно решил, — я кивнула и коротко рявкнула по-медвежьи, изобразив голосом то, что в инстинктах было прописано как призыв-тревога для потомства, чтобы кончали по кустам дурью маяться, медведь пришел.

Ха! Как я и думала, вместе с пушистой черной шубой, украшенной белым барибальским слюнявчиком, зверодочь получила и все медвежонкины рефлексы. Так что после моего рявка она мгновенно встала столбиком по колено в воде, изобразив настороженного суслика, а потом со всех лап кинулась под защиту материнских зубов и когтей.

Я довольно хмыкнула, и тут у меня в памяти всплыл еще один маленький кусочек мозаики про прошлую жизнь Золотинки и ее семейства. «Мама красивая, папа работает. Папа приносит конфеты и балует, мама рассказывает сказки и ругает, если шалить. И может отобрать папины конфеты, если ее не слушаться». Короче, мамы мы слушаться привыкли, а с папой можно покапризничать. И лапками подрыгать.

Интересно, когда ребенок в следующий раз надумает превращаться в человека? И не вредно ли ей столько времени проводить в зверином облике? Я за собой пока не замечаю никаких психических изменений, но, во- первых, я взрослая, сформировавшаяся личность, а во-вторых, провела в теле медведицы всего ничего — чуть больше суток.

А мелкая, постоянно бегая на четырех лапках и лопая сырую рыбу, может привыкнуть к такому образу жизни, потом будет девочка-маугли. А я не теряю все же надежды когда-нибудь вернуться к людям. Природа — это хорошо, но цивилизация мне тоже нравится.