Книга Вне рамок приличия: Друг моего сына - Александра Ермакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне аж горело, как нравилось и хотелось.
Я бы её и руками, и губами, и языком всю исследовал. Сверху донизу…
М-м-м, во рту пересохло от прилива животной похоти.
Чёрт! Воспоминание о её полной груди мне теперь ночами снится.
И плевать, что не видел целиком, но в вырезе халатика… тяжёлые полушария покачивались очень волнующе. Даже пощёчина не сразу отрезвила. Я глазами ещё продолжал ощупывать её грудь. И, мать его, идиот, что отступил. Нужно было идти дальше, даже если бы убила.
Мёртв, зато счастлив и удовлетворён!..
М-м-м-м-м-м-м, член вновь судорожно пульсировал. В башке завис гул дико бьющегося сердца. Она моя смерть! Если не придумаю, как излечиться — сдохну!
Поздравляю, Елизавета Сергеевна, вы свели меня с ума!
ЛИЗА
Третий букет в приёмной ничего кроме раздражения не вызвал.
Наталья без слов поняла, куда его определить, но записку предусмотрительно достала и вручила мне.
«Ресторан «Венеция» Громов».
До чего же настырный мужик!
День пролетал быстро и с головой в делах, поэтому звонку от Германа не то чтобы обрадовалась, но однозначно была благодарна, как спасительному будильнику поутру, когда утопаешь в крепком сне.
— Надеюсь встреча в силе? — без лишнего волнения, но явно беспокоился за свидание Громов.
— Конечно, уже закругляюсь, — брякнула, закрывая доки в компе.
— За вами машину отправить? — был как всегда услужлив Герман.
— Нет, я на своей, — формальный разговор аж до скрипа зубов.
— Тогда, — секундой погодя сдался Громов, — до встречи в ресторане.
С какой неохотой шла, и как замечательно вечер вопреки ожиданию прошёл…
Герман действительно умел расположить, и говорить с ним было о чём. Тонкий юмор, обширные знания, понимание проблем и стратегический подход к решению многих из них…
Я даже забыла, что собиралась держаться от него подальше!
Ловила себя на том, что ему улыбалась, отвечала… и не из-под палки, а потому что он располагал к этому. И сама с интересом задавала вопросы.
Мои вкусы в еде он знал так, словно мы знакомы очень давно.
Поэтому вечером наслаждалась, расслаблялась и узнавала Германа всё лучше.
Он умел мягко убеждать, я не заметно для себя поддавалась его обаянию.
Руслан прав, теперь я видела существенную разницу между ними.
Степенная уверенность Германа против импульсивной самонадеянности Руслана.
Мягкая настойчивость Громова — нахрап Ахметдинова.
Умение держать себя в руках — отца.
Против сына — его порывов души и юношеского максимализма.
Размеренность голоса, тихий тон, в противовес наглому и интимному, от которого у меня кровь бурлила и дыхание сбивалось.
Герман знал и понимал, был готов мириться.
А Руслан много надумывал, самообманывался и не желал уступать!
Однозначно с Громовым старшим мне проще и свободней.
Но, как и прежде, ни с первым, ни вторым, быть не желала!
Как бы то ни было они отец и сын!
В них обоих била жизнь!
Но если Громов старший — огонь в камине…
Ахметдинов — лесной пожарище.
Что я знала об огне?
ОПАСЕН!
И тот, и другой!
Ни тот, ни другой нельзя недооценивать!
А ещё огонь не поддаётся дрессировке. Как бы пламя не казалось управляемым, его нельзя приручить. С ним можно только научиться уживаться.
Когда прощались, Герман своровал поцелуй не такой дерзкий и пошлый, каким бы наградил меня Руслан, но губы Громова старшего задержались на моих надольше, чем просто по-дружески.
И в который раз я отметила, что его ласка во мне ничего бурного, волнительного не родила. Поцелуй…
Простились на хорошей ноте. Я дала слово, что следующее свидание не отменю! Да и чревато это смертью от руки разгневанной Марго!
Она мне как раз успела переслать список новых «а что бы нам не помешало ещё в клинике», естественно для ознакомления. С припиской: «Если у Громова есть такой же шикарный друг, готова рассмотреть вариант самопожертвования во благо великой цели!»
Второе свидание проходило тоже отлично и легко, — милый ресторан, мало людей, замечательная кухня, — ровно до затянувшегося молчания, когда музыка стихла, а я погрузилась в раздумья после: «Когда Руслан женится, я останусь один. Поэтому мне нужна спутница в жизни, а возможно и наследник, если повезёт».
— Не молчи, Лиза, — нарушил молчание Герман. Он продолжал есть небольшими кусочками мясо и в ожидании посматривать на меня: — Спрашивай.
— Что? — не поняла шутки, пригубила вина, чтобы скрыть смятение.
— Всё, что хочешь, — Герман был серьёзен. — Любой вопрос… расскажу без прикрас.
— Зачем мне это? — отставила бокал, облизнула губы.
— Чтобы поняла, как я серьёзно настроен. Так что, лучше сейчас узнать то, что тебя особенно интересует.
— Твои жёны… Они рано умерли…
Громов загадочно помолчал.
— Вам сверхъестественные версии или как было?..
Опешила на миг, но оценив странный юмор, кивнула:
— Правду.
— Последняя жена, Анастасия, разбилась на машине. Отчасти виноват я. Именно я ей подарил новый авто с тысячами лошадей под капотом, а она с ними не справилась…
— А первая?
Громов опять помолчал:
— Валерия. У неё были проблемы со стрессоустойчивостью. Актриса. Фотомодель. И как творческий человек, она была подвластная эмоциональным качелям. Постоянные приступы агрессии, депрессии. Я не всесильный, хоть и пытался помогать в её карьере, но, увы, ролей ей давали всё меньше, приглашали на кастинги реже. Она зачастила к пластическому хирургу и психиатру. Это всё её удручало. Она начала злоупотреблять алкоголем, наркотическими средства. И чего следовало ожидать, у неё случился передоз. Очередной! И в последний раз я не успел её откачать… — на печальной ноте завершил рассказ Громов.
Мне стало дико жаль Германа. Он говорил искренне, и, судя, по заминкам, тяжким вздохам, до сих пор нёс это бремя в душе.
— А мать Руслана?.. — запнулась под прицелом глаз Громова. — Я думала, она тоже была вашей женой…
— Нет, я не женился на Сагдие, — это признание прозвучало с явной неохотой. — И сына долгое время не признавал, чтобы ты знала и этого.
