Книга Кицунэ - Андрей Белянин

В конце концов Мияко выпустила пар из носика…

То, что мы доехали, расплатились и мужик отправился на своей машине дальше живым и невредимым, это, наверное, чудо. Большой плакат на стенах картинной галереи оповещал прохожих, что именно здесь, во флигеле, в отделе искусства Востока и Азии, проходит передвижная выставка «Сюнга – весенние картинки», любезно предоставленная гражданам России коллекционером Нико Нанелия.

– Идём?

– Конечно! – важно кивнула Мияко. – Пусть варвар хоть чуточку прикоснётся к высотам истинной культуры.

– Вообще-то мы и так проходили гравюры Хокусая в институте. Виды горы Фудзи и всё такое.

– Проходили?! Великое искусство нельзя «проходить», его надо долго изучать, наслаждаться, как хорошим чаем, впитывать душой и сердцем. Я буду тебе объяснять всё, что ты не поймёшь.

Ох, если б кто знал, чем это кончится…

Посетителей было немного. Мы честно купили билеты, прошли мимо строгой бабушки в очках, она оторвала корешки, и мы шагнули в относительно небольшой зал, где под мягким рассеянным светом длинных ламп на стенах и стендах висели длинные ряды раскрашенных японских гравюр.

Качество, конечно, было выше всяких похвал. Чисто с художественной точки зрения, Нанелия сделал городу нереальный подарок, позволив смотреть свою личную коллекцию.

Пояснительные надписи гласили, что тонкое искусство «весенних картинок» относится ещё к семнадцатому веку и пришло в Японию из Китая. Художники в произвольной, вольной и даже доходящей до абсурда манере, в интерьерах домов и на фоне пейзажей, изображали повседневную жизнь всех слоёв городского и сельского общества. В эротическом смысле…

– А-а-а! Куда ты меня притащил, глупый гайдзин?

– На выставку японской гравюры. Смотри, вот самурай и гейша, они заняты, мм…

– Я слишком маленькая кицунэ, чтобы на такое смотреть! А уж тем более читать твои мысли по этому поводу! Уведи меня отсюда, пока я не порвала тут всё в клочья, не разобрала этот дом греха по кирпичику, не поотрывала головы его почтенным служительницам, пиная их до самого Киото, как гнилую репу!

– Девушка, прекратите шуметь, – вбежала пожилая смотрительница. – Вы же в картинной галерее, это храм искусства!

– Это?! – окончательно взбеленилась Мияко, сбрасывая шапку и оскалив белоснежные клыки. – Да вы тут понавешали… такого… искусства! Вон она, в зелёном и синем, а он ей… тычет прямо в ухо… А вот тот, с двумя… одной сюда, другой туда! А она ему ногой… его уже тошнит, а ей всё нравится! Вот та, розовая, на которой лежит осьминог, он же ей все щупальца, во все… ай-яй-яй! А эти три голые… четыре голые дуры… один крестьянин с буйволом, которого он… И самурай с тигром… тигра-то за что?! А это, тьфу… что за пещера, в которую они… из которой они все… и входят и выходят?! Как это правильно по-русски… о, вспомнила, ПОХАБЕНЬ, мать вашу!!!

Мне удалось вывести красную от ярости лису до появления охраны. Двое полицейских подошли как раз в тот момент, когда мы уже выбегали из гардероба. Одеваться пришлось уже на улице, но зато я был рад, что дело не дошло до драки, иначе нашу парочку арестовали бы за убийство охранников и ритуальное поедание их сердец, а оно мне надо?

Хм, но если на секундочку задуматься, то, пожалуй, да. В том смысле, что мне было бы интересно посмотреть, каким-таким дзюдо или карате хрупкая девочка с большой грудью наваляла бы полицейским, если она на раз справилась с шестерыми бандюганами? Уж теперь бы я не стал закрывать глаза. Однако хорошо то, что хорошо кончается.

Домой решили идти пешком, октябрьская погода всё ещё баловала. В наших краях осень вообще считается самым приятным временем года. Нет гнетущей летней жары, когда плавится асфальт, раскалённых, пыльных ветров с Казахстана, горячего воздуха, которым порой просто невозможно дышать, сорока пяти градусов по Цельсию в тени.

Зимы мягкие, почти без снега, слякоть и грязь, а это грустно. Весна скоротечная, уже в начале мая открывается купальный сезон. А вот осень долгая, теплая, нежная, наполненная овощами и фруктами, с долго не опадающей листвой и тихими прохладными вечерами. Все гуляют по улицам, везде улыбающиеся люди, выползшие из-под спасительных кондиционеров на свежий воздух волжского раздолья. К тому же осенью всегда хорошо рисуется.

Мияко-сан быстро успокоилась, она прыгала вокруг меня, встряхивая косичками, словно беззаботная, шаловливая девчонка, какой, по сути, и была на самом деле. Или же это мне просто хотелось так думать? На деле всё складывалось далеко не самым радужным образом. Идиллия не бывает долгой.

Глядя на кицунэ, я невольно пытался предположить, сколько же ещё таких вот полумистических форм жизни делит с нами мир планеты Земля? Кто из огромных ореолов чистой и нечистой силы разных времён, верований и народов может оказаться рядом, прямо сейчас, вот здесь и тут? Способны люди найти с ними контакт или же мы обречены вечно защищать свой вид в неравной борьбе?

Причём неравной с обеих сторон. Если вспомнить эльфийский исход в далёкие земли, то получается, что их вытеснили люди. Человек имеет короткую жизнь, возможно, поэтому не дорожит ею, но ревниво оберегает своё потомство. Эльфы могли жить практически вечно, пока не убьют, им не было нужды в многочисленных продолжателях рода. Как результат, они исчезли.

Со слов моей подружки (наверное, уже можно так говорить?), я понял, что у них-то как раз благословлялся большой помёт, потому что до девятого хвоста вырастал хорошо если один из сотни лисят. Для простого люда, жившего охотой, капканами и силками, что в Китае, что в Японии, что в Корее, больше был ценен лисий мех, чем искусство или мудрость. А уж с распространением огнестрельного оружия очень немногие доживали даже до возраста Мияко…

– Мне завтра на работу. Что тебе нарисовать?

– А-а, хочешь откупиться за то, что повёл меня на выставку похабных картинок? – понятливо хмыкнула кицунэ, задирая короткий нос. – Это очень хорошая мысль. Мы, японские девочки, любим одеваться ярко. Мне нужна непромокаемая куртка и ещё один плащ, потом большой зонт, маленький зонт, четыре… нет, пять сумочек и… о-о-о, косметика-а!!!

В общем, пока дошли, я сто раз пожалел о своём предложении. А у самого подъезда стоял большой чёрный джип с пуленепробиваемыми стёклами. Меня это немного встревожило, и не зря. Передняя дверца со стороны водительского сиденья слегка распахнулась, и сиплый мужской голос обратился напрямую:

– Тыц, пацанчик, ты с какого района?

– Никогда не унижайся до ответа простолюдину, – прежде чем я открыл рот, напомнила мне высокомерная лиса. – Помни, среди цветов красуется сакура, а среди людей самураи!

– Борзая чика. – Теперь уже распахнулись три дверцы, и четверо громил уставились на нашу парочку. Мияко-сан с чарующей улыбкой плотоядно облизнула пухлые губки:

– Просто скажи, что они твои враги, Альёша-сан!

– Лёха, значит, – переглянулась четвёрка, – слышь, а у твоей девочки хвоста нет?