Книга Донгар – великий шаман - Илона Волынская

– Шаман! – закричал отец Тан. Порывом ветра его бросило на колени. – Что ты делаешь?

– Не… я!.. – поднятый ветер срывал и уносил прочь слова. – Духи… Духи!

В подтверждение его слов из ниоткуда раздалось громкое зловещее карканье. Кричал ворон. Бушующий ветер резко стих. Секак шлепнулась оземь и затихла, боясь малейшим движением привлечь внимание разгневанных духов. Люди медленно подняли головы. Высоко на темном небе, усыпанном мелкими колючими звездами, парил крылатый силуэт. Взмахнул крыльями, развернулся… исчез, словно растворился.

Шаман не смотрел в небо. Его остекленевшие и неподвижные глаза вперились в пустоту, а губы шептали:

– Думал, обойдется… Не обошлось… Не… – Он бросил затравленный взгляд на прижавшихся друг к другу братьев и, словно решившись на что-то, твердым голосом отчеканил: – Духи сказали свое слово. Не хотят, чтоб хант-маны были как мэнквы-людоеды.

Толпящиеся вокруг жители поселка переглянулись. Свернувшись клубочком, тихо всхлипывала тетка Секак. Полузадушенный ор протяжно застонал и сел, тупо пялясь перед собой. С его шеи свисала веревка из оленьих жил.

– Может, твои духи нам еще скажут, где еду взять? – прерывая воцарившееся молчание, пробормотал отец Тан.

– Я знаю где! – Орунг вскочил.

– Ты что – дух? Не тебя спрашивают, мальчишка!

– Пусть говорит! – рявкнул шаман. – Вдруг это духи через него вещают?

– Я-то думал, духам положено вещать через тебя, – ехидно бросил отец Аккаля. – Ладно, пусть говорит.

– Ну убьете вы Пукы – что с того? Еда-то от этого не появится! – зачастил Орунг, торопясь, чтобы его не заставили молчать. – А даже если его съесть – так его ж на всех не хватит!

– Бульончику из него наварить! – приподнимаясь, пискнула неугомонная Секак и на всякий случай тут же прикрыла голову руками.

Пукы едва слышно застонал сквозь зубы. Жрица… бульончик… Как же она могла! Наверное, это неправильная жрица или вовсе не жрица!

– На охоту надо идти! – заглушая старую тетку, звонко выкрикнул Орунг.

– А казалось – умный, – после недолгого молчания задумчиво заключил отец Тан.

– Позволили мальчишке в собрании говорить, – скривил пухлые губы отец Аккаля. – Или ты не знаешь… – глядя на Орунга с презрительным превосходством старшего и опытного, бросил он, – нет сейчас охоты – ушел зверь.

– Какой ушел – а какой и пришел, – невозмутимо ответил Орунг. – Мы Вэса промышлять пойдем! А чего такого? – заторопился он, прежде чем потрясенная тишина разразилась негодующими воплями. – Вэс, он хоть и большой, а все равно – зверь. Эрыги его бьют – сам видел! Кучей наваливаются – и бьют! И жрица… – Он осекся, боясь, что упоминание о жрице заставит поселковых снова вспомнить о поступке Пукы. – Жрица Вэса на колья насадила!

– Так мы ж не жрица! Колья у него под брюхом не вырастим! – выкрикнули из толпы охотников.

– А и не надо! – азартно мотнул косой Орунг. – Высылаем разведчиков – чтоб на эрыгов не напороться. Отыскиваем, где Вэс, – корму ему в Ночи почти нет, он бродить будет, искать. На его пути землю Огнем протаим – и выроем яму! Глубокую! А на дно – кольев! – Орунг присел на корточки, щепочкой чертя прямо на снегу. Охотники невольно сгрудились позади него, поглядывая мальчишке через плечо. – Факелы сделаем, костры разведем и пугнем Вэса Огнем. – Орунг несколькими быстрыми движениями прочертил в снегу стрелки. – Огня он боится, все видели, – побежит прочь. Прямо в нашу яму! – пропоров снег еще раз, щепочка с треском сломалась. Орунг торжествующе отшвырнул ее. – А мы его копьями добьем! – он поднял глаза, обводя взглядом стоящих над ним охотников.

– А если не найдем? – пробормотал один из охотников, не сводя глаз с рисунка на снегу.

– Найдем, – буркнул второй. – Их много отмораживаться будет.

– Где два – там и третий, – согласно кивнул еще один.

– Вы что – согласны с ним? – Ор, пошатываясь, поднялся с земли и тяжело навалился на плечо ближайшего охотника. – Совсем пропасть хотите? Да он только затем это все и придумал, чтоб брата спасти! – Староста ткнул трясущимся пальцем поочередно в Орунга и Пукы.

– Орунг – не такой, – хрипло выдохнул Пукы. – Он не стал бы ради меня весь род губить…

– Может, и стал бы, – со свойственной ему задумчивостью отец Тан покивал головой. – Мать да брат – ближе никого нет. Только нам-то хоть так, хоть эдак – пропадать.

– А сколько за шкуру Вэс следующим Днем наменять можно будет… – ни к кому специально не обращаясь, будто в пустоту кинул Орунг.

Отец Аккаля сразу занервничал:

– Так вы ж ее кольями продырявите!

– Вэсова шкура пока по тундре бегает! – осадил его отец Тан. – Ты что скажешь, шаман?

– Не знаю я. – Старый шаман растерянно развел руками. – Белый я. Только Днем камлаю. Ночью ни лечить, ни погадать, ни удачу к охоте приманить не могу. Решайте сами.

Молчание снегом накрыло поселок. Каждый вспомнил страшное, запретное имя того, кто мог и смел камлать в Ночи. Отец Тан помотал головой, отгоняя наваждение:

– Торум с ним, с тем камланием! Угощение Мир-сусне-хуму и духам выставим – авось не покинут. Идем! – он решительно хлопнул рукавицей по бедру.

– Ладно, коли так… – Ор нагнулся, ухватил Пукы за стягивающую запястья веревку и рывком поднял с земли. – Но вот этот у меня в яме возле пауля останется! Если ты, парень… – он злобно навис над Орунгом, – все выдумал и никакой охоты не выйдет – я его запорю! И тебя вместе с ним!

Свиток 10

О страшных снах, что снятся хант-ману в неволе

– Болит? – Орунг отодвинул сплетенную из палок решетку и спрыгнул вниз, в яму, где сидел Пукы.

Мальчишка зыркнул на брата сквозь свисающие на лицо волосы. Он сидел в привычной позе – подтянув колени к подбородку и крепко обхватив их тощими руками. Орунг наклонился над братом, бережно взял за плечи и повернул спиной к себе, раздвигая вспоротую парку. Едва сумел сдержать вздох – глубокие рубцы вздулись, налились черной кровью.

– Сейчас, сейчас. – Орунг принялся торопливо развязывать принесенный с собой туесок. – Тут у меня мазь есть. Шаман дал. – Он выволок наружу пахнущий травой и прогорклым жиром горшочек. – Повернись!

Пукы зашипел, грызя губу, на глаза навернулись слезы. Спина горела. За что ему все это? Ну за что? Как больно-то! Пукы рванулся из рук Орунга и отполз прочь по обледенелому дну ямы.

– Терпи, не маленький уже. – Орунг нагнал брата и придавил к земле. – Смазать надо, а то помрешь! – Его рука снова стала елозить по рубцам, развозя мазь.

Пукы завыл:

– Пусти… Медведь… Эрыг… Шаман черный…

– Отпускаю уже, отпускаю, – хмыкнул Орунг, действительно слезая с брата. И привычным жестом положил ладонь Пукы на лоб. – Опять засопливился? – Он укоризненно вздохнул.