Книга Прощай, Ариана Ваэджа! - Стелла Странник

Арбенин с Сибирцевым молча переглянулись. Надо же, только вчера обсуждали эту тему… Но не стали ничего добавлять к рассказу известного краеведа и публициста. Другие участники экспедиции, а в это время все они вплотную стояли рядом с Потапенко и внимательно разглядывали фотоснимки, тоже молчали.

— Конечно, читали! — с опозданием произнес Кондратьев, заполнив тем самым паузу.

— Отлично! Возьмите эти снимки, Павел Ильич, пригодятся для отчета. Да, и обратите внимание, здесь есть и фото бус, железных и бронзовых наконечников стрел, наконечников копий и дротиков… Даже какой-то древней монеты, по-моему, китайской…

— А какому божеству поклонялись в те времена люди? — спросил Богдан Сиротин.

— Любой школьник тебе скажет, что верования были… языческими, так что, вполне возможно, что главным божеством была… скажем, вон та огромная ель!

— Ну и ну! — опять чуть не присвистнул практикант.

— Вы взяли пробы грунта, Павел Ильич? Отлично! Тогда продолжим путь.

* * *

От Гляденовского костища дорога шла на северо-восток, по каменистой почве, виляя между невысокими холмами и на некоторые из них поднимаясь. Но уже через несколько верст как будто бы успокоилась — глазам предстала равнина, покрытая лесом. И сразу же с востока пахнуло хвоей, словно перед Новым годом, когда в дом заносят молодые ели или хотя бы их мохнатые ветви. Справа от дороги оставался смешанный, а может быть, и чисто хвойный лес, и Арбенин повернулся к нему, чтобы рассмотреть хотя бы издалека. В это время первая подвода остановилась — видимо, такое же желание увидеть лес вблизи возникло у кого-то из пассажиров, а потом выехала с проселочной дороги на покрытую невысокой травой поляну.

— Эге-гей, господа, идите сюда! — махнул рукой в сторону «второго эшелона» Кондратьев, видимо, он и был «зачинщиком» привала. — Пять минут… не больше… Дорога еще долгая!

Ну и красота! За поляной росли несколько березок: словно девки в ситцевых платьицах водили хоровод, да так и замерли на месте. А за ними начинался живописный бор — из сосен, выстреливающих в небо высокими стволами, затянутыми в эллипсообразные коконы из пушистых игольчатых лап.

— О, какой здесь чистый и ароматный воздух! — воскликнул Арбенин, приближаясь к деревьям. — Может, потому, что бор довольно прореженный?

— Это матушка-природа его таким создала! — пояснил геоморфолог Сибирцев. — Я бывал в густых елово-пихтовых лесах, так там под навесами угрюмых великанов — полумрак и влага… Через густую хвою с трудом пробиваются лучи солнца…. поэтому такой… застоявшийся воздух… А сама обстановка настолько мрачная, не приведи, Господь, одному остаться.

Он замолчал, видимо, вспомнил какой-то курьезный, а может, и печальный случай.

— Так вы бывали в этих краях? — переспросил Арбенин.

— На самом севере губернии… — ответил тот. — И причем, очень давно, еще будучи студентом… Кстати, по лесным насаждениям легко можно определить характер почвы… Вот здесь, например, она должна быть песчаной и каменистой. И очень скудной…

— Это вы свои профессиональные качества раскрываете, господин Сибирцев? — биолог Борисов, который ушел на несколько метров вперед, поправил на переносице очки и продолжал что-то разглядывать под довольно старой сосной, кора ствола которой стала такой морщинистой, что в некоторых местах потрескалась.

— Да, я изучал науку о рельефе земной поверхности и стараюсь всегда использовать накопленные знания, — сухо ответил тот. — Но здесь, скорее, личные наблюдения…

— Понятно… — Тихон Павлович опять поправил очки — они постоянно съезжали с переносицы, потому что тот низко нагнулся, чтобы увидеть что-то очень важное у себя под ногами. «Небось, божью коровку… — подумал Арбенин. — Или кузнечика какого! Любят они охотиться за всякими букашками!»

Именно в этот момент биолог выпрямился и огляделся по сторонам. Потом обошел вокруг старой сосны и еще двух-трех ее подружек и только после этого восторженно воскликнул:

— Вот он, «ведьмин круг»! Идите сюда!

— Да что же это такое? — проворчал Сибирцев. — Вы, Тихон Павлович, ученый или… кабацкий мужик? Чертыхаетесь там… На муравейник наступили?

— Не угадали, уважаемый… Да идите же… ко мне!!! — довольно громкий голос переходил уже в крик.

Вокруг древнего дерева и еще трех сосен помоложе словно кто-то нарисовал ровный правильный круг из рыжиков. И был он диаметром метров пяти, а то и семи. Конечно, бросалось в глаза, что такая композиция не могла быть создана искусственно: кому это нужно — рисовать на траве круг, а потом, по этой линии, закапывать в землю ножки грибов одного и того же вида! Но ведь появиться этому кругу самому — такая идея казалась еще более фантастической! Ярко-оранжевые, переходящие в медно-красные тона, грибы на крепких ножках и с плоскими круглыми шляпками, а некоторые — и со сдавленными, особенно выделялись на ярко-зеленой луговой траве. Точнее, эта трава была такой насыщенной по цвету только снаружи окружности, внутри же ее она немного пожухла, как будто выгорела. Словно гномики с факелами побегали там и так подпалили растительность, что в некоторых местах появились плешины!

— Смотрите, это и есть «ведьмин круг»! — биолог Борисов не на шутку разволновался. — Столько слышал о таком чуде, столько читал, а вот вижу — впервые! Подождите! Так для рыжиков еще не наступила пора! Я точно знаю, что они зреют в августе! Ну, а если в июле, то… в конце… Откуда такая скороспелость?

Биолог усиленно жестикулировал, отчего его сухая фигура начала напоминать пугало огородное, заколыхавшееся под резкими порывами ветра. Почему-то именно такая ассоциация и появилась в сознании Арбенина, когда он увидел эти отрывистые движения Тихона Павловича. «Глупо! — подумал он. — Очень глупо…»

— «Ведьмин круг»? Странное название… — пробормотал Сибирцев. — Как будто и вправду дело рук нечисти…

И уже после маленькой паузы, как бы размышляя вслух:

— А если гриб сорвать? Он не ядовитый? А может, заколдованный?

— Конечно, заколдованный! — шутливо произнес Арбенин, который тоже подошел к рыжиковому кругу и внимательно его разглядывал. — Вот зажарите его — и попадете под особое влияние лесных духов. И как повезет: может, наградят они каким кладом, а может, и оставят навечно в своих владениях…

— Да что вы, Николай Петрович, типун вам на язык! Оставят навечно… Тоже сказали!

— Шучу я, шучу!

Сибирцев, на всякий случай, отступил от круга, тем более что со стороны поляны послышались приглушенные крики: «Ау! Господа! Поезд номер один отправляется с перрона…»

— Поехали! Кондратьев зовет! — голос биолога Борисова вернул всех в реальный мир.

— И все-таки непонятно, кто здесь важнее — ведьма или лесные духи?… — эти слова Сибирцев произнес настолько тихо, что его услышал только стоявший рядом Арбенин. Но тот тоже не мог ответить на этот вопрос, поэтому оставил его без внимания. Хотя про себя подумал: «Нужно будет поговорить с Борисовым! Явно, он что-то знает…»