Книга Право на жизнь - Алексей Свадковский

Лестница тем временем двинулась вперед, ступеньки неторопливо поползли вверх, неся на себе Игроков. Я с любопытством рассматривал все происходящее вокруг: на предыдущих Турнирах такого не было. К вратам Арены мы раньше добирались сами, да и туман, доставляющий на лестницу Игроков, появился впервые. Ну, постоянные изменения – это единственное, что стабильно происходит в Игре Хаоса.

По мере того как ступени поднимались все выше, обзор менялся, и в какой-то момент они вознеслись над стеной, созданной Хаосом из зданий Торговой площади. Оглянувшись по сторонам, я увидел вдалеке еще пять подобных нашей лестниц, что скользили к вратам Арены, которая внезапно оказалась наверху, расположившись в центре висящего в воздухе громадного каменного круга площади. На каждой из неторопливо ползущих вверх лестниц был полно народу. Фантастическая картина, чем-то похожая на Страшный суд, где души смертных отправляются к богами нести ответ за прожитые жизни.

Сая, подавленная масштабом происходящего, замерла, прижавшись ко мне, Меджех с братьями оказались чуть впереди, и за спинами других Игроков их было уже почти не видно. Зев Арены, а не чем иным распахнутые врата я назвать не мог, все увеличивался в размерах, приближаясь. Впереди лестницы, что раньше были так далеко, теперь со скрежетом терлись друг о друга. Я по-прежнему вглядывался в разумных по сторонам, сам про себя загадав, что если, пока мы не добрались до врат, увижу хоть одно знакомое лицо, то обязательно выживу. Врата были все ближе, но разглядеть кого-то знакомого пока так и не удавалось. Но в последний момент я увидел вначале одной из лестниц кого-то крайне похожего на Сульмара – парнишку, встреченного мною год назад. Правда, выглядел он не очень: сильно отощал, да и одежда даже не потрепана, а просто рваная, поэтому я мог и ошибиться. Но для себя я решил, что это все-таки он, и сегодняшний бой мне суждено пережить.

Врата все ближе и ближе, мертвый зеленый свет полыхает во всю, придавая нашим лицам оттенок полежавших в могиле трупов. Лестница неотвратимо ползет вперед, и уже не ступени, а шаги разделяют нас. Сначала пять, теперь три, один…

И я оказываюсь посереди Арены под оглушительные аплодисменты и улюлюкающие крики, хлопки петард и звуки горнов и трещоток. Немного растерявшись от подобного, оглядываюсь по сторонам, и вижу, что все ярусы возвышающейся до небес Арены покрыты тысячами зрителей. Только весьма необычными зрителями сейчас. На местах, где могли сидеть лишь Игроки, подобно богам смотревшие, как внизу ради их прихоти и удовольствия умирали узники и рабы, теперь сидели игрушки. Тысячи кукол размахивали во всю платками и моргали наклеенными ресницами, деревянные болванчики без лиц топали ногами, плюшевые медведи радостно били в барабаны, тряпочные зайцы подбрасывали вверх конфетти.

Это был какой-то бред сумасшедшего, мой разум, и без того подавленный аурой безумия и с трудом сдерживавший воздействие Хаоса, дал слабину. В какой-то момент я перестал верить в реальность происходящего. Паровозики, ездящие меж рядами, развозя напитки и еду, обезьянки в форме служителей Арены, снующие между зрителями, розовый слон в пенсне, внимательно смотрящий на меня с задних рядов…

Неожиданно, под радостные приветствия зрителей, прямо передо мной возник распорядитель Арены, вернее, его проекция – то посреди площадки парила в воздухе громадная зеленая башка носатого гремлина в шутовском колпаке, то он целиком оказывался передо мной в свой натуральный размер. В его руках появился прибор, усиливающий звук, и над Ареной разнесся писклявый голос:

— Дамы и господа, поприветствуем нового участника нашего Турнира. И прежде чем мы определим ему будущего соперника, напомню о правилах предстоящего Турнира. Всех победителей по окончанию боя ждет Ярмарка Чудес: самые лучшие из даров нашего Господина достанутся только самым быстрым и отважным! И перед тем как начнётся бой, дадим слово нашему участнику, — проекция подсовывает мне здоровенную палку с набалдашником, размером с мою голову, в которую все это время говорила.

Я все еще плохо осознавал, что происходит, меня изрядно потряхивало от происходящего. Все эти плюшевые зайцы, облезлые куклы с веерами, смотрящие на меня… И ради них мы сейчас будем резать друг другу глотки и рисковать своей жизнью? И Сая с Меджехом?! Шаддат! Все чего я сейчас хочу, так это чтобы все это быстрее закончилось.

– Ступай в бездну, урод, и захвати с собой туда своих зрителей! Давай отправляй меня на Арену, и пусть все начнется поскорее.

От моих слов со всех сторон раздался возмущенный гул тысячи собранных здесь игрушек. Они возмущенно орали, стучали ногами и явно не были довольны мной. А гремлин, обрадованный моими словами, вновь вознесся к центру арены:

— О, дамы и господа, наш боец своими словами оскорбил вас, и по правилам Турнира мы можем его наказать, -- со всех сторон раздались восторженные вопли: зрителям явно понравились его слова.

– Тогда сейчас мы определим, как же мы его накажем… – внезапно распорядитель Арены замер. Он уставился вниз на меня, словно заметил что-то ранее не доступное для него. Он неотрывно смотрел вниз, и, как мне показалось, на его лице возникло удивление, но миг спустя он продолжил.

– Или не накажем. Молодости свойственна горячность, простим его и отправим на бой. Пусть Арена определит ему врага, а победа достанется достойному.

С этими словами звуки стали стихать, а Арена вместе с распорядителем и зрителями постепенно потускнела и исчезла, уступая место темноте. Я пытался понять, что же заставило гремлина изменить свое решение, пока не увидел мелькающие перед глазами сотни портретов Игроков – моих потенциальных соперников.

Пока все было привычно – сначала определение врага, а потом выбор арен. Отбросив ненужные мысли, я постарался сосредоточиться на предстоящем бое – все стальное потом, если оно, конечно, будет. А будет ли это потом сейчас как раз и определялось. От вида будущего соперника зависит очень многое, если не все – это даже важнее, чем место предстоящей схватки.

Мельтешение исчезающих картинок с портретами Игроков замедлилось, и передо мной возникло сразу пять портретов. Аспараи, человек-медведь, тринадцатый ранг, максимально возможный по допустимому соотношению в уровнях. Двое механоидов двенадцатого ранга – сложные и неудобные противники. Просчитать реакции и поступки механоидов почти невозможно, эмпатия и прочие ментальные вещи против них не действуют, как, впрочем, и они сами ими не владеют.

Инсектоид, похожий на здоровенную муху-переростка: огромные на выкате фасеточные глаза, четыре крыла, вокруг тела вьется желтоватая дымка, охлаждающая и увлажняющая. Не знаю, как хорошо он летает, насколько я помню, существа этого вида хорошо прыгают и могут быстро перемещаться благодаря крыльям, тринадцатый ранг. Тоже крайне неудобный противник. Лучше уж с механоидами сражаться, те хоть по земле перемещаются, так же как и я.

Зато следующий враг почти идеален – девятый ранг. Угрюмый черноволосый человек с топором в руках. Для меня он исключительно удобен: карт у него хороших нет, а оружие в руках говорит о том, что он предпочитает ближний бой.