Книга В плену отражения - Татьяна Рябинина

— Тони… — прошептала я.

Так вот почему меня так тянуло к Мартину! Вот что появилось в нем такого, что я почувствовала сквозь мертвую оболочку. И я еще мучилась и считала себя распоследней тварью. Но как?! Как он оказался в его теле, и почему вдруг в сакральный момент мы поменялись местами?

Последнее я произнесла вслух. Губы, язык — все сопротивлялось, когда я заставляла Мартина говорить то, что не было предусмотрено сценарием.

— Тяжело? — понимающе улыбнулась… улыбнулся Тони. Который выглядел, как Маргарет, и говорил ее голосом! Это не укладывалось в голове. — У меня тоже язык еле ворочается. Маргарет предупредила, что так будет.

— Маргарет? — еще больше удивилась я.

— Ты бы застегнулась, что ли? — Тони с трудом отодвинулся. — Как-то меня напрягает полураздетый чувак рядом.

— Вот еще. Не умею я все эти крючки и шнурки… Мартин сам застегнется.

— Угу, давай, жди, пока муравьи в штаны заберутся. Черт… Не знаю, как тебе, а мне в женском теле совсем не нравится. Как вы живете со всем этим? — Тони неуклюже попытался вернуть грудь на положенное место, под лиф платья.

— Ты хочешь сказать, «без всего этого»? — съязвила я, так же неуклюже пытаясь справиться с гульфиком. — По мне, так в вашей конструкции точно кое-что лишнее.

— В нашей — все по делу. Особенно в определенные моменты. А вот в твоей — да, лишнее. В твоей нынешней. Глаза б мои не смотрели. Такое нехорошее чувство, что переспал с мужиком.

— На тот момент мужиком был как раз ты, — обиделась я. — И вообще… Теперь ты наконец понимаешь, каково мне было? Находиться в чужой шкуре? И мы, между прочим, не виделись… не знаю, сколько времени, а ты несешь какую-то хрень.

— Извини, дорогая. Я, конечно, мог бы зажмуриться, представить, что ты Света, и поцеловать тебя, но твоя щетина… Кстати, если я не бреюсь, у тебя тоже от моей щетины раздражение?

— А ты думал! — фыркнула я. — И я тебе об этом говорила. Только пока сам не почувствуешь наждак на своей нежной кожице — фиг поймешь. Так что свои плюсы в этой идиотской ситуации имеются. Хотя я тупо не могу понять, что произошло.

— Да, что-то пошло не так, — согласился Тони. — В общем, слушай. Когда я понял, что ты слишком надолго зависла в прошлом…

— Сколько времени прошло… там? — перебила я.

— Почти три месяца.

— Три месяца?! — я пришла в ужас.

— Точнее, два месяца, три недели и два дня. Хотя нет, уже больше. Так было на тот момент, когда я отправился за тобой. А с тех пор я еще прожил жизнь нашего немецкого… пращура.

— Мэгги уже такая большая, — всхлипнула я. — Все прошло мимо меня. И я — мимо нее.

— Ну, не совсем, — Тони нашел мою руку и сплел свои пальцы с моими, хотя при этом все же старался не смотреть на меня. — Ты прекрасно справляешься с Мэгги. Кормишь, переодеваешь, купаешь, играешь с ней. Только не разговариваешь. И вообще ни с кем. И не делаешь ничего для себя, пока тебе не помогут.

— Меня, что, и кормят с ложки? — испугалась я.

— Нет. Ешь ты сама. Но надо усадить тебя за стол и поставить перед тобой тарелку. И все остальное так же. Только нужно придать тебе ускорение. Сейчас мы в Скайхилле, кстати. Страшно даже представить, что там творится. Парочка живых трупов. А насчет Мэгги Маргарет сказала, что ты, возможно, вспомнишь все, когда вернешься. Если вернешься… Потому что какая-то небольшая часть твоего сознания осталась там. Но ее хватает только на Мэгги и на самые простые действия.

— Как я по тебе скучала, — прошептала я, уткнувшись в его плечо и закрыв глаза — чтобы не видеть Маргарет.

— А я как? — Тони все же неловко поцеловал меня в ухо. — Ты рядом, и тебя нет. Как я только с ума не сошел? Но знаешь, сейчас не намного лучше, если честно.

— Так что там с Маргарет? — мне столько всего хотелось узнать, и я не знала, о чем спрашивать в первую очередь.

— Может, я все-таки сначала начну? — спросил Тони.

— Да, конечно, я больше не буду перебивать.

— Ты потеряла сознание, когда родила. Не сразу, а минут через десять, наверно. И тебя довольно долго не могли привести в чувство. Врачи сказали, что из-за кровотечения резко упало давление. Хотя крови ты немного потеряла. А когда очнулась — была уже вот такая. Ни на что не реагировала, кроме Мэгги. Сначала думали, что у тебя какое-то органическое поражение мозга, но ничего не нашли. Психиатры всякие тебя крутили и так, и эдак, пытались таблетками кормить, разве что электрошоком не лечили. Сказали, что ты… как это? А, ушла в себя. Но я-то быстро понял, в чем дело. Только не знал, как тебе помочь. Все надеялся, что ты вернешься — раньше ведь возвращалась.

Гром прогремел уже ближе, тучи начали подбираться к солнцу. Птицы примолкли, и даже чокнутые кузнечики вякали как-то испуганно.

— Если мы не хотим попасть под ливень, надо идти в замок, — Тони с трудом встал и подал мне руку. — Ощущение, как будто мне лет девяносто. Пожалуй, стоит дать свободу Маргарет и Мартину. Пусть пока сами идут, говорят, делают, что надо.

— Я приду к тебе ночью, — кивнула я, перебросив испачканный плащ через плечо. — Только дверь внизу открой.

— Кстати, а что будет, если мы сделаем что-то не то при людях?

— Сейчас проверим, — усмехнулась я. — Точно не уверена, но догадываюсь.

Мы вышли из-за кустов, скрывавших поляну. Элис сидела на пеньке и плела венок из лохматых белых цветов с едким запахом. Точнее, уже не плела. Она замерла, прервав движение, которым заправляла стебельки в вязанку.

Ага, так я и думала. Мы немного припозднились. Она должна была прерваться при нашем появлении, а потом быстро доплести венок и надеть его себе на голову, сказав, что сделает себе такой же для венчания, если когда-нибудь соберется выйти замуж.

— Элис, ты хотела бы выйти замуж за короля? — спросила я, когда мы подошли ближе.

Она молчала, все так же неподвижно разглядывая кусты за нашими спинами.

Ладно, Маргарет, твоя очередь.

— Элис, пора домой, гроза идет, — сказал Тони.

Вскочив с пенька, Элис ловко заправила торчащие стебли и надела венок на голову.

— Вам нравится, миледи? — спросила она его. — Если я когда-нибудь соберусь замуж, сплету себе такой для венчания. У нас в деревне девушки выходят замуж в венках из полевых цветов.

Значит, я не ошиблась. Так было и в хижине сестры Констанс. Если мы вдруг сделаем или скажем что-то, чего не должно быть в Отражении, оно деликатно замрет, как замок спящей красавицы, ожидая, пока мы не вернемся обратно в программу.

Маргарет и Элис поспешили домой, а Мартин на развилке свернул в другую сторону, чтобы сделать круг и выйти к воротам с противоположной стороны парка.

Интересно, как долго Отражение останется замершим, когда мы с Тони уведем Маргарет и Мартина в параллельный мир, подумала я. Замрет ли оно целиком — или только та часть, которая хоть чем-то связана с ними? И как быстро смастерит себе новых куколок взамен пропавших? Сестра Констанс сказала: отрастит. Я представила себе некий единый организм, гигантского слизня, который отращивает новое щупальце взамен оторванного. Брр, ну и гадость!