Книга Сказаниада - Петр Ингвин

Поговорили об Антошке и крестьянских деньгах. Прокопий и Тит повинились, что, не разобравшись, польстились в пути на легкую добычу, и вернули Георгию почти всю сумму: «Ты договаривался, ты и отвезешь». Себе они все же оставили часть, и Соловей решение поддержал. Это было лучше, чем Георгий мог надеяться. После знакомства с будущим домом, где предстояло поселиться на неизвестное время, его, снабдив шлемом, опять заковыристыми путями вывели на большую дорогу, где вручили деньги за крестьян для Антошки, а нежданно появившийся из-за поворота мальчик привел боевого коня.

— Откуда? — не мог понять Георгий. — А если хозяин объявится?

— Не переживай, коня одолжили гридни, которые за Еленой на болото ходили. Если объявятся, мы очень удивимся.

Ему объяснили дорогу и посоветовали сразу вернуться на это же место около поломанного дуба — «чтобы не было неприятностей, и Соловей не пожалел о проявленном к новичку доверии». Но Георгию некуда было бежать. Сейчас к желанной цели его приближало только обучение у разбойников — как искусству боя, так и выживанию в новом мире, пониманию его тонкостей.

Обмен денег на обещание не трогать паренька и крестьян прошел успешно. К тому, что десятина оставлена разбойниками «за труды», в хоромах Чусовых отнеслись с пониманием, но один острый момент в разговоре все же случился. Георгий знал, что проверять не придет, и хозяева могли нарушить слово. Он со всей серьезностью объявил:

— Я не стану специально узнавать, обманули вы меня или нет. Скажу одно: я рисковал, когда отправлялся к разбойникам, и поручился своим именем как перед ними, так и перед крестьянами. Ничего ценнее у меня нет. Если дойдут слухи, что вы солгали, я не стану возвращаться ради мести, но в один очень непрекрасный день ваш деревянный дворец совершенно случайным образом сгорит. Надеюсь, мы друг друга поняли. Не держите зла, и, если будут проблемы, обращайтесь, я всегда плачу благодарностью тем, что умеет держать слово.

Все время разговора мамаша с интересом разглядывала Георгия, а из двери в щелку наблюдала Чейна, которой, видимо, запретили выходить до поры до времени.

— Не желаете ли откушать, чем боги послали? — предложила хозяйка, когда он попросил разрешения откланяться.

— Простите, дела.

— Как найти вас, храбрый витязь, если понадобитесь?

— Слухами земля полнится. Передавайте через проезжих, и когда я услышу, то приеду.

Пока он отсутствовал, шайка приняла в свои ряды еще троих. Сначала Георгий не понял, откуда взялись эти подготовленные бойцы, хорошо знавшие специфику лесной жизни, и в чьей преданности можно было не сомневаться — наоборот, это они с подозрением косились на вылезшего из чертова болота «Егория».

Постепенно все выяснилось. Боевую часть шайки составляли несколько человек, но на этих нескольких работали десятки, если не сотни, других. Во все стороны раскинулась разветвленная сеть связи. Информацию собирали, казалось, все и везде, она стекалась на постоялые дворы, где работали сочувствующие Соловью люди. Оттуда через леса и подземные ходы ее передавали по назначению.

Среди желающих вступить в шайку, которых всегда было удивительно много, шел строгий отбор. Полагалось доказать, что кандидат достоин этой чести. Во время испытательного срока соискатели работали на постоялых дворах или батрачили на разных хозяев, в их обязанность входило узнавать и передавать Соловью данные о передвижении богачей и драконовых войск и способствовать в остальном. Георгий назвал бы это законспирированной агентурной сетью.

«На дело» он вышел со всеми уже на следующий день. На этот раз долго пробирались под землей вонючими тоннелями, наружу выбрались среди леса, и обратно в замаскированную кустарником яму Георгий не смог бы вернуться при всем желании. Он умел ориентироваться только по солнцу, а под густым зеленым потолком это невозможно.

Сквозь листву открылся вид на дорогу. Все замерли.

Примерно через полчаса впереди показалась запряженная двумя лошадьми резная повозка, в ней сидела женщина с грудным ребенком. Сопровождали три воина, один, с мечом на поясе и щитом за спиной, правил лошадьми, еще двое с копьями в руках ехали на конях чуть позади. Все внимательно поглядывали по сторонам, но заметить засаду в шумевшей на ветру листве было невозможно.

Соловей жестами показал Фоме на возницу, остальным — на других воинов. Полетели стрелы, раздался лихой свист, шайка с воплями бросилась на добычу. Георгий тронул Соловья за плечо:

— Я не пойду. Не воюю с женщинами и детьми.

Казалось, разбойник испепелит его взглядом, и кистень уже пошел в замах…

Соловей вдруг оттаял, в глазах вспыхнул задор:

— Отлично. Выйди, громко представься и защищай, будто оказался здесь случайно. Мы потребуем выкуп, и все будут довольны.

Соловей с раскрученным кистенем над головой выскочил на дорогу, а у Георгия будто ноги отнялись. Такие игры не для него.

Но другого решения нет. Как и обратного пути. Если не вступиться за женщину, плохо будет всем — и ей, и ребенку, и, чуть позже, самому Георгию.

На дороге павшую от стрел и кистеней тройку воинов добивали на земле, превращая в месиво. Георгий заставил себя встать и с мечом в руке проломился сквозь кусты на дорогу.

— Всем стоять! Я — странствующий витязь Егорий, я беру эту женщину под защиту!

Все застыли, как в немой сцене. Женщина увидела в нем защитника, а разбойники ничего не понимали, это читалось по лицам. Соловей громко заговорил:

— Неужели к нам пожаловал сам Егорий Храбрый?

Женщина заголосила:

— Пусть все заберут, только ребенка не трогают! Спасите моего мальчика!

Соловей продолжил:

— Мы хотели забрать ребенка и потребовать выкуп. Но у нас нет желания драться с самим Егорием Храбрым. Многие погибнут. Это ни к чему ни нападающим, ни защищающимся. Есть ли выход из этого положения? Мне кажется, что да. Все знают Егория Храброго как человека, который всегда держит слово. Если он поручится, что сегодня же нам сюда, на это место, доставят выкуп, мы отпустим вас с миром. Если же нет… — Он многозначительно умолк и со вздохом покрутил в руке кистенем.

Женщина глядела на Георгия с нечеловеческой надеждой. Ее жизнь была в его руках.

— Мой муж богат, но он далеко, а это мой единственный ребенок. Я соберу и отдам все драгоценности!

— Я ручаюсь и сам привезу выкуп, — сказал Георгий.

— Хорошо, — кивнул Соловей. — У меня нет причин не верить несокрушимому святому слову Георгия Храброго.

По его сделанному рукой безмолвному сигналу разбойники скрылись в лесу.

— Спасибо… — Прижимая к груди ребенка, женщина зарыдала.

Георгий сел на козлы и взялся за поводья. Обращаться с конем его научили, а повозка — дело новое. Ничего, основа управления должна быть одна, а с деталями по ходу дела разберется.