Книга Обыкновенный спецназ. Из жизни 24-й бригады спецназа ГРУ - Андрей Бронников

Григорий Быков отошел в сторону, сел у самой воды и обхватил голову руками. С этого момента он практически потерял контроль над ситуацией.

По факту гибели людей при переправе через реку Кабул было возбуждено уголовное дело в отношении начальника штаба баталона капитана Г. Быкова, но затем оно было прекращено за отсутствием состава преступления».

(Орфография автора соблюдена. – Прим.)

Менее чем через полгода Быков ушёл на повышение командиром батальона в Асадабад.

Не имею права давать личностных характеристик, но вот некоторые мнения его бывших сослуживцев:

«Особо признателен своему комбату Григорию Васильевичу Быкову. У служивших под его началом мнение об этом офицере очень противоречивое и неоднозначное. Но я считаю, без него батальону было бы очень плохо. Быков сумел собрать, объединить, возглавить, научить. Я горжусь, что воевал под началом такого командира».

(Сержант запаса Белозеров А.)

«Командир отряда Григорий Быков отличался суровым нравом и авантюрными наклонностями. Как рассказывали офицеры отряда, каждая “война” в отряде воспринималась исполнителями воли командира не как рутинные действия, а как последний бой. К нему и готовились соответственно. Замысел операции зачастую был на грани здравого смысла. Так, наверное, нужно воевать по защите своего Отечества. Но в локальном конфликте, цели которого, по большому счету, политики и историки определить до сих пор не могут, наверное, следовало поберечь людей. С другой стороны, если бы отрядом командовал менее решительный человек, трудно сказать, смог ли бы отряд оправиться после тяжелого наследия Мараварского ущелья».

(Полковник запаса А. Зюбин.)

«При постановке задач командирам рот и групп капитан Быков больше руководствовался эмоциями. Задачу он ставил примерно так: “Совершаем марш в район проведения операции, с ходу форсируем Кабул, по прибытии на место спешиваемся и выходим в район проведения операции. Командиры групп выводят свои подразделения на исходные точки, командир группы такой-то – задача такая-то, после выполнения получает орден Красного Знамени, командир группы такой-то – задача такая-то, после выполнения – орден Красной Звезды”».

(Полковник запаса И. Лысов.)

«У каждого в жизни есть свой кумир. Так вот, мой кумир был – Григорий Васильевич Быков!»

(Рядовой запаса В. Ракицкий.)

После увольнения из армии Григорий Васильевич так и не смог найти себя в мирной жизни. Собрав кучку единомышленников, отправился воевать за сербов в Югославию. В 1995 году шесть дней писал прощальное письмо, а затем вышел в подъезд своего дома и застрелился из охотничьего ружья. Говорят, не выдержал развала своей страны, крушения идеалов. А может, души погибших солдат не давали ему покоя?

Могила Григория Быкова

Григорий Васильевич старался быть отважным офицером – это у него получалось, старался быть справедливым – это, наверное, не всегда. Презирал смерть, но с такой же лёгкостью распоряжался и чужими жизнями. Одни восхищаются этим человеком, другие молчат, оставляя при себе иное мнение, но никто уже не упрекает его ни в чём. Это не важно теперь. Важно, что и те, и другие помнят его. «Гриша Быков-Кунарский» ушёл в легенду.

Воспоминания о Григории Васильевиче Быкове записаны по материалам, взятым в сети Интернет, а также статьи, опубликованной в журнале «Братишка».

Глава 14

В августе начались окружные учения. Проводились они раз в два года. От таких масштабов захватывало дух. Ходили слухи, что группы будут забрасывать даже в Монголию, в пустыню Гоби. Такого не случилось, но для меня учения от этого не стали менее интересными.

Поначалу всё шло как обычно. Бригада выдвинулась в район дислокации и доподготовки групп, но затем всё пошло по другому сценарию. Место было выбрано другое. На любых учениях местного масштаба объект разведки был один на всех, и его местоположение командиры групп знали. Различие заключалось только в районе выброски. Вся сложность, хотя в действительности это не было проблемой, заключалась в том, чтобы выйти на него оптимальным путем. Проще говоря, не заблудиться. Офицеры местность знали хорошо и частенько встречались ещё на подходе к объекту. Остроты ума и находчивости не требовалось. Не требовалось также и скрытности, умения маскироваться – кому мы были нужны в глухом лесу? Даже на подыгрыше соединениям округа на нас мало кто обращал внимания – все были заняты выполнением своей задачи.

В районе доподготовки групп мы тоже сидели и развлекались, как могли, имитируя заучивание топокарт и прочей лабуды по тактико-специальной подготовке.

В этот раз оказалось всё по-другому. Группы разместили друг от друга по нормативу и строго изолировали. Общение происходило тоже по правилам – через офицера, ответственного за подготовку группы. Мне опять повезло общаться с Александром Ефимовичем Широковым. Изредка появлялся комбат. Никто не знал, где и какую задачу предстояло выполнять. От серьёзности происходящего мурашки по спине пробегали, и, как оказалось, не без оснований.

Я уже знал, что моей группе предстоит работать в Краснокаменске, – об этом мне шепнул Широков. Карты выдали на обширный участок местности, и пришлось склеивать огромную «топоскатерть». Доставили шифроблокнот. Я расписался и сунул его в правый набедренный карман. В левом обычно лежала карта. Так я и ходил на всех учениях, время от времени хлопая себя то по левому, то по правому бедру, проверяя, на месте ли два самых ответственных документа. За утерю шифра вполне реально было получить до десяти лет лишения свободы.

Уже двое суток мы с нетерпением ждали постановки задачи, но безделье ничем не прерывалось, Более того, пришёл посерьёзневший комбат, забрал топокарту и шифр. Дальше – больше. Саша Широков шепнул мне, что оперативное дело завели новое и приказано подготовить к выдаче боеприпасы. Вновь все замерло ещё на ночь. Неизвестность нервировала и напрягала. Вся моя группа понимала, что происходит нечто серьёзное и никак не связанное с плановыми учениями. В очередной раз пришёл комбат, посмотрел на всех внимательно и произнес, обращаясь ко мне: «Будь готов получить боевую задачу». Я понял, что это могло означать, ведь слово «учебно-боевая» не прозвучало, но переспрашивать не решился и только – не по уставу – кивнул головой. С того момента меня не покидало холодящее душу чувство ожидания опасности, не сравнимое ни с чем, доселе мною испытанным. Думаю, бойцы тоже пересмотрели в одночасье взгляды на службу и на жизнь.

Как оказалось в разгар учений, когда все войска округа пришли в движение, на сопредельной стороне армия КНР также начала выдвигаться на боевые позиции, и соединения вероятного противника направились к границе с СССР. Учения срочно прервали, и действия пошли по иному руслу. Другими словами, в полном соответствии с планами, разработанными на случай полномасштабной войны с Китаем. В такой обстановке отправлять группы для выполнения учебных задач было бы легкомысленным, но и распоряжения вскрыть секретные конверты с боевым приказом также не поступало. Вся бригада замерла в ожидании начала войны. Мы, изолированные от внешнего мира, ничего этого не знали. Наконец, где-то, скорее всего в Москве, недоразумение разрешилось.